– Ладно.
Я тяжело вздыхаю и иду за своей папкой с Афродитой. В самом конце есть специальный файлик. Я аккуратно достаю оттуда несколько страниц текста. Я периодически работал над ним в свободное время между занятиями.
– Знаешь… – начинаю я. – Когда-то я тоже немного писал. В основном рассказы. Но перестал после…
Гирлянда из бочек. Протянутая рука.
Я делаю глубокий вдох.
– После того как в прошлом году со мной кое-что произошло. От этого у меня капитально поехала крыша. Тогда все и началось. Сны и так далее. Но недавно у меня возникла мысль написать обо всем случившемся. После того, что ты мне сказал на днях. Что, записывая, мы очищаем вещи. Я решил попробовать. Так что это не совсем художественное произведение, скорее… ну, сейчас увидишь что. Держи.
Скай с удивленным видом берет у меня листы и читает заголовок:
– «Человек с кинжалом из Свистящей бухты. Мемуары Уайлдера Харлоу».
Он читает. Я молча листаю книгу, стараясь не смотреть на него. Я думаю выйти из комнаты, но так, наверное, станет только хуже. Теперь я уже ничего не могу сделать, ситуация вышла из-под контроля.
Я чувствую, когда Скай приближается к концу; история будто постепенно проникает в него, пока он читает, и заполняет целиком.
Когда я поворачиваюсь, он, конечно же, на последней странице. Он медленно кладет ее сверху стопки. Скай опускает голову – я не вижу его лица.
– Поэтому я такой странный, – прерываю молчание. В приступе откровенности я прибавляю: – На самом деле я всегда был странным. Но сейчас гораздо более странный. И не в хорошем смысле.
– Я слышал твое имя раньше. Я вспомнил. Ты был одним из тех ребят.
– Да.
– А это зачем? – спрашивает он, показывая на газетные вырезки.
– Это все, что я смог о них найти. О женщинах.
– Ты всегда их перечитываешь после кошмаров.
– Это помогает. Не знаю почему. Они как будто становятся реальными. Помогают мне вспомнить, что они были простыми людьми. А не кошмарами.
– Боже, Уайлдер! – Скай поднимает голову, и я вижу, как у него жутко перекосился рот и он вытирает нос тыльной стороной ладони. Он по-настоящему рыдает, и его лицо страшно исказилось от слез.
– Все нормально, – в ужасе лопочу я. – Скай, пожалуйста, успокойся.
Я обнимаю его за плечи, и он хватает меня обеими руками, как ребенок.
– Мне так жаль, – шепчет он. – Что со всеми ними случились эти ужасные вещи. И с тобой. – Мы сидим так несколько минут. Я чувствую, как бьется его сердце. Уверен, он тоже чувствует мое.
Скай отрывается от меня и хватает за шею. Он смотрит прямо мне в глаза, наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга; на меня как будто светит луч солнца. Я чувствую минеральный запах слез на его лице.
– Когда я это читал, я будто был тобой, – произносит он. Я ерзаю и пытаюсь спрятаться от прожекторов его глаз, но он сильной рукой удерживает меня на месте. – Это правда – то, в чем ты хотел признаться тогда в пещере? Когда Харпер и Нат подшутили над тобой?
– Не знаю.
– Мне кажется, да, – тихо говорит Скай.
И тут я смотрю ему в лицо и расслабляюсь. Отдаюсь на волю судьбе. Сейчас Скай точно слышит мое сердцебиение: оно оглушает, и пульс серией взрывов отдается в ушах. Я знаю, каково это будет, – смутно думаю я. Но что «это»?
Скай удерживает мой взгляд на несколько бесконечных ударов сердца. А потом хлопает меня по руке.
– Спасибо, что показал мне это, Уайлдер. Тебе нужно продолжать писать.
Он встает и идет к своей кровати. Я завороженно наблюдаю, как он залезает под одеяло и тянется к выключателю. Места, где Скай касался меня, остыли – его пальцы оставили холодные отпечатки на моей плоти.
– Уайлдер?
До меня доходит, что Скай хочет меня о чем-то спросить, и я встряхиваюсь.
– Да… Что?
– Ты не против сегодня поспать без света?
Я киваю.
Раздается щелчок, и мы погружаемся во тьму.
– Никогда, – шепчу я в темноте и жду. – Скай? Никогда.
– Не сейчас, – бормочет Скай.
– Ладно, тогда я сам. Никогда. Иногда. Гадина.
– М-м-м, – мычит Скай и переворачивается на бок. – Заткнись, ладно?
После этого он замолкает. Я не могу понять, спит он или нет.
Я не сплю еще долго – смотрю в темноту, снова и снова перематывая в голове разыгравшуюся сцену. Я чувствую легкое шелестящее дуновение страха. Или чего-то другого.
Луна. Лужа. Ужас.
Я тоже как будто стал им.
Следующий день у меня забит. Я отстаю по учебе, и мне нужно наверстывать. При ярком свете дня все случившееся смущает еще сильнее, и я даже не знаю, что чувствовать. Я сижу в библиотеке допоздна – а точнее, до полуночи, когда там выключают свет и меня выгоняют. Я не могу признаться себе, что избегаю Ская и рассчитываю прийти уже после того, как он заснет.
