Потом он был в университете, стоял перед преподавателем, который холодно смотрел на его неудачную курсовую работу. "Как вы вообще сюда поступили?" – сухо заметил тот, а группа хихикала. Он хотел провалиться сквозь землю, но вместо этого стоял и кивал, как будто соглашался с каждым словом.
И вот сейчас – Лиза. Она смотрела на него с таким презрением, будто он был не человеком, а грязным пятном на полу. Её слова, произнесённые с едва уловимой издёвкой, звучали в голове, как заезженная пластинка: "Слабак. Жалкий. Ты даже этого сделать не можешь."
Артём судорожно втянул воздух, будто пытался прогнать эти образы. Он посмотрел на свои руки. Пальцы дрожали. Он ненавидел их, как и всё своё тело. Тело, которое оказалось слабым, которое не смогло защитить его от насмешек, унижения, боли. Тело, которое подчинилось, когда Голос приказывал.
"Ты даже не человек, – подумал он, ощущая, как внутри разливается ледяное презрение к самому себе. – Ты просто инструмент в их руках. Ты для них ничего не значишь."
Слёзы начали медленно стекать по его щекам, но он их не замечал. Ему было всё равно. Это были не слёзы боли или страха. Это была внутренняя пустота, которая, наконец, прорвалась наружу.
Артём подумал о том, что будет, если это прекратится. Если он уйдёт. Вся эта игра закончится для него. Больше никто не будет издеваться, приказывать, смотреть сверху вниз. Всё закончится. Эти мысли вдруг показались ему спокойной гаванью, единственным выходом из замкнутого круга.
Он судорожно выдохнул, словно выпустил остатки воздуха, державшие его на плаву. Теперь это больше не имело значения. Он понял, что сопротивляться нет смысла. Всё, что оставалось, – покончить с этим. Никакой борьбы, никакой надежды. Только тишина.
Его глаза медленно поднялись к потолку, будто он искал там ответ, но встретил лишь безразличие ровных серых плит. Внутренний голос всё говорил и говорил: "Ты лишний. Они справятся без тебя. Ты слабак, которого никто не заметит, когда он исчезнет." Лиза была права. Все они это знали, просто не говорили вслух.
Он почувствовал, как его тело будто само принимает решение. Мысли потоком текли в голове, но движения были резкими, почти автоматическими. Он опёрся ладонями о холодный пол, поднялся на ноги. Тошнота подступила к горлу, но он сглотнул её, сжав челюсти до боли.
Комната вдруг показалась ещё тише. Даже мельчайшие звуки – лёгкий шорох бумаги, движения Кати или Лизы, редкое покашливание Игоря – не долетали до его сознания. Всё это было слишком далёким, как будто происходило не с ним. Он находился отдельно от всех, в своём мире, где осталось только одно решение.
Он направился к двери ванной. Шаг, второй. Пол был холодным, и босые ноги цепляли его шероховатую поверхность, но он ничего не чувствовал. Всё тело будто онемело.
– Ты куда? – неожиданно прозвучал тихий голос Кати.
Артём замер, но не обернулся. Несколько мгновений он стоял неподвижно, с пустым взглядом, уставившись в дверную ручку. Катин голос звучал так хрупко, как будто она боялась нарушить хрупкую оболочку этой тишины. Но её слова не имели значения. Никто никогда не понимал его, даже она. Всё это были только слова.
– В ванную, – коротко бросил он, будто швырнул камень в воду, а затем продолжил идти.
Катя нахмурилась, посмотрев на его спину. Артём шёл, будто отключённый от реальности. Лиза даже не подняла головы от своего листа, лишь усмехнулась краем рта.
– Что-то он слишком драматизирует, – тихо, но нарочито едко заметила Лиза, склонив голову. – Бедняжка, тяжёлый день?
Катя бросила на неё негодующий взгляд, но ничего не сказала. Она сжала пальцы в кулак и отвернулась, посмотрев на Анну. Та сидела молча, вжавшись в стену, но внимательно следила за Артёмом, хотя её лицо оставалось непроницаемым.
Артём тем временем уже стоял у двери ванной. Его рука застыла на секунду на дверной ручке, словно в последний момент его тело хотело дать ему шанс передумать. Но он знал, что не передумает. Никакие голоса, никакие взгляды больше не могли его остановить.
Дверь щёлкнула, пропуская его внутрь.
Артём тихо прикрыл дверь ванной за собой, чувствуя, как тяжесть мира, казалось бы, остаётся позади. Здесь, в маленьком замкнутом пространстве, где всё подчинено функциональности, не было ни осуждающих взглядов, ни презрения, ни боли. Только он и тишина.
Он медленно обернулся, его взгляд остановился на зеркале над раковиной. Зеркальная поверхность отражала худощавую, ссутулившуюся фигуру, растерянное лицо с покрасневшими глазами. Артём почти не узнал себя. Это был не человек – тень, фантом. Его губы дрогнули, но не смогли выдавить ни звука.
«Вот и всё, – подумал он, обхватив себя за плечи, будто это могло его согреть. – Скоро всё закончится».
Руки потянулись к ремню, который он стянул с джинсов ещё в комнате, предусмотрительно спрятав его за спиной, чтобы никто не заметил. Движения были точными, выверенными, почти механическими. В его голове больше не звучали ни голоса, ни мысли. Была только гулкая пустота.
