Оставив бакелитовые трубки на произвол судьбы, Александра вышла из зала. В холле небольшого загородного отеля было пусто. За стойкой портье, уткнувшись в телефон, сидел парень в форме с гостиничным логотипом. Он поднял голову, когда услышал звук шагов, но, не дождавшись вопроса, тут же снова уставился в экран.
Александра, стараясь не бежать, вышла на крыльцо. Ясное утро сменилось тихим, серым полуднем. Солнца не было. Сосновые леса вокруг отеля, далекие пригорки, тонкая матовая лента маленькой речки, мелькавшая среди зеленых полей, — все подернулось легким мерцающим туманом. Неподалеку, в скрытом за лесом поселке, громко прочищал горло петух. Он пытался закукарекать, но каждый раз откашливался и сконфуженно умолкал.
Ольгу она заметила не сразу.
По случаю аукциона на территории стоянки собралось много машин. Молодая женщина стояла рядом с одной из них, склонившись к приоткрытой дверце. Вся ее поза выражала напряженное внимание. Ей явно что-то говорили, она слушала, то и дело кивая головой. Затем Ольга захлопнула дверцу, и машина медленно выехала со стоянки. Описала круг, подъезжая к воротам, проехала под поднявшимся шлагбаумом и скрылась за оградой.
Ольга медленно двинулась к крыльцу, не замечая стоявшую на верхней ступеньке Александру. Только подойдя вплотную, она удивленно воскликнула, словно проснувшись:
— Что случилось? Все уже кончилось?!
— Наоборот, торги в разгаре, — нервничая, ответила художница. — Но я потеряла вас.
— Мое участие не требуется, вы сами говорили, вот я и вышла подышать… Там очень тяжелая атмосфера.
Ольга говорила спокойно. Теперь она полностью владела собой и ничем не напоминала того затравленного, нервного ребенка, каким казалась в аукционном зале. Александра пристально посмотрела на нее и решилась спросить:
— Вы встретили кого-то? Знакомого?
— Что? Нет, у меня просто спросили дорогу, человек заехал не туда, — моментально и очень бодро ответила Ольга.
«Она врет!» Александра не сомневалась в этом, но молча пошла вслед за своей подопечной, которая направилась в аукционный зал. «Почему она соврала? Тут происходит какая-то двойная игра?» Ей вспомнились слова Бойко о том, что Ольга далеко не такая невинная овечка, какой кажется.
Переступая порог зала, Александра нервничала больше, чем в самом начале аукциона. Она была недовольна собой по непонятной причине, ведь ей еще не пришлось никак себя проявить. Ольга вновь укрылась в углу, заняв пустующее кресло рядом с искусственным фикусом. Александра подошла к аукционисту, который как раз готовился к представлению следующего лота. Трубки были проданы с очень незначительным повышением цены. Аукционист, с которым Александра была на «ты», в ответ на ее замечание пожал плечами, негромко и фамильярно заметив:
— Ну а что я могу поделать, вещей слишком много. Да и публика не та, на которую мы рассчитывали, не все приехали. И каталог бездарный. Ты ведь его видела, Саша?
Он кивнул на стопку брошюр, лежавших на краю сцены.
— Всю ночь читала, — Александра подняла одну брошюру, быстро пролистала. — Полный хаос, ни системы, ни конкретики. Настоящее вредительство. Кто автор, так и не поняла. Игорь, неужели ваш дом слепил такое убожество?
— Обижаешь, — нахмурился тот. — Мы получили готовое сочинение от заказчика. Чьих кистей произведение — понятия не имею, послали в печать что было, согласно договору. Сама понимаешь, мы не решаем ничего. Мы выполняем указания заказчика.
— А заказчик — Эдгар Штромм?
Игорь кивнул:
— Может, он сам и нацарапал, может, поручил кому-то. Одно могу сказать — чем такой каталог, лучше вообще без каталога. Ну, работаем!
Он одернул ливрею, нацепил дежурную улыбку и, сделав несколько кукольных, механических шажков, словно двигаясь на шарнирах, вернулся в центр сцены:
— Следующее предложение, дамы и господа, уникальное без всяких преувеличений!
Его подвижное лицо с мелкими чертами выражало полный восторг.
— Коробка для сигар, тридцатые года прошлого века, Франция, целлулоид в окладе из серебра девятисотой пробы. Клейма нет, но дизайн позволяет говорить о том, что в разработке рисунка участвовала известная футуристическая группа, работавшая с модными домами…
Игорь тараторил, улыбаясь разом всем, ловил заинтересованные взгляды, издавал сдержанные восклицания, словно сам был поражен редкостным предложением… Это в самом деле был отличный аукционист, и то, что торги шли довольно вяло, не было его виной.
Александра вернулась к Ольге с каталогом в руках:
— Хотела вас спросить, да все забывала… Вы не в курсе, кто это составил? Кто сделал описания?
Ольга, даже не взглянув на брошюру, с ходу ответила:
— Дядя.
Художница промолчала, но, вероятно, ее лицо слишком ясно выразило чувства, потому что Ольга поинтересовалась:
— Что с каталогом не так?
— Видите ли… — Александра придвинула стул и присела рядом. — Каталоги очень важны для аукционов. Мало кто из уважающих себя торговцев и коллекционеров захочет приехать на торги вслепую, как на блошиный рынок. Для того чтобы люди заранее представляли, с чем придется иметь дело, всем потенциальным участникам заранее рассылаются каталоги с описанием коллекций, лотов, с иллюстративным материалом, с экспертными заключениями. Иногда туда включаются небольшие познавательные статьи, эксклюзивные интервью, ну, это уже лирика… Некоторые каталоги знаменитых аукционных домов — сами по себе произведения искусства, и стоят они очень дорого. Есть даже коллекционеры, которые собирают эти самые каталоги, представляете?
