Эти слова прозвучали так, будто их произнесли со смехом, скрытым за ровной интонацией. Катя закрыла лицо руками и медленно осела на кровать. Её плечи вздрагивали, но она не плакала. Просто сидела неподвижно, стараясь не смотреть на остальных.
Анна сжала колени сильнее, опустив голову так низко, что волосы закрыли лицо. Она выглядела так, будто пыталась спрятаться внутри себя, в своём маленьком, придуманном мире, где не было крови, криков и Голоса.
Артём резко оттолкнулся от стены и сел на кровать, сгорбившись. Он провёл рукой по лицу, оставляя на щеке грязную полосу. Затем он поднял голову, мельком оглядел комнату, но так и не встретился ни с чьим взглядом.
Дмитрий не пошевелился. Он сидел неподвижно, как будто слова Голоса его вовсе не коснулись. Его лицо было холодным, глаза – пустыми, но в уголке губ играла едва заметная тень усмешки.
В тишине, которую оставил после себя динамик, всё казалось громче. Шорох простыни под руками Кати, едва слышное движение Анны, нервный выдох Артёма. Но никто не говорил. Слова были здесь бессмысленны.
В углу, несмотря на все усилия, остался тёмный, бурый след крови. Он выглядел почти незаметно, словно тень, но в его едва различимой форме читалась угроза, напоминающая: ничто из произошедшего не будет забыто.
Комната снова погрузилась в тишину. И эта тишина казалась вечной.
Глава 13
Тусклый свет лампы, дрожащей от едва уловимого тока, отражался в пустых глазах Анны. Её руки, бессильно опустившиеся на колени, всё ещё сжимали край свитера, будто в этом простом жесте заключалась спасительная нить реальности.
Катя лежала на своей кровати, свернувшись калачиком, её губы тихо шевелились, будто в молитве. Иногда её плечи вздрагивали, как у загнанного животного, но ни звука не вырывалось из её горла. Анна перевела на неё взгляд, полный измождённой жалости, но не решилась подойти.
Артём сидел у стены, прислонившись к холодной поверхности затылком. Его руки лежали на бедрах, стиснутые в кулаки, а глаза смотрели куда-то в потолок. Обычно живое и даже яркое лицо сейчас напоминало каменную маску, на которой отразилось лишь молчаливое отчаяние.
Дмитрий неподвижно стоял у края собственной кровати. Его идеальная осанка казалась неестественной, будто он прикладывал все усилия, чтобы не сломаться. Глаза блуждали по комнате, не останавливаясь ни на ком из участников, но в уголке губ застыли напряжённые тени.
Когда динамик ожил, звук ударил, как хлёсткий выстрел, разорвав вязкое молчание. Анна вздрогнула, и её пальцы судорожно впились в ткань свитера. Катя тут же села, прижав ладони к ушам, словно хотела заглушить этот холодный, безэмоциональный голос.
– Участники, – ровный, механический голос, казалось, проникал в самые укромные уголки сознания. – Ваше новое задание.
Тишина в комнате стала ещё плотнее, словно воздух сгустился от ожидания.
– На столе перед вами находится еда, – продолжил Голос, словно не замечая их состояния. – Она приготовлена из того, что осталось после тех, кто уже завершил своё участие в игре. Каждый из вас должен съесть хотя бы один кусочек.
Катя издала глухой всхлип, а её лицо исказилось от ужаса.
– В случае отказа – наказание.
Эти последние слова, произнесённые с пугающей нейтральностью, словно заморозили время. Дмитрий напрягся, его рука рефлекторно дёрнулась к груди, будто там могло найтись что-то, способное защитить их от этого кошмара.
Катя вдруг вскрикнула, словно её ударили. Она упала на колени, хватаясь за голову.
– Нет! Нет! Нет! – её голос сорвался, тонкие пальцы судорожно теребили волосы, и она словно сжималась в своей панике.
Анна закрыла лицо руками, её плечи мелко дрожали. Через пальцы вырвался хриплый вздох, похожий больше на глухое рыдание.
– Это безумие, – едва слышно произнесла она.
Артём поднялся с места, его движения были резкими, почти судорожными. Он бросил взгляд на стол, покрытый белой скатертью, под которой угадывались очертания тарелок. Его ноздри расширились, а губы сжались в тонкую линию.
– Это… – его голос сорвался на яростный хрип. – Это всё за гранью!
Он сделал шаг к столу, замер, глядя на него сверху вниз, как на врага.
– Да как они вообще смеют?! – выкрикнул он, резко повернувшись к остальным. – Вы это слышите?! Это не эксперимент, не шоу, это… это пытка!
Дмитрий, который до этого момента хранил молчание, поднял взгляд. Его лицо оставалось спокойным, но уголки глаз выдавали внутреннюю борьбу.
– Артём, – тихо произнёс он, голос звучал ровно, но чуть напряжённо. – Сейчас не время для истерик.
– Не время для истерик? – Артём развернулся к нему, в глазах вспыхнула ярость. – Ты вообще понимаешь, что они от нас требуют? Или тебя это устраивает?
Дмитрий выдержал его взгляд, не отводя глаз.
– Я просто знаю, что истерики ничего не изменят, – отрезал он, голос стал жёстче.
Катя, всё ещё сидевшая на полу, всхлипнула, прижавшись спиной к кровати.
