Лицо Эрни залил густой румянец.
– Да… я имею в виду… поцелуй был хорош, но я не привык вытворять такое на глазах у людей. – И он поспешно затянул пояс на пальто.
– Я тоже. – Она усмехнулась, и Эрни с ужасом понял, что Пэтти смеется над его смущением. – У нас в Сонной Заводи такие штучки не одобряются. Хотя, должна тебе сказать, был один случай на площади… Но я не виновата, я вправду думала, что в час ночи там никто не появится!
– Мне не следовало тебя целовать, – окончательно расстроившись, пробормотал Эрни. – И тем более совать руку тебе под пальто!
– И под свитер, – гордо добавила Пэтти. Подумать только, как она его завела!
«Эпизод с поцелуем» – так Эрни мысленно назвал этот случай – перепугал его до полусмерти. Он твердо решил, что повторения быть не должно. И, пока они шли по лондонским улицам, честно держал руки в карманах. Если же прикосновения избежать было невозможно – например, когда они переходили проезжую часть, – он брал Пэтти под руку с такой осторожностью, словно это граната с выдернутой чекой.
– Ой, ты только посмотри! – Пэтти замерла перед ярко освещенной витриной.
Ну конечно! Выставка ночных сорочек! А он чего ждал?
– Угу, – промычал Эрни, тщетно стараясь не думать о Пэтти – в ночной сорочке или без. Особенно без.
– Вот то, что мне нужно!
Разумеется, ее заинтересовала не скромная хлопковая ночнушка, болтающаяся на манекене у самого окна. Нет, скорее уж Пэтти восторгалась вон той коротенькой черной штучкой на заднем плане!
– Угу, – повторил Эрни, запретив себе даже под страхом смерти воображать ее в этой соблазнительной вещице.
Пэтти обернулась.
– Да ты, кажется, не понимаешь, о чем я!
Он скользнул взглядом по ее лицу и быстро отвел глаза. Взор Пэтти искрился влажной зеленью, и Эрни грозила вполне реальная опасность утонуть.
– Насколько я понял, тебе нужна ночная рубашка.
– Да нет! То есть да. На самом деле даже несколько. Но сейчас я не об этом говорю. Взгляни-ка на ту ширму! Понимаешь теперь?
– А-а…
Эрни вдруг с особой остротой ощутил, что ладонь его лежит на мягкой груди Пэтти. Ни с одной женщиной он так не забывался – и одно это предупреждало, что от Пэтти стоит держаться подальше, ибо ничто в себе Эрни не ценил превыше самообладания. И все же он не убрал руку. И продолжал стоять рядом с Пэтти. Так близко, что стоило опустить голову – он зарылся бы носом в благоухающую копну ее волос. Собственно говоря, это ему и хотелось сделать. Хотя бы для того, чтобы разнюхать, чем это, черт побери, от нее так здорово пахнет!
– А ты не хочешь спросить, зачем мне нужна ширма?
Эрни боялся спрашивать, но напомнил себе, что он холоден, спокоен и собран и что какой-то девчонке из Дербишира его не испугать.
– И зачем же?
– Чтобы выгородить уголок в бывшей гостиной. За ширмой будет моя гардеробная.
– Почему бы не переодеваться в спальне?
– Можно, конечно, но это не драматично и не сексуально. Я хочу сказать… представь, что я пригласила кого-то к себе домой.
Эрни предпочел этого не представлять.
– Я предлагаю ему налить себе выпить, пока сама переоденусь во что-нибудь домашнее, – продолжила Пэтти.
Мысль о том, как Пэтти переодевается «во что-нибудь домашнее», пока какой-то тип в кухне наливает себе выпить, вовсе не обрадовала Эрни. Но почему? Ему-то что с того, что Пэтти приехала в Лондон в поисках любовных приключений? Можно только пожелать ей удачи…
– …Вот почему без ширмы мне не обойтись, – закончила она. – За ней я поставлю один из твоих складных стульев и на спинку повешу какой-нибудь сексапильный халатик – на всякий случай.
– Угу…
Что-то мои реплики разнообразием не отличаются, подумал Эрни. Но откуда Пэтти набралась таких идей? Похоже, у этой деревенской девчушки таланты Клеопатры!
– Что-то не слышу энтузиазма в твоем голосе. Разве это не сексуально – скрыться за ширмой и переодеться почти на глазах у мужчины, не прерывая разговора с ним? Для большего эффекта можно даже повесить на край ширмы снятые чулки. – Она пытливо взглянула на Эрни. – Как ты ужасно хмуришься! Неужели тебе не нравится?
Напряжением воли Эрни разогнал морщинки на лбу.
– Неплохая мысль.
– Но и не хорошая? Пожалуйста, не стесняйся. Если думаешь, что это глупо или вульгарно, так и скажи. Ну? Представь на месте моего кавалера себя!
Эрни проклял судьбу, наделившую его хорошим воображением.
– Так как тебе кажется, если твоя девушка будет раздеваться за ширмой, не прекращая разговора, это тебя заведет?
Еще двадцать секунд – и он снова ее поцелует. И это будет катастрофа.
– Да, наверное. А теперь, может, пойдем?
Черт побери, подумал Эрни, голос у меня звучит почти умоляюще! Что со мной вытворяет эта зеленоглазая ведьма?!
Пэтти улыбнулась.
– Конечно. Конечно, пойдем.
Всю дорогу до ночного клуба с губ ее не сходила легкая лукавая улыбка.