Александра старалась говорить с максимальной осторожностью, чтобы ее речь не выглядела обвинением в адрес Штромма. Но Ольга уже напряглась. Ее глаза сузились в две темные щели, губы сжались. Она явно готовилась отразить удар.
— Что касается этого каталога… — Александра слегка взмахнула брошюрой. — Я бы сказала, что он больше путает покупателя, чем завлекает. Он не систематизирован ни по одному признаку — материал, время, страна… Сами описания выполнены небрежно. Фотографий мало, они любительские. Здесь нужны были профессиональный фотограф и редактор, не понимаю, почему их не взяли, хотя бы в этом аукционном доме. Здесь оказывают весь пакет услуг.
— У дяди ни на что не было времени, — холодно ответила Ольга. — Я его очень торопила.
— Я понимаю… И ни в коем случае не хочу сказать, что ваш дядя… Что Эдгар Штромм в чем-то виноват. Но…
— Да он вообще против аукциона, вы же знаете, — отрезала Ольга. — Я думаю, он и уехал потому, что не захотел всего этого видеть. А мне срочно нужны деньги! Срочно! Почему я должна думать о других, все время о других?! А кто будет думать обо мне?!
Ее голос неожиданно сорвался, на щеках и на шее выступили красные пятна. Александра испугалась, что клиентка закатит истерику.
— Тише, прошу вас, уже смотрят… — пробормотала она. В самом деле на них оглядывались. Александра поймала заинтересованный, пристальный взгляд Алешиной. Из другого угла зала на них внимательно смотрела Бойко.
— Мне все равно, за сколько продадут вещи, пусть только продадут, чтобы я никогда больше их не видела! — Ольга понизила голос, но по-прежнему говорила лихорадочно, спотыкаясь о слова. Она покраснела и тяжело дышала, пытаясь справиться с волнением.
Тем временем был объявлен следующий лот. Продавалось роскошное, многорядное старинное ожерелье из баламутов — крупных перламутровых бусин, вырезанных из жемчужной раковины. Перламутр редкого табачного оттенка был необыкновенно эффектен. Александра ожидала, что торги оживятся, но просчиталась. Марина Алешина, до сей поры державшаяся спокойно, резко повернула голову и что-то сказала отиравшемуся рядом молодому человеку. Тот подошел к аукционисту. Торги приостановились, толком не начавшись. Молодой человек негромко, внушительно что-то говорил, аукционист, нахмурившись с озадаченным видом, слушал. Потом взмахнул молоточком, словно отмечая все доводы противника, и отвернулся к публике:
— Итак, старинные испанские баламуты, предположительная датировка — начало девятнадцатого века, вес изделия, внимание, — девятьсот двадцать грамм!
— Подделка! — громко выкрикнула Алешина, не смущаясь тем, что нарушает ход торгов — это было строго запрещено правилами аукциона.
В публике зашумели. Игорь остановился с поднятым молоточком, его подвижное лицо внезапно заблестело от выступившей испарины.
— Простите? — хрипло переспросил он.
— Я знаю эти якобы баламуты, это современная тайская подделка, перламутровый слой, зафиксированный на желатине! Бусы стеклянные! — так же громко и авторитетно продолжала Алешина в наступившей тишине. — Они не проходили экспертизу! Распилите хотя бы одну бусину, и вы все увидите сами!
Аукционист, онемев от изумления, зачем-то листал каталог. Александра встала, чувствуя десятки устремленных на себя взглядов. Ольга, напротив, съежилась, забившись в угол кресла. У художницы слегка кружилась голова, и, когда она шла к сцене, пол ощутимо пошатывался под ногами. «Будет славный номер, если я упаду в обморок!»
— Согласно условиям своего контракта с заказчиком, я должна снять лот с аукциона. На него пытаются сбить цену, — негромко сказала она, обращаясь к Игорю. Вместе с тем Александра понимала — ее слышат все, такая тишина вдруг установилась в зале.
— Заказчик или его законный представитель может в любой момент по своему усмотрению снимать любой лот с аукциона, — с явным облегчением ответил Игорь. И громко возвестил: — Лот снимается. Торг на него закрыт.
За спиной Александры послышался рокот голосов. Она старалась не анализировать услышанное, ей достаточно было общей интонации — насмешливой, враждебной. Художница увидела рядом со сценой свободное кресло и присела в него, решив держаться начеку. Она понимала — то, ради чего ее наняли, началось.
И не ошиблась. С этого момента аукцион, сперва казавшийся не слишком успешным, стал провальным. Лоты уторговывались один за другим, независимо от содержания. Цены не повышались или повышались крайне незначительно, ценой неимоверных усилий аукциониста. Игорь из кожи вон лез, в его дежурном веселом взгляде нет-нет да и мелькала паника. Александра сидела с каменным лицом, словно происходящее ее не касалось. Голос Алешиной за спиной звучал, как ей казалось, безостановочно, хотя «звезда» высказывалась резко и кратко. Пришлось снять с торгов еще два лота — чудесный туалетный набор из черепахового панциря в серебряном окладе, датированный серединой девятнадцатого века, и визитницу из резного перла-мутра.