Вадим, одетый в гитлеровский мундир, умолк, давяще глотал слюну. Опустил голову, ждал приговора партизан, потому что обе винтовки были нацелены прямо ему в грудь, готовые ежеминутно приковать гитлеровца к толстой сосне. Маузер был в руках Виктора.
- Та-а-ак… А ты знаешь, что Мария Иосифовна здесь вместе с нами партизанит? Командир отряда она! - сказал Виктор, как-то болезненно ломая в голове перепутанные мысли, симпатии, разочарования и ярость.
- Тогда… стреляйте! Я сын жестокого кулака, врага советского народа. Но я… советский гражданин, я…
- Ты тоже враг.
- Нет! - решительно покачал головой Шестопалько. - Я не враг. Я скрыл автомашину, чтобы вернуть нашим. Убил фашиста. И теперь пойду…
- Куда?
- К черту в зубы! Буду убивать их, гадов, чтобы намостить с их трупов эту пирамиду Хеопсову. Может, тогда наше советское правосудие… помилует меня!
Шестопалько, как наказанный ребенок, долго держался, сжимал зубы и все-таки заплакал. Просто отвернулся, дал волю слезам, не закрывая ладонями глаза, не ударяя себя в грудь кулаками. Только округлились глаза, взгляд перескакивал с Виктора на саперов. А щеки расписывались унизительными полосами слез, как у младенца.
И опустились винтовки саперов. Этот убедительный плач не показался им игрой врага.
- Пропасть бы тебе, подлому! - брезгливо сказал старший в этой группе сапер Кость Старовойтенко. - Может, и правда, товарищи, проверим? Если это правда…
- Нам ли здесь разбираться самим? - сомневался Телегин. - Если он по-человечески, то и мы… Пригодился бы такой и нам в отряде.
- Ладно. Пойдем, покажешь…
- Покажу. ЗИС я загнал в овражек, чтобы только самому найти после войны.
- Найдешь и для войны… Пойдем показывай, пока не вечер. Идти будешь впереди. Если приведешь на гестаповцев, первая пуля тебе.
- Один он. На убитого приведу.
Под двумя направленными на него винтовками повернулся и повел. Где-то глубоко родилась надежда, шершавая и колючая, как судьба проклятого. Но - надежда!
Совсем стемнело, заходила летняя ночь. Теми же нетоптаными тропами в гуще лесной Виктор и двое саперов отправили Шестопалько на отчаянное испытательное для него боевое задание.
Переждали группу авто на дороге, осторожно вышли из спасительного кустарника. Рискуя жизнью, решили проверить преданность Вадима Шестопалько. Настороженно вслушивались, спешили на дорогу к цементному желобу, условленному пункту встречи с Шестопалько.
Пробегая, наткнулись на два трупа гитлеровцев. Вспомнили, оглядываясь на убитых, и поняли только сейчас те два выстрела Марии Иосифовны в разведке, после которых ей пришлось так рискованно убегать с детьми. А убежала ли?..
Добежали и нырнули в метровый желоб под высокой насыпью рокадной автомагистрали. Может, именно по ней и отступали с боями войска генерала Дорошенко? Но если бы действительно отступали именно здесь, то, видимо, сделали бы все, что следует с теми мостами. А мосты стоят.
Что здесь промаршировала война, видно было из червоточин в земле от авиабомб и снарядов. Но это была война гонки: кто кого опередит. Дав тяжелый, непосильный для пограничных войск бой вражеским танковым частям, стремительно наступавшим, Дорошенко должен был вывести свои войска в другие места для соединения с регулярными силами линии фронта. Но здесь ли проходил генерал, имея на плечах врага, или где-то вброд перебирались его войска, маневрируя в лесах по бездорожью? Мосты остались целыми.
Рокадная магистраль повреждений почти не претерпела.
По ней все время неслись в обе стороны военные машины с солдатами, а больше - с боевой техникой врага.
- Да-а, братья-саперы, генерал надеялся на вашу помощь! А мосты целые стоят… - жаловался Виктор.
В обе стороны то и дело мчались авто.
- Здесь совсем удобно поджидать нашего Шестопалько, - продолжал Виктор уже в желобе. - И все же придется сделать разведку до тех ваших объектов. Вы уверены, что там было заложено все необходимое?
- За каким бы чертом нас посылали сюда, если бы той уверенности не было у командования! Я же сам и закладывал с ротным. Под шоссейным мостом закладывал старшина.
- И я со старшиной там орудовал. Это за селом, перед самым лесом, - сказал и Телегин.
- Генерал знал, кого посылать на это боевое задание… Ну вот что, минеры: оружие надо оставить в том кустарнике. Особенно винтовки.
- Как же без оружия воевать?
- Хитростью. В случае какой-то неожиданной угрозы это не так уж и плохо. Отступаем! Ведь мы же в тылу врага.
- Воевать все равно должны!
- Воевать должны, это правда, - соглашался Виктор с мнением Телегина. - Но в этих условиях воевать надо разумно. Слышал, Вадим говорил, что у них приказ - уничтожать на месте советских партизан?
- Если бы разобраться разумному фашисту, то мы и не партизаны, а армейские саперы. Боевые саперы, товарищ командир! Задача еще не выполнена.
- А выполним любой ценой!
