Никита обрадованно кивнул.
«Дорогой Алексей Степанович, ну, зачем вы мне рассказали про Волгоград? Я еще когда жила с мамой и отчимом, очень хотела туда съездить на День Победы. У нашей соседки по тамбуру вторая дочка родилась, такая прикольная! И я немножко подрабатывала у них няней. И соседка много рассказывала про этот город, фотки показывала. Мы строили планы, что вот младшая подрастет – и я с ними съезжу как няня, она мне покажет Мамаев курган и кучу всего интересного. У нее мама в Волгограде, и они раньше каждый год туда ездили, и старшая дочка мне много рассказывала, как жила на каникулах у бабушки. Там на День Победы такая подсветка! Я смотрела в Интернете, просто супер. Мне даже с точки зрения дизайна интересно взглянуть вживую. Но так и не получилось, потому что я уехала в Москву. А теперь вы дразнитесь Волгоградом! И снова не получится – экзамены ведь. Знаете, мне показалось, что у вас тоже есть к этой поездке какое-то особенное любопытство. Вы бывали там раньше?»
«Полинка, да уж, прямо не складывается у тебя с Волгоградом. Ну, ничего, если есть желание, то обязательно получится! Как один из моих учеников говорит, Данилка Исаев, – „рано или поздно, так или иначе“. Это из Макса Фрая, он уверяет, что первые книги про мир Ехо его прям из депрессии вытянули. Хотя какая может быть депрессия в юности, не понимаю. Вот у него как раз родители в Волгограде живут, я у них в квартире остановлюсь. Ну и подумал, что раз они будут на даче и квартира в моем распоряжении, то ты без проблем могла бы поехать со мной. Но ты права, готовься лучше к экзаменам. В другой раз! А личный интерес у меня такой. Мой дед там погиб в войну. Хороший человек, по рассказам. Он был простым пехотинцем. Мобилизовали, дома жена с двумя детьми осталась. Они под Орлом жили. У меня там семья двоюродного брата живет, в Орле. А брата я недавно похоронил. Так вот, дед мой и повоевать особо не успел, там просто мясорубка была. Его фамилия на братской могиле, но точно ли он там похоронен, кто знает. Вот всегда хотел побывать на этой братской могиле, цветы принести хоть. Ты спросишь, почему до сих пор не съездил. Так бывает. Специально ехать просто некогда. Взрослая жизнь – она такая, ты пока этого и не поймешь, наверное. Ну, ничего, приеду – сразу туда, а уж потом начну работать».
Через пару дней за заказом опять приехал Михаил Иванович. Он крепко обнял Полину и вручил подарок – набор маркеров на шестьдесят цветов в черном чехле на молнии.
– А я хочу с тобой посоветоваться, – прибавил он. – Ты ведь дружишь с Олей. Не знаю, что делать.
Полина, с улыбкой разглядывая маркеры, кивнула. Потом подумала немного и вдруг сказала:
– А что тут советоваться? Хватайте, пока не убежала. Она гордая, сама не пойдет навстречу. А я сразу поняла, какие у вас к ней чувства.
– Прям так сразу?
– Да, сразу, с первого дня. Просто тогда мне самой до себя было. А теперь я вспомнила и поняла – сразу. Это видно вообще-то. И еще… я как-то спросила у нее, не спит ли она с вами. Она ответила, что вы не спите ни с кем из борделя из принципа и вообще что у вас…
– Что у меня? – подбадривающе улыбнулся Михаил Иванович.
– Ну, что есть «мадама», как она выразилась. То есть эта мадама с вами мужу изменяет, получается.
– Однокурсница бывшая, первая крышесносная любовь. Я уехал на стажировку, ну, не мог я тогда отказаться! Это было важно для карьеры. По крайней мере, тогда я так считал. А она через год замуж выскочила, уже беременная от другого. Но держала меня при себе, «для души», как она выразилась. Вот такой мне жизнь урок преподала. Что никто ждать не будет, пока я буду карьеру делать и все такое. Мы все-таки расстались, если тебе интересно. Надоела нам обоим эта ситуация до чертиков.
– То есть вы сами когда-то сделали выбор, получается. Показали ей, что есть вещи поважнее отношений… Вот я и говорю – хватайте Олю, пока история не повторилась.
– Ну, и что мне делать? Вот позову я ее замуж, а она скажет, что видеть меня уже не может и весь мой бордель тоже. Она же все, завязала раньше этих дебильных трех лет. По правде сказать, они и так уже были на исходе. Как про тебя узнала и про отца Иоанна этого, чтоб ему три года икалось без остановки, а по воскресеньям обсиралось… Вот, тебе смешно, а я готов ему крест с толстой шеи сорвать и в глотку затолкать, чтобы больше не ляпал языком. А крест у него немаленький.
– Это точно, я помню. Так что Оля-то сказала, как узнала?
– «Добби свободен». И заказала для всех курьером шампанское, роллы, суши и еще какую-то японскую хрень. Я не запомнил, но девочки мои любят. Не то оригами, не то амигуруми…
– Онигири. Так она ведь вроде бы у вас живет, а не в своей квартире. Я с ней говорила.
– Пока да. Это меня и обнадеживает. У нее ведь диплом массажиста, а у нас все-таки массажный салон по документам. Все мои хоть курсы трехнедельные, да окончили. Мне кажется, она ждет от меня решительного шага, но долго ждать не будет.
– А вы?
