Они обменялись телефонами, внедорожник полковника исчез в потоке других машин. Художница какое-то время стояла на обочине, сперва расстегнув, затем вовсе сняв куртку. Ее растрепавшиеся волосы ласково шевелил солнечный сквозняк, пролетавший по бесконечному проспекту, вдоль циклопических зданий — смуглых, серых, желтых, украшенных лепниной и балкончиками. В перспективе проспекта, тающей во влажном золотом мерцании, угадывался далекий мост. Дыхание большого города обжигало легкие после деревенского воздуха, казалось пряным, терпким. Александра вдыхала запахи бензина, мокрого асфальта, свежесваренного кофе из киосков «на вынос», облепивших метро. Цветочница выставила у дверей магазинчика ведра, из которых тюльпаны высовывали разноцветные клювы скрученных резинками бутонов. За стеклами витрины виднелись цветы подороже — огромные крепкие розы, словно выкованные из стали, ветви лилий, застывшие в летаргическом сне, еще с закрытыми бутонами, мертвенно восковые орхидеи, обрызганные ржаво-розовой росой. Какое-то время художница стояла перед киоском, забыв обо всех делах, запоминая сочетание форм и оттенков, мысленно похищая и темное скуластое лицо продавщицы, и причудливую дрожащую рябь, которую солнце рисовало на стенах магазинчика, отразившись в ведре с водой. Горький и холодный аромат цветов, в котором сильнее всего звучала нота белых лилий, отдавал аптекой.
В сумке зазвонил телефон, и на этот раз Александра ответила.
— Да, Лиза, — говорила она, направляясь к метро, прижав трубку к уху, свободной рукой отыскивая кошелек в сумке. — Да, видела вызов, но не могла говорить. Пока ничего. Сейчас начну всем звонить.
С трудом свернув разговор — Елизавета Бойко явно рассчитывала на большую откровенность, — Александра спустилась в метро. Теперь у нее была небольшая отсрочка, чтобы собраться с мыслями.
Глава 7
Спокойная пожилая женщина в черном пиджаке мужского покроя с бриллиантовой ласточкой на лацкане листала бумаги не торопясь, с тем равнодушным видом, который присущ юристам и врачам. Потом подняла глаза, положила папку на стол.
— Тут все ясно изложено, — произнесла она, обращаясь не к сидевшим перед ней Александре и Игорю, а к мужчине неопределимого возраста, в блестящем костюме пепельного цвета. Он уютно устроился в углу кабинета, в кресле за журнальным столиком, и казалось, вовсе не интересовался разговором. Это был представитель аукционного дома. Они находились в юридической конторе, которая обслуживала сделки.
— Заказчик, то есть Ольга Игоревна Исхакова, подписал акт сдачи-приемки и тем самым снял с Исполнителя, то есть с вас, ответственность за сохранность вещей.
— Я понимаю, — дернулась на стуле Александра. — Но как раз в то время, когда моя клиентка ставила подпись, пропала ценная вещь. Или эта вещь вообще не вернулась с аукциона.
— Я упаковывал лоты при свидетелях, — бросил Игорь. Он не смотрел на Александру. Его обычно подвижное обезьянье лицо застыло.
— Хорошо, значит, при погрузке, в дороге или в доме… — настаивала Александра. — В этом надо разобраться.
— Разобраться надо, — юрисконсульт пристально взглянула на нее и сняла дорогие очки в тонкой золотой оправе, отчего ее скуластое лицо сразу сделалось простым и плоским. «Она похожа на каменную степную бабу», — отметила про себя художница.
— Но уже не здесь, — продолжала юрисконсульт, вновь надев очки и разом перенесясь из бронзового века в двадцать первый. — Мы только оказываем юридическое сопровождение сделок и консультируем. Я полагаю, заказчица, ваша клиентка, сама понимает, как ей надо действовать, если вещь действительно пропала.
— Она не хочет обращаться в полицию, — призналась Александра. — Она хотела бы решить дело мирно.
— Это прекрасно, — подал голос представитель аукционного дома, листавший журналы с самым скучающим видом. — Но мы не можем вместо полиции искать пропавшие вещи. Свою функцию мы выполнили, заказчик расписался, что претензий нет. Да, кстати, о заказчике. Я должен выслать счет госпоже Исхаковой, по итогам аукциона она осталась нам должна небольшую сумму.
Александра встала.
— То есть как должна? — воскликнула она. — Вы ведь получили комиссионные от проданных лотов?
— Совершенно верно, — кивнул тот, не отрывая взгляда от страницы автомобильного журнала. — Но наш дом от себя со скидкой арендовал конференц-зал на двое суток, оплатил охранное сопровождение. В договоре указано, что заказчик рассчитывается с нами после аукциона. Мы пошли навстречу, мы всегда идем навстречу клиентам.
— Но…
Перед Александрой возник Штромм, торопившийся в аэропорт, вспомнился их прощальный разговор у калитки. «Я арендовал конференц-зал в загородном отеле… Вся организационная часть в порядке, все мною оплачено».
— Разве все не было оплачено заранее? — растерянно спросила она.
— Кем же? — представитель аукционного дома впервые отложил журнал и с интересом взглянул на Александру. До этого момента он едва замечал художницу.
— Господин Эдгар Штромм говорил мне, что он все оплатил.
