У нас есть лишь частично сохранившееся описание его воссоединения с семьей. Первым делом Авлет казнил Беренику. Далее отыгрался на бывших приближенных: хорошенько проредил их, попутно конфискуя крупные состояния. Заменил высших должностных лиц, реорганизовал армию, которая недавно выступила против него. И в то же время раздал угодья и назначил субсидии войскам Габиния, оставшимся в стране. Те быстро «переобулись в прыжке» и стали невероятно лояльны к Египту. Это снова был тот самый неотразимый, нагруженный золотом ослик: за службу царю Птолемею платили лучше, чем за службу римскому военачальнику. Как вскоре заметит Цезарь, эти солдаты «уже освоились с александрийской вольной жизнью и отвыкли от римского имени и военной дисциплины» [26]. Сделали они это в удивительно короткие сроки. Перед смертью Помпей узнал римского ветерана в одном из своих убийц.
Надо полагать, встреча Авлета со второй дочерью после долгой разлуки была совершенно другой. Теперь, после проступка своей сестры, тринадцатилетняя Клеопатра стала первой в очереди на престол. Она уже многое усвоила, помимо декламации, риторики и философии. Можно сказать, ее политическое образование к 56 году до н. э. завершилось: она будет часто обращаться к этой главе своей жизни через десять лет. Быть фараоном хорошо. Быть другом и союзником Рима – еще лучше. Хитрость не в том, чтобы противостоять этой мощи в духе Митридата, который сделал себе имя, презирая, подстрекая и убивая римлян, но чтобы с максимальной эффективностью этой мощью манипулировать. К ее счастью, из-за своих неуемных амбиций римские политики оказались редкостными индивидуалистами. Действуя с умом, не так сложно настроить одного ключевого игрока против другого. К пройденному еще в детстве курсу «Пышность и великолепие» Клеопатра добавляет «Введение в интриги» и сдает его на отлично. Она находилась во дворце семь лет назад, когда его окружили египетские войска, готовясь дать отпор ее возвращавшемуся отцу. Теперь, в 48 году до н. э., она действует по сценарию, переданному ей отцом, и это уже вторая в ее жизни осада. Союз Клеопатры с Цезарем – прямое продолжение союза ее отца с Помпеем, с той лишь разницей, что она за несколько дней проходит путь, который занял у ее отца больше двух десятков лет.
Через пять лет после своего возвращения Авлет умер от болезни. Ему было за сорок, и хватало времени, чтобы подготовить себе преемника. Возможно, старшая из здравствовавших детей, Клеопатра, недолгое время правила с ним совместно в последние месяцы его жизни, уверенная, что – в отличие от множества ее предков, включая и самого Авлета, – ее активно готовят к принятию власти. Авлет отошел от традиции, завещав трон сразу двум отпрыскам, брату и сестре. Это могло означать, что либо Клеопатра подавала большие надежды уже в раннем возрасте, и отец думал таким образом избавить детей от борьбы за власть, либо считал их неразлучными друзьями (это вряд ли) [27]. Скорее всего, отец и дочь действительно были очень близки. Она изо всех сил старалась выразить ему признательность, даже добавила прозвище «отцелюбивая» к своему имени и сохранила его, несмотря на изменение статуса. Одним из первых ее шагов должна была стать подготовка к похоронам отца, мероприятию затяжному, пахнувшему благовониями и бальзамами, сопровождавшемуся подношениями, оглашавшемуся ритуальным плачем. Восемнадцатилетняя Клеопатра быстро и решительно вошла в спектакль на роль царицы.
Почти сразу у нее появился шанс воспользоваться мудростью отца, который по прибытии в Египет первым делом поклонился местным богам, специально проехав для этого по маленьким деревням и крупным религиозным центрам. Этим он завоевал симпатии коренных египтян, почитавших своего фараона, – в отличие от непокорных александрийцев, бесконечно испытывавших его терпение. Любой умный Птолемей строил храмы египетским богам и всецело содействовал культу. Клеопатра нуждалась в поддержке коренного населения, в том числе в виде живой силы. Задолго до ее коронации умер бык Бухис – одно из священных животных, считавшееся воплощением бога войны и родственником бога солнца. Ему поклонялись близ города Фивы в Верхнем Египте. Быка, облаченного в золото с лазурью и сверху покрытого сеткой от мух, в окружении жрецов с почестями перевозили специальной баржей с праздника на праздник. Так он жил двадцать лет, после чего его заменял новый избранник, имевший особые священные метки – белое туловище и черную голову. За несколько недель до смерти Авлета Клеопатра не упустила возможности продемонстрировать народу преемственность власти. Она, видимо стоя в полном церемониальном облачении на носу одного из кораблей царского флота, во главе пышной процессии проплыла 400 километров вверх по реке к Фивам. Все жрецы Египта собрались на берегу ради этого зрелища, проходившего в полнолуние. А рядом с «Царицей, Матерью двух Земель, отцелюбивой богиней» на отдельном плоту плыл к западному берегу Нила новый священный бык – необычный и очень сильный шаг в сторону коренных египтян. Спустя три дня Клеопатра присутствовала на церемонии посвящения быка в святилище храма, окруженная толпой чиновников и служителей культа в белых одеяниях. Этому месту суждено сыграть важную роль в ее жизни: в 49 году до н. э. она найдет здесь убежище.
