– Что такое?
– Я не могу об этом писать. Это какая-то полная шиза.
– Да не бойся ты шизы! – яростно набрасывается на меня Скай. – Прими ее! Шиза спасет тебя! Шиза сделает тебя свободным!
Я тяжело вздыхаю.
– В этом моменте он назвал меня сыном. И всего на долю секунды это было очень приятно.
Я не рассказываю Скаю о том, как чуть не признался Элтону в своих чувствах. Я не рассказываю ему об объятиях. Я приберегу все это для книги.
При выезде из Олбани внезапно начинается снег – вихри белых перьев заметают дорогу впереди. Скай едет быстрее, пытаясь перегнать бурю, но она становится только сильнее, не успеваем мы проехать и десяти миль. Мне кажется, это воля Элтона повелевает стихии преградить нам путь.
– Дальше мы так ехать не можем, – говорит Скай. – Нужно найти, где остаться на ночь.
Мы проезжаем мимо отеля с вывеской «Свободные номера». А потом еще одного.
– Вот же, – говорю я, – ты пропустил.
Но Скай упорно отказывается останавливаться.
– Это не то, – раз за разом отвечает он.
Наконец, когда дорога становится практически непроходимой, из темноты выплывает вывеска: Гостевой дом «Оак Лодж».
– Вот, – удовлетворенно произносит он. – Приехали.
Тут есть подъездная дорожка, а не просто узкая парковка. Под крышей – настоящие остроконечные фронтоны, а над дверью – кованый керосиновый фонарь. И никаких вывесок про свободные номера.
– Скай, – в панике лопочу я, – я не могу себе это позволить.
– Не волнуйся, Уайлдер, мы же празднуем! Жди здесь. Не глуши машину и молись, чтобы у них были номера. – Скай выходит и бежит внутрь. Он возвращается через пять минут. – Остался один, – говорит он с тихим триумфом. – Думаю, тебе понравится.
Абсолютно все в номере для новобрачных – густого кремового цвета. Камин украшен еловыми шишками и огоньками. Внезапно я вспоминаю, что сейчас Рождество. Теперь я понимаю, почему мы со Скаем так пролетели мимо ресепшена. Кровать – бескрайний шелковый простор. Окна украшены треугольными витражами, туалетный столик вырезан из красного дерева, в ванной – чугунная ванна с ножками (я такие только в кино видел), а на подушках – маленькие шоколадки.
– Ого, – тяну я при виде всего этого. – Я серьезно не могу себе это позволить.
– А я серьезно говорю тебе об этом не волноваться. К тому же у нас все равно нет выбора. Или ты хочешь вернуться обратно на дорогу?
Мир за окном превратился в белое торнадо.
– Вот именно, – хмыкает Скай. – Я думаю, скотч?
Он заказывает виски и стейки. Когда нам их приносят, я жду в ванной. Мне жутко неловко, ведь официант знает, что мы делим эту комнату. Ее вызывающая роскошь настраивает на вполне определенный лад. Повсюду бархат, лен и хлопок, дерево слишком блестящее, а кровать слишком мягкая – ее слишком приятно касаться, гладить, использовать. Такое великолепие (такие текстуры)!
Через дверь я слышу, как Скай шутит с официантом. Кажется, он дает ему чаевые. Я смотрю на ванну и ее маленькие ножки. И думаю о своем друге Натаниэле Пеллетье. Интересно, помнил ли он хоть немного, кем был на самом деле, видел ли сны – какие иногда снятся нам всем – о временах раннего детства? Надеюсь, что да. Теплые руки, нежно обнимающие его, колыбелька, одеяло, чувство спокойствия.
– Лучше скажи мне прямо сейчас, – начинаю я, когда мы со Скаем заканчиваем ужинать. Я готов, и более готовым уже точно не буду. – Скажи мне, что ты написал в том письме. Под которым я подписался. Элтон расспрашивал меня про мои желания. Сначала я подумал, что он имел в виду… Что ты ему написал?
– Только… о чем мы договорились. Ты читал.
– Не ври мне! – у меня сжимаются кулаки. – Что у меня за желания, Скай?
– Ладно, я добавил одну вещь перед отправкой. Одно предложение в самом конце страницы. Ничего такого.
– Что? – я стараюсь держать себя под контролем.
– Я написал, что иногда тебе самому хочется сделать нечто подобное.
– Что? – мое сердце оглушительно падает, отдаваясь в ушах.
– Ты меня слышал.
– О господи. – Комната начинает плыть у меня перед глазами, я тяжело дышу. – Ты не имел на это никакого права, Скай!
– Но это же сработало, разве нет? – Скай замерз и устал, а еще ему страшно: обычное спокойствие ему изменило. – Он бы не согласился с тобой встретиться, если б я этого не сделал. Он никого к себе не пускал. Ему нужно было что-то особенное. Какая-то связь.
Мне становится страшно, потому что я на самом деле это испытал, сидя напротив Элтона. Я почувствовал связь, и вовсе не из-за письма Ская – не только из-за него.
– Я никогда тебе этого не прощу.
– Давай за ночь обдумаем эту мысль? – утомленно предлагает он. – Это был долгий день.
– Я попрошу у них другую комнату, – холодно заявляю я. – Пойду спать в машину, что угодно, лишь бы не оставаться здесь с тобой.