Пэтти очень гордилась тем, как ловко завела Эрни разговорами о ширмах и раздевании! От радости она даже шагала подпрыгивая.
Но самоуверенность ее продержалась недол-го. Она растаяла как дым, едва Эрни ввел Пэтти в ее первый – господи помилуй, и вправду самый-самый первый! – лондонский ночной клуб. Десять минут созерцания супермодных красоток, извивающихся под музыку, которой она никогда не слышала, и поглощающих коктейли, которых она никогда не пробовала, – и Пэтти ощутила себя полной, законченной, позорной деревенщиной.
Оглядываясь вокруг, Пэтти преисполнялась все большего презрения к себе. И прическа у нее не та. И цвет лака на ногтях не тот. Да и форма их, прямо скажем, не такая, что у девиц, элегантно подносящих бокалы с коктейлями к идеально накрашенным губам. Кстати, о губах – тут Пэтти сообразила, что после поцелуя у Биг-Бена не догадалась поправить макияж. Господи, она, должно быть, похожа на чучело!
– Что-то не так? – наклонился к ней Эрни. – Почему ты не прыгаешь от радости, что в первый раз попала в ночной клуб?
– Потому что мне не по себе.
– С чего вдруг? – Он явно удивился. – О чем тебе беспокоиться?
– Просто… а ладно, не важно.
Пэтти решила не делиться с ним своими сомнениями. Для мужчины, подобного Эрни, она – в лучшем случае любопытная диковинка. Играть в его лиге она не может – и не сможет еще долго. Так что надо пользоваться моментом и оттачивать на Эрни свои сексуальные таланты, пока ему не наскучит общение с провинциалкой.
– Может быть, заглянем в какое-нибудь другое место?
– Нет, что ты! Здесь замечательно!
«Другое место» проблемы не решит – разве что это будет место, где собираются выходцы из бывших британских колоний. И потом, он заказал шампанское – должно быть, страшно дорогое! – а она еще и бокала не выпила. Не пропадать же угощению! И Пэтти попросила Эрни налить ей еще бокал.
– Я привел тебя сюда, потому что здесь обычно тусуются ребята из Сити. Большинство парней, которых ты здесь встретишь, – люди порядочные.
– Спасибо. – Она осушила шампанское.
Пэтти охватывал восторг при звуках чистой, четкой, размеренной, такой лондонской речи Эрни! Ах, если бы услышать, как этот звучный голос с четким произношением шепчет милые глупости в постели…
Еще несколько минут назад Пэтти не сомневалась, что рано или поздно ляжет с Эрни в постель. Но сейчас, глядя на стройных и ухоженных посетительниц ночного клуба, усомнилась в своих способностях. Шампанское отчасти помогло ей восстановить былую уверенность в себе, и Пэтти недолго думая попросила еще бокал.
– Не понимаю, почему ты притихла, – заметил Эрни. – Я полагал, ты немедленно потащишь меня танцевать!
– Просто пить хочется.
И Пэтти опрокинула в себя полбокала. Чем скорее они прикончат шампанское, тем быстрее отсюда уйдут. А на танцпол она выйдет не прежде, чем сменит гардероб и отточит свое танцевальное мастерство.
– Неужели тебе не хочется пить после прогулки? – поинтересовалась она, указывая на почти нетронутый бокал Эрни.
Похоже, уговаривать бутылку ей придется в одиночестве. Нехорошо. У нее и так уже голова кружится.
– Очевидно, не так сильно, как тебе. – Эрни все-таки сделал глоток.
Только тут Пэтти сообразила, что не слишком-то это стильно – глушить шампанское бокалами, словно воду! – и густо покраснела.
– А теперь-то что не так?! – воскликнул он, воззрившись на нее с неподдельной тревогой. – Я сказал что-то, что тебя расстроило? Может быть, у тебя аллергия на шампанское? Что-то ты сильно покраснела.
– Со мной все в порядке. Правда-правда!
Какое унижение! Сидит в шикарном ночном клубе – всклокоченная, как огородное пугало, со смазанным макияжем, и в довершение всего багровая, словно перезрелый помидор! Вот тебе и «столичная штучка»!
– Извини, я отлучусь в дамскую комнату.
Пэтти вскочила. В тот же миг Эрни в силу полученного воспитания автоматически поднялся, – и они столкнулись, едва на опрокинув стол.
Каким-то чудом – ибо голова у нее шла кругом, а перед глазами все двоилось и расплывалось – Пэтти умудрилась спуститься по крутой лесенке на подвальный этаж, где располагались туалеты.
Взглянув в зеркало, Пэтти застонала в голос. Волосы растрепаны ветром, от губной помады и следа не осталось. Пэтти торопливо поправила прическу, подкрасила губы… бесполезно! Стильного вида не получалось. Да и какой там стиль, если чертовы кудряшки торчат во все стороны! Может быть, постричься? Или побриться наголо. Наверху, в клубе, она заметила одну бритую дамочку – и, как ни странно, выглядела дамочка что надо!
Но сейчас бриться – и даже стричься – нечем. Пэтти пригладила волосы, убрала их от лица. Ага, вот что ей нужно – убрать кудряшки от лица, чтобы получился строгий классический профиль! Где-то в рюкзаке была пара заколок в виде бабочек… Ага! Вот они!
Обильно смочив непослушные кудри, Пэтти пригладила их назад и закрепила заколками. Одна буйная прядь попыталась вырваться – но Пэтти подбавила воды, и прядь легла на место. Не фонтан, конечно, но уже лучше. Гораздо лучше. Этакий модный минимализм.