Когда я возвращаюсь в общежитие, его там нет. На моей кровати лежит лист бумаги. Это копия некролога Кристи Бэрам из маленькой местной газетки. Я никогда его раньше не видел. Его написал тот, кто очень ее любил, это видно. Он действительно возвращает ее к жизни – из некролога я узнаю, что ее любимыми цветами были подсолнухи, а еще что она была очень близка со своими сестрами. Я помню ее: как все говорили о ее невероятной доброте и насколько живой она выглядела в тот день, когда Элтон Пеллетье поднял ее платок и положил себе в карман. Но даже этот эпизод как будто помогает, связывает все мои воспоминания воедино, а не оставляет разрозненными фрагментами, как кучку полароидов.
Я с облегчением прижимаю статью к груди. А потом аккуратно складываю ее в новый файлик и подшиваю в папку к остальным.
Скай так и не приходит, и я засыпаю. Просыпаюсь от щелчка открывающейся двери. Он проскальзывает внутрь. Похоже, уже очень поздно. Он тоже меня избегает?
Я слышу, как Скай тихо раздевается в темноте. Я хочу сказать что-нибудь про статью, поблагодарить его, но не могу подобрать слов. Он залезает в кровать, но не засыпает, это я знаю точно. Так что мы просто лежим и слушаем дыхание друг друга.
Я дрожу от холода в очереди в администрацию, которая начала прием заявлений на дополнительное размещение. Я пришел рано, но не первым. Французские девушки, например, уже здесь. А еще другие студенты по обмену и пара застенчивых ребят, которых я никогда раньше не видел. Все, кто не может поехать домой на праздники. Или не хочет. Снег грязными сугробами лежит у каменных стен. Мы переминаемся с ноги на ногу и прячем руки в карманы, чтобы согреться.
– Думаю, тебе нужно встретиться с ним, – говорит Скай.
Я поднимаю глаза. Мы не виделись со Скаем последние пару недель. Сначала был День благодарения, и я уехал в свою пустую нью-йоркскую квартиру. Все праздники я провел за просмотром парада по телевизору и поеданием магазинных сэндвичей. Скай поехал к матери в Коннектикут.
Вернувшись в колледж, мы в основном старались не пересекаться и особо не разговаривать. К моему удивлению, это оказалось достаточно просто. Наверное, так себя ведет большинство соседей по общежитию. Но мне одиноко. Я понял, насколько за этот короткий срок привык на него рассчитывать.
– О чем ты?
Он нетерпеливо смотрит на очередь, а потом хватает меня за локоть и пытается из нее вытянуть.
– Скай, – я не двигаюсь с места, – я занял очередь и не хочу ее пропустить, когда они откроются.
Скай похлопывает по плечу француженку, которая стоит передо мной.
– Пардон, – мило произносит он. – Est-ce-que vous pouvez garder sa place en ligne? Pour un instant, seulement? – Он улыбается.
Девушка улыбается в ответ.
– Ок. – Акцент у нее очаровательный. На секунду мне кажется, что я влюбился. Но когда она смотрит на меня, теплота в груди улетучивается. Понимаю. Я стоил ей многих часов сна.
Скай тащит меня через двор к ступенькам восточного входа, а потом по коридору в столовую. Тут пусто, завтрак кончился час назад.
– В общем, я какое-то время думал и решил, что ты должен встретиться с ним в тюрьме.
– С кем? – Хотя я знаю с кем.
– С Элтоном.
– Зачем? – я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног.
– Спросить, зачем он это сделал. И кем был Нат на самом деле. Чтобы увидеть его.
– И зачем ему это мне рассказывать?
– Может, он и не расскажет. Но это твой единственный шанс. И так ты, по крайней мере, будешь знать, что пытался. Сможешь закончить начатые мемуары. Найти достойное завершение. Завершение – это же не всегда плохо. После завершения можно двигаться дальше.
– Но я даже не знаю… Как вообще люди связываются с заключенными? В какой он тюрьме?
– Я не знаю, Уайлдер. Должен быть способ это выяснить. Но я точно знаю, что дальше так продолжаться не может. То, как ты живешь, – это не жизнь.
Этим вечером он в новостях. Мы смотрим телевизор в пыльной комнате отдыха. Скай упорно не позволяет добраться до пульта парню, который хочет переключить на чемпионат по пулу.
– Приятель, – говорит Скай, – просто дай нам несколько минут, ладно?
Парень недовольно хмыкает, но потом смягчается и миролюбиво вскидывает руки, мол – ну что тут поделаешь? Я заметил, что Скай оказывает на людей подобный эффект.
Когда я снова смотрю на экран, он глядит прямо на меня. Элтон Пеллетье. Меня словно водой окатили – он выглядит точь-в-точь как раньше. Добрый и спокойный. Я не знал, чего ожидал. Наверное, что его внутренний облик как-то отразится на внешнем.
«Скорбящая мать Кристи Бэрам долгое время просила Пеллетье встретиться с ней, раскрыть личность оставшихся жертв и рассказать о местонахождении других возможных тел. Пеллетье согласился встретиться, но сегодня изменил свое решение и отозвал разрешение на посещение. Миссис Бэрам покинула тюрьму совершенно подавленной. А Элтон Пеллетье продолжает хранить молчание».
После этого они снова показывают фото с ареста. Пеллетье смотрит на меня. Глазами, которые по-прежнему излучают тепло.