— Изволите подать ужин, респетадо Проповедник? — Трактирщик решил не дожидаться, пока я вспомню о нем, и явился сам. Такая предупредительность была нехарактерна для захолустного заведения и говорила скорее не об отлаженном сервисе, а о прижимистости владельца, экономившего на официантах.
— Да, разумеется, — не отрывая взор от огня, кивнул я. — Что-нибудь горячее на твой выбор, респетадо…
— Марио. Просто Марио.
— …Марио. И стакан воды.
— Воды?
— Именно так, — подтвердил я. По меркам Терра Нубладо, моя просьба выглядела экзотичной. У скитальцев было не принято пить в трактирах воду. Но я был далек от большинства скитальческих традиций, в том числе и от этой. К тому же в настоящий момент я находился на службе, поэтому не прикасался даже к легким спиртным напиткам.
— Сию минуту, респетадо Проповедник! — раскланялся Марио и убежал на кухню.
Возможно мне показалось, но после моего появления веселье в трактире сбавило обороты. Игра в калибрик протекала уже не столь азартно, хотя ставки продолжали приниматься. На меня продолжали коситься — скитальцев, многие из которых видели Проповедника впервые, интересовало, каков я в повседневной жизни, что ем и пью и как планирую проводить вечер. Пока же я просто сидел, уставившись в камин и ожидая, когда Марио подаст ужин. Изредка я бросал взгляд на оконное стекло, по которому стекали дождевые капли, и пытался определить, не кончается ли дождь.
— Так не бывает! — вдруг воскликнул на весь зал один из игроков. — Четвертый раз подряд, Кастор! Ты выигрываешь четвертый раз подряд с одним и тем же перевесом!
— И что ты хочешь этим сказать, Берси? — возмутился игрок, к которому обращались. — Да, и впрямь удивительное совпадение, но похоже, мне сегодня крупно везет!
— Провались я пропадом, если это так! — вскипел недовольный Берси. — Два раза подряд — еще куда ни шло! Но четыре — это чересчур!
В поисках поддержки Берси обернулся на остальных игроков и болельщиков. Те явно только и ждали, пока кто-нибудь из них первым заявит протест. За столом поднялся гвалт, который сразу усилился, когда за обвиненного в нечестной игре Кастора вступились его болельщики. От шума пробудился даже мой сладко спящий сосед. Зевая, он фамильярно положил ладонь мне на плечо, видимо, желая поинтересоваться, что за скандал, но едва разглядел спросонок, кого побеспокоил, вздрогнул и отдернул руку, будто угодил ею в горящий камин. «Прошу прощения», — промямлил сосед, отодвигаясь от меня и тесня скитальца, сидевшего от него слева.
Скандал между тем усугублялся. Берси со товарищи распалился не на шутку, Кастор и его приятели от них не отставали. Пальцы большинства спорщиков были уже заложены за ремни, поближе к рукояткам пистолетов, ножей и сабель.
Я не сомневался, что с минуты на минуту кто-нибудь обязательно предъявит Кастору обвинение в одержимости Величием. В обычных спорах такими обвинениями не бросаются, но перебранка игроков, слово за слово, постепенно пересекла ту грань, за которой примирение уже невозможно. Слишком много гадостей было сказано во всеуслышание, чтобы оставлять их без ответа, так почему не ударить по оппоненту самым тяжким упреком?
Этот упрек выкрикнул Берси, уже не отдающий отчет своим словам. Обвинение прозвучало подобно команде, по которой спорщики в мгновение ока повыхватывали оружие. Загрохотал перевернутый игровой стол, зазвенели рассыпавшиеся по полу латунные фишки-гильзы. Впрочем, начинать кровопролитие никто не спешил. Спорщики продолжали осыпать друг друга ругательствами, но оружие в ход не пускали. При этом каждый из спорщиков то и дело посматривал на меня — как отреагирует Проповедник на известие, что в трактире вдруг отыскался одержимый.
Я же никак не реагировал, поскольку слышал крики «пожар», но огня не видел и дыма не чуял. С подобными уловками мне не раз приходилось сталкиваться, когда, бывало, та или иная компания, затевающая с кем-либо конфликт, стремилась привлечь Проповедника на свою сторону. Реагируй я на каждое голословное обвинение, от меня сегодня шарахались бы не только одержимые, но и добропорядочные скитальцы.
«Мексиканское противостояние» — кажется, так называли аналогичную ситуацию в моем родном мире. Этакий командный турнир по «русской рулетке». Для стартового сигнала достаточно, чтобы сорвались нервы хотя бы у одного участника этого турнира. Один дрогнувший на спусковом крючке палец, и через пару секунд пол будет завален трупами…
Я развернулся вполоборота к скандалистам, дабы отчетливо видеть каждого члена этой наэлектризованной компании, а особенно тех, под чьи выстрелы я мог ненароком угодить. Глупо будет пасть нечаянной жертвой чужих обид. Уповать на заступничество сил Баланса тоже глупо: являйся я для покровителей незаменимым человеком, давно получил бы в подарок неуязвимость от пуль. Но их за прошедшие пять лет целители уже извлекли из моего тела не меньше двух десятков…
На свободном материке Терра Нубладо нет ни полицейских, ни судей, поэтому не приходилось ожидать вмешательства в трактирную разборку кого-то со стороны. Все протекало по закону Баланса: возобладает разум — все останутся живы; прольется кровь — выжившие приобретут авторитет как хорошие стрелки и фехтовальщики. Естественно, за счет тех, кого они пристрелят или прирежут. Авторитет — вот что действительно обладало ценностью в туманном мире. Здесь авторитет не покупался за деньги и не возникал сиюминутно, его приходилось сначала долго зарабатывать, а затем отстаивать. Скиталец, заслуживший непререкаемый авторитет, мог собрать вокруг себя единомышленников и сам становился диктатором порядков: брал под контроль часть какой-либо провинции, изгоняя прежних хозяев, укреплялся в ней, облагал данью отвоеванные поселения, призывал на службу наемников-скитальцев и рекрутов из оседлых жителей, формировал маленькие армии, дабы защищать свой статус и по мере роста сил завоевывать земли соседей — таких же самопровозглашенных диктаторов. Благодаря непрекращающемуся политическому переделу, а точнее беспределу, количество провинций Терра Нубладо и их границы не могла отразить объективно ни одна карта.