– А я боюсь. Боюсь, что нужно будет выбирать: или Оля, или «Сударь». Да она и сама боится мне такие ультиматумы ставить. Но я-то все понимаю, не зря психфак оканчивал. Да, жизнь – интересная штука. Все повторяется, блин, ну как так-то?
– Она не будет этого требовать. «Сударь» – ваше детище.
– А Оля – таких больше нет. Мы идеально подходим, как пазлы. Такое раз в тысячу лет случается, понимаешь? Я не могу ее упустить. От такого не отказываются.
– А потом жалеть будете, что все бросили.
– Ну, почему бросил? Останусь формально хозяином, буду приглядывать. Уже придумал, кого поставить управляющей, чтобы был надежный человек.
– А вы? Чем будете заниматься? А жить где?
– Есть у меня одна идея… Знакомый чиновник… ну да, я из такой семьи, что есть и знакомые чиновники. Так вот, он как-то рассказывал, что координировал создание небольших – даже не детских домов, а так называемых пансионатов для детей, у которых родители умерли от ковида. Кого пристроят в новые семьи, а кто так и останется там до совершеннолетия. Целая гос-программа, средства хорошие выделяются, и спонсоров много. Не хотят в обычные детские дома, потому что это домашние дети из обычных семей. Зачем им стресс увеличивать? А сейчас прибавились сироты с Донбасса, тот же подход, по возможности. В общем, мой диплом психолога пригодился бы. Только я хочу загородный вариант… Надо думать, короче. Если Оля согласится стать моей женой, для нее найдется административная работа. Она умеет, как это называется, сплотить коллектив.
Полина кивнула.
– Хотите, я с ней поговорю? Я осторожно.
– Очень хочу. А то мы так и будем, как лиса и журавль, ждать инициативы и бояться.
– А можно я потом у вас буду какую-нибудь арт-терапию вести? Мне мой художник рассказывал, что он оканчивал специальные курсы, просто так, для интереса. И я решила, что тоже получу такую специализацию. Это можно и параллельно с учебой, дистанционно.
– Ну, значит, я на тебя рассчитываю, – кивнул Михаил Иванович.
24 января художнику написала Настя. Сообщила, что профессор в психиатрическом отделении из-за попытки самоубийства.
«Путь Полинке свободен, – писала она. – И знаешь, отвечу-ка я, пожалуй, на твой вопрос, как раз такое настроение. Разозлили меня, в общем. Ты спросил, почему я все еще работаю, а не сижу спокойно с ребенком и за мужем, параллельно занимаясь домом, дачей, своим творчеством и прочими полезно-приятными делами. Вот только сегодня я поняла, что нет на этот вопрос одного ответа. Вернее, он такой многослойный, как Кощеево яйцо, смерть то есть. И не хотела я все это расковыривать, чтобы не портить себе настроение. А раз мой дорогой супруг уже его испортил, то теперь у меня новая задача – выговориться. Утренние страницы, конечно, вещь. Кстати, попутно отвечаю на еще один твой вопрос: да, продолжаю вести, чего и тебе дружески рекомендую. Правда, не всегда они именно утренние получаются, сам понимаешь. Но вот именно сегодня мне нужен живой собеседник, который при этом не убежит. Ты подходишь идеально. Во-первых, мы целую вечность друг друга знаем, во-вторых, может, и присоветуешь что. Мы ведь встретимся в эти выходные, да? С возвращением тебя из ледяного города, кстати, и спасибо за фотки. Ледяной город – именно то слово. Как он тебе в целом? Вот представь, что тебе предложили там работу, квартиру и дачу в отличном месте. Переехал бы?
Так вот, про меня теперь. Все так и думали, что я уйду в декрет и уже не выйду на работу. Потом оказалось, что я там одна такая вся из себя исполнительная и ответственная, кроме шуток. Даже не ожидала. Знаешь это чувство, когда думаешь: ну, вот этот проект закончу, и все, а в процессе появляется новый проект, и так на цикле. И это не про ЧСВ, поверь. Вот реально не могу я просто их всех послать. Второе – деньги. Не в том смысле, что мне нужны личные деньги, нет. Я могу спокойно покупать все, что сочту нужным или приятным, Игорь только рад будет. Это одна из его потребностей – баловать меня. Похоже, что чуть ли не в базовые настройки это провалилось, как только мы познакомились. Так что все довольны. Но я не наглею, ты же меня знаешь. Просто тут такое дело. Были мысли, честно говоря, в 2023 году сократить эту бодягу вполовину. А сегодня я узнала дикую историю. Оказывается, ему перед Новым годом предлагали повышение, а мой муженек знаешь, что учудил? Отказался! Там есть одна карьеристка, с мужем развелась, ребенок с бабушкой и няней. И она прям молилась на это повышение. Ну, он и пошел к начальству. Начальство руками развело: не лучшие времена, все дела, может только одного. Он и уступил, блин. Ей нужнее, она несчастная, у нее весь смысл жизни в карьере, плюс ипотека, плюс ребенку на терапию, что-то там не того. Фу-ух, выговорилась. Ну и, сам понимаешь, мой заработок не лишний совсем, хотя и гораздо меньше его. Мы ведь по нулям почти остались после покупки участка и ремонта. Я теперь все мысленно перевожу в рулоны обоев, ведра краски и тому подобное. Сдала проект – вложим деньги в ремонт крыльца, вот как я стала счита