– Не надо, пожалуйста, – смотрит на меня Скай. – Не надо, Уайлдер. – Он подходит, берет меня за руку и прижимает ее к своей груди, прямо к сердцу. Я чувствую его сердцебиение – как оно проходит сквозь мою ладонь, а потом и сквозь меня. – Пожалуйста, – снова повторяет он, и я понимаю: он боится остаться один.
– Ты сильно облажался.
– Я знаю.
Кончик моего мизинца касается его теплой кожи над расстегнутой на шее пуговицей. Я отталкиваю его, пихаю в грудь, пока он не оказывается на расстоянии вытянутой руки. Не сильно – мне просто хочется почувствовать его мышцы и кости под кожей. Сначала Скай отшатывается и выставляет руки вперед, но потом выпрямляется. Он подходит ближе и ближе. Он выше, но не сильно. Наши глаза почти на одном уровне.
Скай поднимает руку и снимает мои очки, потом аккуратно кладет их на стол. Теперь я вижу только размытые пятна его щек, кусок рыжей щетины, где он не прошелся бритвой, белую кожу. Его ключицы образуют элегантный треугольник.
– Ты так уставился на меня, – говорит он.
– Почему бы мне не смотреть на тебя. – Господи, что за тупость. Я вспыхиваю.
– Как и мне на тебя.
– Не будь козлом.
– Нет, правда. Твои глаза… Никогда не видел таких больших глаз.
– Почему в тот раз твой отец выходил из комнаты ночью? Почему он избил тебя?
Помолчав, Скай отвечает:
– Все сложно. Что ты хочешь от меня услышать, Уайлдер?
– Ответ.
– У тебя есть все нужные ответы, Уайлдер. Вот здесь. – Он тычет в меня теплыми пальцами.
– Это, по-твоему, Элтон имел в виду под желаниями?
Мое сердце, все мое существо звенит. Но я упрям.
– Ненавижу, когда мне врут.
– Все сложно, – снова говорит Скай. – Пожалуйста, давай не будем об этом. Давай останемся только мы с тобой. Сделаем вид, что остального мира просто не существует – он умер, взорвался или что-то такое. – Его крепкая рука лежит у меня на шее.
Я знал, чем все закончится, когда увидел эту комнату. Может, я знал, когда согласился на эту поездку.
– Я никогда этого раньше не делал, – шепчу я.
– С кем?
– Ни с кем.
– Разберемся, – говорит Скай, и он прав.
Посреди глубокой ночи, в самый темный час, когда снег почти целиком заваливает окна, Скай запрокидывает мне голову и говорит:
– Сделай это прямо сейчас. Ты этого давно хотел. Представь, что я Нат.
Я отталкиваю его:
– Скай! Это полная дикость.
Его глаза в приглушенном свете горят темным золотом.
– Шиза сделает тебя свободным, помнишь? Не бойся, Уайлдер. Это спасет тебя от боли.
Человеческое сердце – темное и глубокое, и в нем много камер. Там прячется многое.
Я просыпаюсь, когда ночь растворяется в утре. Небо расчистилось, и серп луны освещает падающий снег. Сквозь старинные оконные рамы на лицо Ская падает свет.
Его внешность сложно описать, потому что она постоянно меняется. Скай всегда в состоянии перехода между разными эмоциями и выражениями, как будто бежит от одного и не может достичь другого. Единственный момент, когда можно действительно понять, как он выглядит, – это во сне.
С его интересным цветом волос он создает впечатление симпатичного парня, но на самом деле это не так. Его черты не гармоничны. Нос слишком большой, рот немного кривой. В отличие от большинства людей, во сне он выглядит старше. Я замечаю на его лице возрастные морщины и борозды, которые во время бодрствования скрывает природная живость. Морщины слишком глубоки для такого молодого лица.
Становится достаточно светло. Начинается рассвет и окрашивает темный мир в розовый. Я тихо достаю свою папку из сумки. Беру со стола ручку Ская и начинаю писать. Я фиксирую все. Включая то, что мы только что делали. Все станет частью книги. Писатели на самом деле монстры. Мы пожираем все, что видим.
Закончив, я укладываюсь обратно. Осторожно сверяюсь со своими мыслями и чувствами – с некоторой опаской, как будто впервые наступаю на больную ногу после гипса. Я снова жив. У меня закрываются глаза. Я и не знал, какой тяжелый груз носил в сердце, пока он не исчез.
По моим волосам блуждает рука. А потом я чувствую резкую боль.
– Ай!
Скай не спит и смотрит на меня. У него в пальцах зажат темный пучок волос.
Я хватаюсь за голову и потираю саднящее место.
– Скай, ты что… Волосы только что у меня выдрал?
Он хитро улыбается.
– Это для куклы?
– Нет. Ты мне не враг, Уайлдер. Я положу их в шкатулку и буду хранить.
– Странный ты человек. – Мы оба не можем сдержать улыбки. За окнами занимается золотисто-голубой день. Я почти чувствую запах холодного свежего воздуха.
– Уже поздно, – говорю я. – Наверное, дороги расчистили. Нам еще не пора?
Скай пожимает плечами:
– Меня нигде не ждут.
– Эм…
– Да, Уайлдер?
– Всегда со всеми так?
– Нет. На самом деле никогда. – Глаза у Ская большие и испуганные, и он тянется ко мне, хватая изо всех сил, и все вокруг плывет, и сквозь боль я слышу себя: о, похоже, у нас серьезные неприятности.
Я резко отталкиваю его.
– Погоди, что сейчас происходит?