– Я не могу… – прошептала она, еле ворочая губами. – Не могу…
Анна вдруг опустила руки, открыв мокрое от слёз лицо. Она медленно повернулась к столу.
– Мы… мы должны подумать… – её голос дрожал, но в нём звучали нотки отчаянной решимости.
Её слова словно повисли в воздухе, но никто не ответил. Комната снова наполнилась гнетущей тишиной.
Шаги казались невыносимо тяжёлыми, как будто воздух в комнате превратился в густую жидкость, сквозь которую приходилось продираться. Участники, молча сгорбившись, двигались к столу, будто приближались к плахе. Глаза избегали встречаться – никто не хотел смотреть ни друг на друга, ни на то, что лежало впереди.
Первой остановилась Анна. Её пальцы нервно перебирали край свитера, сминая ткань до белых пятен на коже. Она бросила один взгляд на стол, но тут же отвела глаза, как будто это зрелище могло разорвать её изнутри.
Катя шла позади остальных. Её маленькие руки, обхватившие плечи, дрожали, как листья на ветру. Когда она приблизилась и увидела содержимое, и её лицо исказилось от ужаса.
– Нет… – слабый, едва слышный шёпот сорвался с её губ. – Это не может быть правдой…
Запах ударил внезапно – тяжёлый, пронзительный, проникающий глубоко в ноздри, будто желая запечатлеть этот момент навсегда. Дмитрий замер. Его лицо, всегда холодное и непроницаемое, впервые дрогнуло. Глаза скользнули по столу, потом вниз, а затем он сделал шаг назад, стараясь подавить подступающую тошноту.
На столе лежали тарелки. Каждая из них была снабжена аккуратно сложенным листком бумаги, на котором ровным почерком значилось одно из двух имён: «Игорь» или «Лиза». Еда выглядела обманчиво обычной – подрумяненное мясо с румяной корочкой, как будто только что вынутое из духовки. Но запах… Его нельзя было спутать ни с чем.
Катя зашаталась, её ноги подкосились, и она упала на колени прямо на холодный кафель.
– Это ложь, – закричала она, глядя на бумажки с именами, словно на живых людей. Её голос дрожал, каждый слог отдавался болью. – Это же не они! Это… это не может быть правдой!
– Участники, – холодный, ровный голос из динамика разрезал её крик. – Напоминаем: это последний вклад Лизы и Игоря в общее дело.
Эти слова хлестнули каждого по сознанию. Глаза Анны резко закрылись, её руки судорожно вцепились в свитер, да так сильно, что ткань грозилась вот-вот порваться.
Катя закричала. Она подалась вперёд и с силой оттолкнула ближайшую тарелку. Та заскользила по столу, чудом не свалившись.
– Уберите это! Уберите! – вопила она, её лицо стало белым, как бумага, а слёзы хлынули неудержимым потоком.
Артём стоял чуть поодаль. Его взгляд впился в тарелки, на которых бумажки с именами будто издевались над ним. Ноздри раздувались, челюсти были так плотно сжаты, что на висках выступили жилы.
– Это за гранью… – повторил он, а потом его голос внезапно взорвался яростным хрипом: – Это за пределами всего человеческого!
Он схватил ближайший стул и с размаху бросил его на пол. Дерево раскололось, и стул рассыпался с гулким ударом, эхо которого наполнило всю комнату.
– Уроды! Вы чёртовы больные ублюдки! – выкрикнул он, глядя в потолок, будто Голос мог его услышать.
Дмитрий отступил ещё на шаг, его плечи напряглись, а пальцы нервно пробежались по манжетам рубашки. Лицо оставалось спокойным, но в его глазах мелькнуло нечто холодное, почти безжизненное.
– Это нужно осмыслить, – тихо пробормотал он, будто пытаясь отгородиться от происходящего словами.
Но его никто не услышал. Рыдания Кати и хриплое дыхание Артёма заполняли всё пространство комнаты, создавая какофонию, от которой некуда было спрятаться. Анна сделала полшага назад: её лицо было смертельно бледным. Она не могла отвести глаз от одной из бумажек.
На ней, ровно и чётко, значилось: «Игорь».
Катя дрожала, как осиновый лист. Её глаза, красные от слёз, метались по комнате, как у загнанного зверька, ищущего выход. Губы дрожали, она шептала едва слышно, словно боялась, что громкие слова принесут ещё больше боли.
– Я… я не могу, – шептала она, задыхаясь, словно каждое слово вырывалось с усилием. – Это… это невозможно…
Её дыхание становилось всё чаще, голос всё громче, пока она не сорвалась на сдавленный крик:
– Я не могу этого сделать!
Анна, которая до этого стояла неподвижно, словно окаменев, подошла к Кате и опустилась перед ней на колени. Её лицо оставалось бледным, но в глазах светилась боль, смешанная с отчаянием.
– Катя, послушай, – тихо произнесла она, стараясь придать голосу хоть немного твёрдости. Её руки осторожно коснулись плеч девушки. – Мы… мы должны это сделать. Я знаю, это ужасно, но другого выхода нет.
Катя резко подняла на неё взгляд, полный ужаса и недоверия.
– Ты это говоришь? – в её голосе прозвучала истерическая нота. – Ты собираешься это сделать?
Анна сглотнула, отводя глаза.
– Это просто мясо, – выдохнула она, как будто пыталась убедить не только Катю, но и саму себя. – Это не они. Это… это просто мясо.