Несколько раз во время своего правления царица обращалась напрямую к местным культам. Предлагала помощь при похоронах самого главного священного быка из Мемфиса. Брала на себя немалые расходы, связанные с обрядами, щедро одаривала вином, бобами, хлебом и маслом обслуживавший персонал. Без сомнения, вся эта помпа – как и необычный внешний вид юной царицы из рода Птолемеев – произвели впечатление: в 51 году до н. э. восходившую по аллее сфинксов к богато раскрашенному храму Клеопатру «лицезрели все» [28]. У нас сохранилась хроника торжества, записанная иероглифами – на особом «языке церемоний», использовавшемся с конкретной политической целью: пожалуй, лучше всего она определена как «непрекращающееся хвастовство» [29]. В первый же год правления Клеопатры стали видны ее амбиции. Имя брата царицы отсутствует в официальных документах, где он должен фигурировать в качестве первого лица государства. Нет его и на монетах того времени – царственный профиль Клеопатры красуется там в одиночестве. Кстати, эти чеканные портреты – тоже своего рода особый язык, причем единственный, на котором она может разговаривать с нами сама, своим собственным голосом, минуя римских переводчиков. И именно так она хотела выглядеть в глазах своих подданных.
Сложнее у нее шли дела на другом фронте. Потин, Ахилла и Феодот плохо ладили с этой независимо мыслящей выскочкой, рвущейся править в одиночку. И неожиданно у них появился очень серьезный союзник: могучий Нил не желал сотрудничать с новой царицей. Благополучие государства полностью зависело от речных разливов: засуха всегда вела к сокращению продовольствия и ухудшению социальной обстановки. В 51 году до н. э. Нил разлился слабо, следующий год был не лучше. Жрецы жаловались на нехватку продуктов, отчего приходилось отменять ритуалы. Деревни опустели: голодные сельские жители потянулись в Александрию. Расцвело воровство. Цены взлетели, разорение было повсеместным. В октябре 50 года до н. э., когда стало ясно, что необходимы жесткие меры, на сцене появился брат Клеопатры. К концу месяца царская чета выпустила совместный экстренный указ. Изменялись маршруты перевозки пшеницы и сушеных овощей – теперь продукты шли не в деревни, а на север. Голодные александрийцы представляли более серьезную угрозу, чем голодные крестьяне, так что никто не хотел их злить. Указ следовало исполнять старым проверенным способом: нарушителей ждала смертная казнь. Доносы приветствовались, доносчиков щедро поощряли (свободный гражданин получал треть от собственности виновного, раб – шестую часть плюс свободу). В то же время Птолемей XIII и Клеопатра предложили льготы тем, кто оставался обрабатывать землю. Во дворце в эти месяцы тоже не обошлось без кое-какого насилия. Брат и сестра, возможно, работали в тандеме на благо страны. А может быть, Птолемей всячески оттеснял сестру от трона, обрекая на голод ее сторонников и помогая своим. Экстренный указ они выпустили оба, но подпись Клеопатры шла второй.
Она уже шла по тонкому льду, и дважды в следующем году попала в ловушку, погубившую ее отца. В конце июня 50 года до н. э. двое сыновей римского наместника в Сирии приехали в Александрию, чтобы уговорить войска, восстановившие Авлета у власти, вернуться в строй – в них нуждались кое-где еще. Однако солдаты не хотели уезжать из Египта, где Авлет хорошо оплачивал их службу и где многие обзавелись семьями. Они красноречиво отклонили приглашение, убив обоих сыновей наместника. Клеопатра могла бы сама совершить правосудие, но решила порадовать Рим красивым жестом: заковала убийц в цепи и отослала их в Сирию. Такой ход, она не могла не понимать, неминуемо будет стоить ей поддержки армии. И все равно продолжала принимать непопулярные решения. Рим просил Александрию о военной помощи с той же регулярностью, с какой сам получал просьбы о вторжении куда-то во имя восстановления какой-нибудь монархии.
Эта помощь оказывалась далеко не всем, но именно для подобных случаев Авлет в свое время и заручился поддержкой Помпея, предоставив ему войска. В 49 году до н. э. сын Помпея обращается с такой же просьбой к Клеопатре, потому что его отцу необходимо подкрепление в борьбе с Цезарем. И Клеопатра честно выделяет ему зерно, солдат и флот – во время, напомним, жестокого продовольственного кризиса. Это стало ее «Кипром». За пару месяцев ее имя исчезает из всех официальных документов, а сама она спасается бегством, и через какое-то время встает лагерем в Сирийской пустыне с отрядом наемников.
Вскоре после явления Клеопатры в октябре 48 года до н. э. Цезарь переезжает с царской виллы во дворец. Каждое поколение Птолемеев пристраивало к обширному дворцовому комплексу что-то свое, великолепное и в плане дизайна, и в плане отделки. Слово «фараон» на древнеегипетском означало «величайшее домохозяйство», и уж тут Птолемеи развернулись. Одних только гостевых комнат во дворце насчитывается больше сотни. Окна Цезаря выходят на роскошный парк с фонтанами, статуями и домиками для гостей; сводчатая галерея ведет к театру, стоящему на возвышенности. По части великолепия ни один эллинистический монарх не мог соперничать с Птолемеями, постоянными потребителями персидских ковров, слоновой кости и золота, черепахового панциря и меха барса. Как правило, все, что можно было украсить, было украшено – гранатами и топазами, эмалью, прекрасной мозаикой, золотом. Кессонные потолки инкрустировались агатом и ляпис-лазурью, двери из кедра – перламутром, тяжелые ворота сияли золотом и серебром. Коринфские капители колонн покрывала слоновая кость. Дворец Клеопатры изобиловал всеми драгоценными материалами, известными тогда человеку.