Он поднял взгляд на крючок для полотенец, который вдруг приобрёл для него новую цель. На мгновение ему показалось, что он ощущает чужое присутствие, но это была всего лишь игра воображения. Никто не войдёт. Никто не остановит.
И вдруг – голос:
– Артём, если ты хочешь покончить с собой, выбери, кто умрёт вместе с тобой, – слова прозвучали громко, резко, словно удар гонга, разбивающий стеклянную тишину ванной.
Артём вздрогнул, выронив ремень. Он замер, не понимая, откуда идёт звук, но ощущая, как по его телу пробегает дрожь. Сердце заколотилось так сильно, что казалось, его стук заглушит всё остальное.
– Что?.. – прошептал он, глядя в пустоту, но ответа не последовало.
В коридоре, за дверью ванной, голос раздавался так же чётко, так же беспощадно, как и внутри. Слова эхом проносились по комнате, проникая в уши каждого участника. Они будто пронзали стены, разбивая напряжённое молчание, которым группа жила последние минуты.
Катя вскинулась, побледнев. Её взгляд метался от двери ванной к Лизе, потом к Анне, будто она искала хоть какое-то объяснение.
– Что он сказал? – спросила она тихо, но голос её дрожал.
– Что слышала, – сухо бросила Лиза, не поднимая глаз. Её лицо оставалось бесстрастным, хотя брови слегка дрогнули. Она явно была удивлена, но, как всегда, не показывала этого. – Голос опять играет в свои грязные игры.
Анна молча встала, но не двинулась к ванной. Она смотрела на закрытую дверь, сжав руки в кулаки. Глаза её чуть прищурились, словно она пыталась понять, что будет дальше.
Игорь, сидевший за столом, лишь поднял голову. Его лицо не выражало ничего, только лёгкое недоумение. Он выглядел так, будто рассматривает интересный, но далёкий от него эксперимент.
– Что за чёрт? – наконец проговорил он, медленно вставая. – Это вообще… это нормально?
Ответа никто не дал.
В стене, напротив ванной, с едва слышным механическим скрипом открылась небольшая дверца, размером не больше чем книжка. Катя испуганно отступила назад, натолкнувшись на Анну, которая, впрочем, даже не шелохнулась. Лиза лишь повернула голову, её взгляд был спокойным, почти равнодушным, но уголки рта дрогнули в лёгкой усмешке.
Из дверцы плавно выдвинулся монитор, спрятанный до этого в стене. Экран загорелся, и через несколько секунд на нём появилось изображение Артёма. Он стоял у зеркала, застывший, не шевелясь. Его лицо, побледневшее и напряжённое, было видно отчётливо.
– Боже… – выдохнула Катя, прикрывая рот ладонью. – Зачем это?..
– Зачем? – Лиза повернулась к Кате, слегка склонив голову. В её голосе прозвучала язвительная нотка. – А как ты думаешь? Чтобы мы посмотрели, как он сломается. Голосу ведь нужно шоу. И, судя по всему, у него снова будет прекрасная премьера.
Катя обернулась к Лизе: её глаза были полны негодования, но она ничего не ответила. Она лишь сделала шаг вперёд, ближе к монитору, пытаясь рассмотреть детали, но изображение на экране оставалось неизменным. Артём всё так же стоял у зеркала, словно гипнотизируя сам себя.
– Надо его остановить, – тихо, но решительно сказала Анна. Её голос звучал хрипло, будто она вынуждена была прорваться сквозь невидимую стену. – Он может… он может сделать это.
– А почему ты думаешь, что он не должен? – Лиза поднялась со своего места, сложив руки на груди. Её спокойствие было холодным, почти пугающим. – Может, это и к лучшему. Если кто-то решается уйти – значит, так тому и быть.
– Замолчи, Лиза! – выкрикнула Катя, её голос сорвался.
Но Лиза лишь хмыкнула и отвернулась, глядя в сторону монитора. На экране ничего не менялось. Артём по-прежнему стоял, будто застывший, его лицо оставалось лишённым эмоций, а руки дрожали, сжимаясь и разжимаясь.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
Катя первой сорвалась с места. Её босые ноги быстро пересекли холодный пол, пока в голове пульсировала одна мысль: "Надо остановить, пока не поздно". Она подбежала к двери ванной и начала стучать.
– Артём! – её голос дрожал, но был громким. – Открой, пожалуйста! Ты не должен так делать! Это не выход! Слышишь меня?
Её рука отчаянно барабанила по дереву, а глаза уже наполнялись слезами. Она бросила взгляд через плечо, ища поддержки, но Лиза лишь хмыкнула из своего угла, лениво отводя взгляд от монитора.
– Артём! – на этот раз более твёрдо выкрикнула Анна, подойдя к двери. Её голос звучал низко, чуть хрипло, но в нём звучала настойчивость. Она коснулась плеча Кати, стараясь её успокоить. – Мы здесь. Ты не один. Услышь нас.
Катя всхлипнула, отступила на шаг, но её руки продолжали судорожно дёргать дверную ручку.
– Артём! Ты слышишь? Мы знаем, как тебе больно, но это не решение!
Тишина внутри ванной казалась ей непроницаемой, почти осязаемой. Её взгляд метнулся к монитору, на котором Артём всё ещё стоял, замерев перед зеркалом. В его отражении она увидела, как губы слегка дрожат, будто он хотел что-то сказать, но не мог.