– Но фильмы такие странные, – протягивает Перл. Они только что съели маленькую желтую таблетку, которую нашла Харпер в сумке у Мюриэль – последнее время она весьма регулярно в ней рылась. Таблетка начинает действовать. – Они как ловушки для моментов во времени. – Все вокруг приятно расплывается и пульсирует.
– Ловушку можно сделать из чего угодно: из картины, из слова, – говорит Харпер. Она склоняет голову, как увядающий цветок. – Можно отправить душу на звезду или заключить в булавочной головке. – Ее гласные мягко наползают друг на друга. – Что угодно может стать тюрьмой.
Перл кивает. Она понимает, о чем говорит Харпер. Тюрьмы повсюду, если ты готов их увидеть. На хоккейном поле в темноте скачут какие-то зверушки. Последние капли дождя серебряными спицами прорезают ночь.
– Откуда она берется? – шепчет Перл, наблюдая пульсирующую синеву вокруг. – Магия?
– Отовсюду, – грустно отвечает Харпер.
Их чуть не ловят, когда они возвращаются в общежитие. У Перл не получается втащить Харпер обратно в окно. Руки и ноги не слушаются Харпер, и она злится. Она бьет Перл по лицу, оставляя красную ссадину. Перл успевает вовремя дотащить Харпер до ванной, прежде чем ту стошнит. После этого утихомирившаяся Харпер ложится спать. Перл прибирается в ванной. Вся плитка в красных разводах, как после убийства; запах преследует ее, осев на волосах. Но ей удается со всем управиться до подъема.
На следующий день Харпер просыпает все занятия, и ей делают выговор. Никаких больше прогулок до заправки. Но они не могут ничего доказать, и это хорошо. Девчонок выгоняют за такие проступки. Перл волнуется за Харпер. Та пришла поздно и много пропустила – она сильно отстает по учебе.
Харпер тысячу раз извиняется перед Перл.
– Прости! – не переставая повторяет она. – Я никогда так больше не буду.
– Все хорошо, – успокаивает Перл. – Все хорошо, – она гладит ее по волосам.
– Я все тебе возмещу, я все для тебя сделаю.
– Расскажи мне о ней. О пещере.
Она чувствует, как Харпер леденеет в ее руках.
– Я не могу, – шепчет она. – Пожалуйста, не заставляй меня.
– Это единственное, чего я хочу, – говорит Перл.
Она чувствует, что пустое холодное пространство у нее внутри вышло на свет. Она не знала, что может быть такой.
Харпер с Перл сидят под трибунами. Сейчас здесь еще больше пауков – это их сезон. Они свисают с потолка, как готовые упасть бомбы. Они с Харпер ведьмы, напоминает себе Перл, так что пауки – их друзья. На поле команда по лакроссу оббегает и перескакивает через лужи, полные грязи. В Фэйрвью дождь как будто не кончается никогда.
– Какая она? – интересуется Перл. – Как выглядит, пахнет?
Харпер усиленно думает. За это Перл ее и любит: она отвечает очень вдумчиво, даже под давлением.
– Она за скалой, – наконец говорит Харпер, – которая напоминает обелиск. К ней ведет узкий канал. Внутри она довольно-таки красивая. Вода играет на потолке, и все такое. Во время отлива это настоящая пещера, там даже можно присесть. У меня была привычка приходить туда подумать. С… Натом. Там пахло как в большой жестянке, но чистой, понимаешь? Не плохо. Во время прилива она похожа на подземное озеро.
– Ты все еще скучаешь по нему?.. По Натаниэлю? – У ее ног извивается розовый червь. Перл знает, что нормальная девочка испугалась бы. Подскочила и скривила лицо от отвращения. Но именно поэтому им с Харпер тут нравится. Им не нужно притворяться нормальными.
– Я скучаю по нему, – вздыхает Харпер. Она смотрит на червя. – Но я боюсь своих воспоминаний. Они страшные.
Перл начинает мутить, и при взгляде на бледное лицо Харпер она понимает, что и ее тоже. Харпер платит эту цену каждый раз, когда пытается пережить все заново, и Перл знает это. Но она все равно не может перестать расспрашивать.
– А расскажи мне про того, другого?
– Уайлдер. Он таскался за нами, а мы ему разрешали. Наверное, он был славным парнем – просто очень странным. Большие глаза, как у насекомого. Серые или голубые, кажется, но сейчас уже сложно сказать. Просто они были такие… бледные. Слишком много в них происходило – как будто они были заинтересованными и отсутствующими одновременно. В нем была… какая-то страсть. Я даже не знаю к чему, но она была сильной – и это было заметно. Думаю, он сам не знал, чего именно хочет. – Харпер вздрагивает. – Если б мне нужно было указать, кто именно сделал то… что случилось, я бы указала не на Ната. Я бы указала на Уайлдера.
Перл кивает. Этот парень, Уайлдер, преследует ее, как блуждающий огонек, который она видит краем глаза: стоит ей взглянуть на него, как он исчезает.
– Расскажи мне про последний день в пещере.
– Перл… Я не хочу. Пожалуйста, хватит.
Перл достает из кармана пальто бутылку содовой. Вчера она сходила на заправку и очень результативно поговорила с тем мужиком.
– Вот, – подает она бутылку Харпер.
Харпер берет ее, и Перл гадко от того, что она сейчас видит в лице своей подруги: в эту секунду она перестает быть личностью.
