Он скатился с нее, сел на край кровати и посмотрел на нее сверху вниз с таким выражением, как будто только что закончил какую-то непосильную работу.
Сев на кровать, он принял расслабленную позу, словно выполнил рутинную задачу. Он провёл рукой по волосам, откинув их назад, и посмотрел на Ольгу с выражением лёгкой усталости, которое больше походило на безразличие. Его дыхание выравнивалось, но в глазах не было ни капли раскаяния или осознания произошедшего.
Ольга, вся в слезах, с дрожащими руками попыталась подняться. Её тело казалось неподвластным воле: ноги дрожали, а колени подгибались. Она рухнула обратно на пол, обессиленная, как сломанная кукла. Её волосы прилипли ко лбу, а взгляд оставался устремлённым прочь, будто она пыталась скрыть лицо от его глаз и от самой себя.
Вадим неспеша перевёл взгляд на неё. В его выражении не было ни жалости, ни злорадства – лишь равнодушная констатация факта. Он слегка наклонился вперёд, упёрся локтями в колени и с лёгкой усмешкой произнёс:
– Тебе лучше встать. У нас осталось не так много времени.
Его голос был ровным, спокойным, но от этого слова звучали ещё тяжелее. Это было не предложение, а приказ, произнесённый с ледяной чёткостью, будто он обращался не к живому человеку, а к части механизма, который просто дал сбой.
Ольга замерла, но её плечи вздымались от частого, сбивчивого дыхания. Она не сразу подняла глаза, будто искала в себе силы. Когда её взгляд всё-таки встретился с ним, в нём была не только боль, но и кое-что ещё – тихий, но неизбежный огонь ненависти. Этот взгляд был как вызов: слабый, но бескомпромиссный.
Она глубоко вдохнула, стараясь подавить новый приступ рыданий. Грудь её вздымалась от напряжения, а пальцы судорожно вцепились в простыню. Через мгновение, будто через силу, она оторвала одну руку, выпрямилась, и медленно, пошатываясь, встала. Её движения были неуверенными, но решительными, как у человека, который во что бы то ни стало пытается сохранить остатки достоинства.
Ольга не посмотрела на Вадима больше ни разу. Она отвернулась от всего, что её окружало, включая себя. Её ноги дрожали, но она стояла, обхватив себя руками, словно пыталась собрать воедино то, что осталось от её силы.
Остальные участники сидели по углам комнаты, словно тени, застигнутые врасплох собственным бессилием. Никто из них не мог остаться равнодушным к происходящему, но каждый справлялся с этим по-своему. Катя, с побледневшим лицом, спряталась в угол. Её дыхание было частым, неглубоким, а глаза блестели от сдерживаемых слёз. Она закрывала лицо руками, пряча себя от реальности, но глухие звуки с кровати, доносившиеся сквозь напряжённую тишину, невозможно было игнорировать.
Анна сидела, замерев, на краю матраса. Она сложила руки на коленях, а взгляд, затуманенный ужасом, устремился куда-то в пол. Девушка не плакала, но её пальцы мелко подрагивали, выдавая внутреннюю борьбу. Казалось, она хочет вмешаться, сделать что-то, чтобы остановить этот кошмар, но что именно – она не знала. Её тело будто парализовало осознание своей беспомощности.
Игорь, сидя за столом, выглядел собранным, но в этой собранности чувствовалось напряжение, граничащее с отчаянием. Его взгляд был сосредоточен на экране ноутбука, но пальцы так и не двигались по клавишам. Он просто сидел, плотно сжав челюсти и не в силах заставить себя повернуть голову к кровати. Его плечи слегка дрожали, как у человека, который всеми силами пытается сохранить самообладание, но вот-вот сорвётся.
Когда напряжение достигло своего апогея, холодный механический голос прорезал тишину:
– Фиксация результата: участница не достигла оргазма. Задание провалено.
Слова эти прозвучали чётко, не оставляя места сомнениям. Они эхом отозвались в голове каждого, как удары молота. Катя всхлипнула громче, закрыв уши руками, словно это могло помочь ей не слышать голос. Анна подняла голову, глядя в сторону динамика с выражением негодования, смешанного с бессилием. Игорь глубоко вздохнул, но его лицо оставалось непроницаемым.
– Согласно правилам эксперимента, участники, не выполнившие задание, немедленно выбывают, – продолжал голос безжалостно ровным тоном. – Ольга и Вадим исключены из эксперимента.
Её лицо, мокрое от слёз, исказилось, но не от удивления, а от отчаяния. Она знала, что это произойдёт, чувствовала, что всё закончится именно так, но реальность этих слов оказалась слишком тяжёлой, чтобы принять её сразу. Её губы дрожали, но она не могла произнести ни слова.
Вадим, напротив, оставался абсолютно невозмутимым. Он сел на край кровати, одной рукой упёрся в матрас, а другой небрежно пригладил волосы, словно это было частью какого-то ритуала. Его взгляд скользнул по комнате, как будто он искал кого-то, кто осмелится заговорить. Но все молчали.
– Вот и всё, – произнёс он негромко, обращаясь, скорее, к самому себе. Его тон не содержал ни эмоций, ни сожаления – лишь равнодушие. Затем он встал, расправил плечи и, ни на кого не глядя, двинулся к двери ванной комнаты.