- И все же теперь мы - партизанская группа. Отрезанные от своих частей… Мы должны воевать в любых условиях! - продолжал Виктор.
- Отнеся оружие в перелесок?
- Да, Костя. В этом случае, отнеся. Партизан действует так, как велят условия.
- Так, может, лучше караулить по одному в этой дыре, а остальные будут сидеть где-то в перелеске, - предложил Старовойтенко.
На том и сошлись. По предложению Старовойтенко померялись на штыке, кому первому оставаться в желобе. Пришлось самому младшему из них - Луке Телегину. Итак, он остается в желобе, а двое с оружием при первой возможности уходят к густому кустарнику. Тот кустарник тянулся вдоль дороги, ведущей на железнодорожную станцию. Заодно решили следить за движением на станцию. К тому же той дорогой можно было дойти и до крутых берегов реки, через которую перекинут железнодорожный мост!
То, что гестаповцы могут искать здесь партизан, выпало из головы. Большой, типично партизанский лес лежал по другую сторону дороги. Бескрайний и густой, он опирался на реку, за которой на десятки километров тянулся дальше до границы. Именно в этом лесу и будут искать фашисты.
Партизаны проскочили в перелесок, неся винтовку и минное снаряжение Телегина. Меняться условились через каждый час, пока не появится Шестопалько.
- А если он и вовсе не появится? - высказал мнение Старовойтенко.
- Не может быть!.. - нервно возбужденным голосом возразил Виктор. И только через минуту спокойнее добавил: - Черт их разберет, этих кулаков, которые умеют так искренне каяться.
- И клясться.
- Да, и клясться жизнью. Но не будем себя терзать плохим. Отдохните, товарищ Старовойтенко. Вам идти вторым на пост.
Сапер только вздохнул и лег, не головой под куст, а ногами. Виктор молча одобрил эту предусмотрительность. Партизаны! Странное и не совсем привычное слово. А сколько в нем содержания - тревожного и героического, сколько опасности и ярости!
«Пар-ти-заны» - чуть ли не вслух сказал Виктор еще раз. И тоже присел за кустом так, чтобы все время не спускать глаз с части дороги с желобом. Ночь сгущалась, победив предвечерние сумерки. Затухали и отдаленные выстрелы пушек. То ли это все еще удаляется фронт, то ли войска обеих сторон сделали передышку перед следующим, еще более горячим боем.
Только дорога все еще не стихала, была забита машинами, мотоциклами, пушками, даже танками. Виктор вздрогнул от внезапного упоминания о боевой задаче саперов: перекрыть эту военную артерию врага. Перекрыть, зажать в кулаке и наслать на него нашу авиацию. Но пересечешь ли? Видимо, по неразрушенной железной дороге сюда подвозят технику, боеприпасы. Недаром же дорогой от станции особенно густо идет на автомагистраль тяжелая военная техника.
Посмотрел на часы. Стрелки четко светились, приближалась пора смены.
- Товарищ боец! - тихо сказал, как условились они, не называя имени. - Товарищ боец, на пост.
Старовойтенко поднялся спросонья.
- Значит, все-таки без оружия? - спросил он, зевнув.
- Без оружия. Скажите, пусть быстро скрывается в первых кустах, а я встречу.
- Есть, капитан! - откозырял Старовойтенко. Это была дружеская шутка, Виктор хорошо это понял. А как мобилизует эта фраза! «Есть, капитан!» - сказал Старовойтенко и, словно сам ободренный этой фразой, встал на ноги, двинулся на пост. За ним прошел и Виктор к краю кустарника. Все их вооружие: две большие сумки саперного снаряжения для выполнения боевой задачи, винтовки, автомат, даже противогазы - все осталось в густом кустарнике.
Маленький перерыв в движении на магистрали. Старовойтенко рванул и без остановки добежал до желоба, который даже ночью чернел, как разинутая пасть зверя. Сапер упал и ловко пополз бороздой к желобу, скрываясь от ярких лучей из фар новой группы авто.
Пересекся свет встречных автомашин именно на желобе. Но как ни всматривался Виктор, сапера не увидел в борозде.
- Ну, повезло! Кажется, проскочил… - не совсем уверенный в этом, вслух успокаивал себя Виктор.
И вдруг оборвал мысль.
Грузовое авто, которое шло откуда-то из райцентра, остановилось, немного не доехав до желоба. Снопы света из фар убийственно застыли вдоль дороги, освещая место над желобом. Виктору показалось, что гитлеровцы в последний момент заметили, как Старовойтенко вползал в его отверстие.
Из кузова выскочили шестеро солдат с автоматами наготове, из кабины шофера вышел, видно, старший, офицер или нет, трудно было понять. Что-то скомандовал солдатам и посветил фонариком вниз по насыпи. Туда и бросились солдаты.
Вот они вышли из света, разбрелись за насыпью. Виктор напряженно следил за солдатами, пока мог их видеть. Кого-то ищут. Кого же?.. Неужели?
Страшная догадка, что водитель Шестопалько все же наслал на них гестаповцев, бросила Виктора в ужасный холод и в жар одновременно.
А солдаты рыскали с другой стороны насыпи, Виктору их не видно было. Да и офицер с фонариком спустился вниз, но уже по эту сторону насыпи, и направился к желобу. Вот фонарик бросил свет в желоб, светящееся пятно на мгновение остановилась и нырнуло в отверстие…