— Респетадо Проповедник!.. — взмолился выбежавший из-за стойки Марио. — Вмешайтесь, образумьте их! Не дайте свершиться трагедии!
— Не вижу, в чем трагедия, — отмахнулся я. — Перебрали ребята чуток, сейчас остынут и успокоятся. Где твой вышибала?
— Нет у меня вышибалы! — чуть не плача ответил трактирщик. — Зачем он мне в этой глуши? Мне и повару-то порой платить нечем! Прошу вас, респетадо Проповедник! Они же уничтожат репутацию моего заведения! А я так долго скитался, чтобы открыть трактир! Чем мне тогда кормить детей?
— Так ты скиталец? — подивился я. Редчайший случай, когда вольный бродяга променивал ветер странствий на оседлую жизнь, не достигнув в Терра Нубладо более-менее высокого статуса. Но, как говорится, каждому — свое. — Решил стать первым в истории маэстро-трактирщиком?.. Ладно, попробую потолковать с твоими клиентами, авось и образумлю их.
И с раздражением подумал, что, когда мой друг-дипломат бывает и впрямь позарез мне нужен, его почему-то днем с огнем не сыщешь.
— Большое спасибо, респетадо! — благодарно закивал Марио. — Век не забуду вашей доброты! Только умоляю: поторопитесь, а то они уже вот-вот…
Действовать требовалось решительно, но аккуратно. Самая крупная ошибка, какую я мог допустить, — это попытаться привлечь к себе внимание резким криком или тоже начать размахивать оружием. Переполненная взрывчатыми парами агрессии, атмосфера в заведении после такого вмешательства воспламенилась бы однозначно. Поэтому я приближался к зоне конфликта нарочито неторопливо, дабы все спорщики имели возможность меня заметить. Но, несмотря на мирные намерения, штуцер я все-таки с собой прихватил.
— Прошу слова, респетадос! — громко и размеренно произнес я, стараясь быть услышанным сквозь потоки угроз и обвинений. Гомон плавно утих, а те из спорщиков, кто стоял ко мне спиной, оперативно сменили позиции так, чтобы держать меня в поле зрения. Кое-кто даже счел Проповедника более опасным противником и перенацелил оружие на него.
— Чего тебе, Проповедник?! — рявкнул Кастор, наверняка успевший проклясть свое игровое везение, уже неважно, случайное или нет.
— Могу помочь вам уладить проблему, — предложил я, не спеша переложив «Экзекутора» на сгиб локтя стволами в сторону. Такая поза только на первый взгляд выглядела не агрессивной. На самом деле в проксимо-бою она служила стартовой позицией для дюжины тактических приемов. — На своем веку я повидал одержимых больше, чем все вы, вместе взятые. Для меня распознать одержимого — вопрос двадцати секунд. Этого человека… — свободной рукой я указал на Кастора, — обвинили по-крупному, но, если ему нечего скрывать, я быстро оправдаю его перед вами.
— Э-э-э, все знают, чем заканчиваются твои проповеди! — заартачился Кастор, удерживающий на мушке револьвера своего главного оппонента Берси. — Ты сравниваешь людей с грязью! Превращаешь их в ничто! В ноль! Я не хочу по твоей милости стать таким! У меня и без того в последнее время сплошные проблемы, а стоило раз повезти, как на тебе — опять всем поперек горла встал!
— Поправка! — уточнил я. — То, чего ты боишься, называется Воздаянием. Если ты чист перед Балансом, оно тебе не грозит. Баланс не причиняет вреда тому, кто чтит его законы.
— Все так говорят, — нервно хохотнул Кастор, — а потом вдруг выяснится, что случилось какое-нибудь недоразумение и тебе воздалось по ошибке! Только потерянное уважение уже не вернуть! Клянусь, я сроду не поклонялся Дисбалансу и не собираюсь иметь с ним дело! Лучше получить пулю и умереть с честью, чем после твоей проповеди ползать в грязи и жрать гнилые бобы! Проваливай, Проповедник, как-нибудь без тебя разберемся!
— Постой, амиго! — не согласился с Кастором один из его защитников — пожилой скиталец с морщинистым лицом. Было заметно, что он и прочие их товарищи, хоть и готовы защищать до конца общие интересы, погибать все же не хотят. Да и перевес сил был отнюдь не в их пользу. — Респетадо Проповедник прав. Вспомни Хуареса, который заглядывал сюда вчера, унижался и готов был подрядиться на любую работу. Я знаю эту мразь. Когда-то Хуарес страдал одержимостью и причинил немало гадостей честным скитальцам. Е