— А, нет, нет… — мужчина брезгливо взмахнул холеной рукой и одернул рукав пиджака, из-под которого слишком сильно высунулась манжета, украшенная массивной золотой запонкой. — Вы его неверно поняли, я думаю. Он договаривался от имени заказчицы, но он не платил. Штромм — только ее доверенное лицо. Он за нее расписывается, вот вся его функция. Конечно, было бы хорошо, если бы он заплатил.
И мужчина в пепельном костюме тонко улыбнулся.
— Вот как… — только и смогла ответить Александра.
— Ну, раз мы все вопросы урегулировали… — юрисконсульт закрыла папку. — Павел Сергеевич, задержитесь на минутку, пожалуйста, у меня есть вопрос по другому делу.
Игорь тоже поднялся со стула, по-прежнему не глядя на Александру. Он вышел из кабинета первым. Александра задержалась на миг, пытаясь вспомнить слова, которые подготовила заранее. Но теперь они не казались ей убедительными. Все доводы разбивались о каменное спокойное лицо юрисконсульта. «Ольга все подписала, это верно». Александра пошла к двери, остановилась, обернулась. Юрисконсульт и представитель аукционного дома, пересевший к столу, о чем-то тихо совещались, сблизив головы. На нее они не обращали внимания. Александра вышла.
…Игорь стоял на крыльце, зажав в зубах сигарету, и чиркал зажигалкой. Зажигалка высекала искры, но огня не давала. Наконец он с досадой смял сигарету, швырнул ее в мусорную урну, следом полетела зажигалка. Александра молча стояла рядом, глядя на него.
— Что, что ты смотришь на меня?! — внезапно обратился он к ней не своим, визгливым голосом. — Довольна? Устроила скандал?
— Никакого скандала не было, — тихо ответила она.
— Ну конечно, ты же не работаешь там! Ты просто защищаешь интересы клиента, а на мне теперь пятно! Понятно, никто меня не обвиняет, но слух-то уже разошелся!
— Игорь, какой слух, я только просила разобраться… — попыталась возразить Александра, но он перебил:
— Никто ни в чем разбираться не будет, понятно?! Она подписала, что все получила в целости, при тебе подписала! А я упаковывал вещи при свидетелях! Обращайтесь в полицию, если хотите получить страховку! В этом ведь все дело, так?! Ради этого вы меня подставили?! Ни черта продать не сумели и решили выехать на страховке? Мы такие случаи уже проходили, не беспокойся! Таких умных, как вы, много!
Он снова достал сигареты, похлопал себя по карманам пиджака в поисках зажигалки, выругался и заглянул в урну. Александра перевела дыхание. Она никогда не видела старого знакомого в таком состоянии. «И его ярость выглядит искренней… Это чувство трудно подделать…»
— Пойми, — она заговорила нарочно тихо и медленно, пытаясь успокоить собеседника. — Никто не думает, что четки взял ты. Но надо понять, кто их взял. А может быть, они пропали в результате случайного стечения обстоятельств.
— Какое тут может быть случайное стечение обстоятельств? — зло ответил он. — Почему случайно не пропала брошка за двадцать пять тысяч рублей? Почему именно четки за два миллиона?
— Игорь, выслушай меня… — Александра видела, что накал страстей спадает и ее уже слушают. — Я нахожусь перед своей клиенткой точно в таком же положении, как и ты.
— То есть?! — он взглянул на нее другим взглядом, недоуменным и недоверчивым.
— Мы ведь обсудили уже… Ты только снова не злись. Что ты отнес в кабинет коробки, оставался там несколько минут один, и теоретически… Да не злись ты, чисто теоретически мог взять четки.
Игорь ждал продолжения. Александра перевела дух.
— Но и я в тот вечер оставалась в доме на несколько минут одна. Хозяйка пошла встречать гостей. Так что и я могла взять четки.
— Так какого ж ты… — начал аукционист и остановился, внезапно задумавшись. В его живых, глубоко посаженных глазах в один миг сменилось столько выражений, что Александра не успевала их анализировать. Наконец, словно додумывая вслух осенившую его догадку, он проговорил: — Тут какая-то подстава.
— Что ты имеешь в виду?
— Это не я, — продолжал он, нахмурившись. — Думай что хочешь, но я-то знаю, что это не я. И я знаю, что это не ты. Видишь, я о тебе лучшего мнения, чем ты обо мне.
— Игорь, я никогда…
— Погоди, — оборвал он ее прежним, дружески-бесцеремонным тоном. — Это не я и не ты. Мы просто столкнулись тут лбами. Четки взял кто-то еще. В дом они попали в целости и сохранности, в запечатанной коробке. В лично мною запечатанной. И я поставил эту коробку на стол в кабинете, закрыл дверь и ушел. Вот так все было. Кто их мог взять потом?
Александра медлила с ответом.
— Саша, ты же там была, — настаивал аукционист. — Пойми, или ты ответишь за это, или я, даже если до возбуждения уголовного дела не дойдет. С тобой никто дела иметь не будет, а я могу работу потерять, и никто меня уже на такое место не возьмет. И что мне, учителем химии в школу идти? Как раньше, в девяностых, когда я с голоду подыхал? Кто мог взять эти проклятые четки? Ну, чисто теоретически?