Ольга не двигалась. Её руки бессильно свисали вдоль тела, а взгляд был направлен в пустоту перед собой. Она слышала шаги Вадима, чувствовала, как он проходит мимо, но не могла заставить себя отреагировать. Когда он остановился у двери и обернулся к ней, она медленно подняла голову. Её глаза встретились с его холодным, бесстрастным взглядом, и на мгновение лицо Ольги исказилось от ярости.
– Ты… даже не пытаешься понять, что ты сделал, – прошептала она, её голос был едва слышен, но пропитан глухим отчаянием.
Вадим лишь пожал плечами, а затем посмотрел на динамик, как будто ждал следующего указания.
В комнате вновь раздался голос. Его ровный, холодный тон, не знающий колебаний, пронзил густую, давящую тишину.
– Участники Ольга и Вадим, немедленно пройдите в ванную комнату для завершения своей роли в эксперименте.
Эти слова заставили всех содрогнуться. Ольга, которая по-прежнему стояла у кровати, вздрогнула, словно её только что окатили ледяной водой. Глаза девушки расширились, а лицо медленно исказилось от ужаса. Она сделала шаг назад, мотая головой, как будто хотела убежать, но понимала, что выхода нет.
– Нет… нет, я не пойду… – её голос дрожал, постепенно перерастая в отчаянный крик. – Не надо, прошу вас… пожалуйста!
Она обратилась к динамику, словно верила, что голос сможет услышать её мольбы и изменить решение. Но в ответ была только гнетущая тишина. Она повернулась к остальным: её взгляд метался, полный отчаяния, пока она безрезультатно искала поддержки.
– Помогите… кто-нибудь, пожалуйста, сделайте что-нибудь! – Она рыдала, хватаясь за воздух, как утопающий хватается за соломинку. Но никто не пошевелился.
Катя разразилась рыданиями, вжавшись в угол. Она закрыла лицо руками, стараясь не видеть происходящее. Анна, сидя на месте, просто замерла: её глаза, покрасневшие от напряжения, смотрели в пустоту. Она пыталась что-то сказать, но её губы шевелились без звука. Игорь смотрел на пол, тогда как его руки ритмично сжимались в кулаки, но он не двигался.
Вадим, наблюдавший за Ольгой с каменным лицом, наконец пошевелился. Его движения были медленными, но точными, будто он принимал неизбежное так же спокойно, как и сам голос. Он подошёл ближе и поймал её за руку, которая тряслась, словно лист на ветру.
– Пошли, – сказал он ровно, почти шёпотом. В его голосе не было ни эмоций, ни сочувствия. Это всё равно был приказ.
– Нет! Пусти меня! Я не пойду! – Ольга вырвала руку, отшатнувшись от него. Её лицо побледнело, а дыхание стало рваным. – Я не могу… я не хочу!
Её крик эхом разлетелся по комнате, но он остался без ответа. Вадим, не говоря больше ни слова, снова схватил её за запястье. На этот раз его хватка была сильнее, твёрже. Она попыталась вырваться, но её сопротивление было слабым, почти безнадёжным.
– Перестань, – произнёс он, подтягивая её к двери. Его голос оставался равнодушным. – Это всё равно случится.
Ольга застонала, её ноги подогнулись, но Вадим удержал её, не давая упасть. Он потянул её за собой, почти волоча, пока она из последних сил пыталась вырваться, умоляя о пощаде.
– Прошу… прошу, не надо… пожалуйста! – Она кричала, её голос срывался, становясь хриплым.
Когда они подошли к двери ванной, Вадим открыл её и, не дожидаясь, шагнул внутрь, подтянув Ольгу за собой. Она упала на порог, но он поднял её, снова крепко схватив за руку. Её крики эхом раздавались в комнате, пока дверь не захлопнулась за ними, оставив остальных в пугающей, удушающей тишине.
Секунда, две – а затем раздались истошные, пронзительные крики. Они были такими громкими и отчаянными, что, казалось, стены дрожали от их силы. Эти звуки рвали воздух, заставляя кровь стыть в жилах. Это были не просто крики боли – в них звучало что-то нечеловеческое, невыносимое, как будто душу разрывали на части.
Катя, не выдержав, закрыла уши руками и свернулась в клубок, её всхлипы заглушались тяжёлыми рыданиями. Анна выглядела как застывшая статуя, замкнутая в собственном ужасе. Игорь крепко вцепился в край стола, его пальцы побелели от напряжения. Артём сидел, не двигаясь, не издавая ни звука, но его лицо исказилось от внутреннего конфликта.
Крики постепенно стихали, превращаясь в слабые стоны, а затем наступила тишина. Она была неестественной, тяжёлой, как будто сама комната застыла вместе с её обитателями. Никто не двигался, никто не осмеливался дышать громче обычного. Всё, что оставалось – это эхо этих криков, до сих пор звучащее в их головах.
Глава 6
В комнате стояла тишина, густая, как утренний туман над болотом. Никто из оставшихся участников не решался заговорить, словно любое слово могло вернуть кошмары минувшей ночи. Анна сидела на краю кровати, её лицо было бледным и уставшим, а глаза – как пустые зеркала, отражающие лишь тягостные мысли.
Катя свернулась на полу, уткнувшись лицом в колени. Её плечи дрожали, а изредка слышимые всхлипы наполняли воздух отчаянием. Игорь, ссутулившись, сидел на стуле у стены, не отрывая взгляда от угла комнаты, будто старался вырвать себя из реальности. Артём неподвижно стоял у окна, устремив взгляд в темноту за мутным стеклом. Его руки были сжаты в кулаки, но выражение лица выдавало, что внутри кипела смесь раздражения и бессильной злобы.