– Вы вышли в хорошую погоду, – начинает Перл.
– Мы зашли за Уайлдером сразу после рассвета. – Голос Харпер звучит уже тверже. Она крепко держит бутылку содовой.
Перл верит, что если выяснит подробности, узнает все детали, она, наконец, все поймет и излечится. Она снова услышит голос матери в голове, как раньше. Когда она просто утонула в море, а не пережила все те неописуемые страдания перед смертью.
– Я хочу убить его, – произносит Перл, когда Харпер заканчивает.
– Я знаю. – Харпер понимает, кого Перл имеет в виду. Элтона Пеллетье.
– Давай сделаем это! – настаивает Перл. – Мы можем сделать это с помощью крови. – Ее наполняет обжигающее, колючее возбуждение. Такое возбуждение способно поглотить ее полностью, она это знает. И это не сулит ничего хорошего.
– Что ты имеешь в виду?
– Убьем его.
– Перл…
– Мы используем магию. Ты была в той пещере, ты плавала над ее костями. И во мне течет ее кровь. Так что мы все связаны.
Рука Харпер ласково ложится на плечо Перл. Она понимает, что хочет, но не может сказать Перл. Слова у них внутри обладают огромной мощью, и, если она произнесет их, облечет в плоть с помощью своего дыхания, мысль воплотится и Перл придется что-то с этим делать.
Может, если мы убьем его, она вернется.
Разумеется, это невозможно, но именно эту невозможность Перл и не может вынести. Так что она этого не говорит.
Когда они выбираются из-под трибун, Перл наступает на червяка и давит его своей подошвой. Так милосерднее, – тихо говорит она.
Еще несколько дней Перл не может оторвать глаз от бледной кожи Харпер и думает о крови, которая течет под ней, и о своей собственной крови.
Она знает – конечно же, знает, – что это просто ерунда, игра. Способ защитить свой разум от страха и скорби. Но в то же время она знает, что все совсем не так.
Харпер режется скальпелем, когда они вскрывают лягушек. После биологии она выкидывает пластырь в мусорку. Перл смотрит на него и размышляет, какое заклинание придумает, чтобы связать ее с матерью, используя кровь Харпер.
Перл поднимает глаза и видит, как Харпер наблюдает за ней. Она понимает, что Перл думает достать пластырь из мусорки. Она слишком хорошо знает Перл. Люди часто считают, что она слишком много болтает, но Перл знает, откуда берется этот нескончаемый поток слов. Она так себя ведет, потому что слишком много видит и не может переварить увиденное внутри себя. Иногда ей нужно все выплеснуть во время беседы под вино с заправки.
Перл чувствует, что если в реальном мире и существуют такие создания, как ведьмы, то Харпер точно одна из них.
– Не надо, Перл, – говорит она. – Просто отпусти.
– Давай погуляем сегодня, – предлагает Перл, когда они идут с биологии на химию. В коридорах пахнет грязью и мокрой кожей. – Давай сострижем у Мюриэль ногти на ногах. Спорим, я смогу при этом ее не разбудить?
– Не сегодня, Перл.
– Я вчера сходила на заправку…
– Нет! – отрезает Харпер. Она чуть не кричит, и пара девчонок на них оборачиваются. Она понижает голос. – Не сегодня. Может быть, никогда.
Перл начинает трясти.
– Как она выглядит, Харпер? Пещера?
– Я серьезно, Перл.
Она пораженно глядит на Харпер. Шум ревущих волн почти заглушает ее голос.
– Я не хочу больше этим заниматься. Это не на пользу тебе, и это не на пользу мне.
– Но мне это нужно! – возражает Перл. – Мне нужно, чтобы ты сказала мне…
– Нам обеим нужно двигаться дальше. Начать жить.
Перл вцепляется Харпер в лицо. Харпер крепко хватает ее за запястья.
– Извини, – говорит она, и это звучит очень серьезно.
Перл пожимает плечами.
– Ты права, извини. Просто на секунду поехала крыша.
Харпер обнимает ее, и Перл обнимает подругу в ответ. Перл тоже слишком хорошо ее знает. Знает, насколько глубоко должна запрятать свои чувства, чтобы Харпер их не увидела.
Один или два раза у Перл было ощущение, что Харпер наполовину просыпалась, когда она нависала над ней по ночам. Перл задерживала дыхание и стояла неподвижно до того момента, пока Харпер не поворачивалась и как будто не засыпала снова. Но теперь Перл сомневается, спала ли та на самом деле.
Никто не знает, кто настучал директору, но под подушкой у Харпер находят бутылку вина.
Харпер неподвижно стоит несколько секунд и глядит на бутылку. А когда она переводит взгляд на Перл, то улыбается грустной, а не злой улыбкой.
Родители Харпер приезжают за ней на следующий день. Никому не разрешают с ней попрощаться. Перл наблюдает из верхнего окна, как Харпер садится в машину – совсем бледная, как будто бы в два раза уменьшившаяся по сравнению со своим нормальным размером. Перл не знает, что теперь будет с Харпер. Куда она отправится? Кем станет?
Перл достает из кармана куклу. В основном она сделана из ее собственных тусклых волос. Но рыжие медные пряди с головы Харпер придают ей металлический блеск. Она медленно их собирала, ночь за ночью, пока Харпер спала. У Перл возникла эта идея после того, что они сделали с Мюриэль.