Его голос прозвучал жёстко, но внутри у него всё скручивалось в тугой комок, готовый лопнуть от внутреннего давления.
Катя вскрикнула.
Звук был тонким, беспомощным, сорвался с её губ прежде, чем она успела его осознать. Она судорожно вдохнула, оттолкнулась от стены, но ноги не двигались, тело не слушалось. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых застыл чистый, нечеловеческий страх.
Но он даже не обернулся.
Шаги были быстрыми, уверенными, но на самом деле это была лишь маска, защитная оболочка, внутри которой всё кипело.
Анна выдохнула. Движение её было медленным, контролируемым, словно она изначально знала, что так и будет. Она молча поднялась, провела ладонью по бедру, будто смахивая что-то невидимое, и посмотрела на Артёма. В её глазах не было ни осуждения, ни одобрения, только холодное наблюдение. Она позволила себе секунду на раздумье, но затем шагнула вперёд, следом за ним.
Катя судорожно шептала:
– Нет…
Голос дрожал, становился всё тише, будто таял в воздухе, но никто её не слушал. Артём вошёл в ванную первым.
Едва он переступил порог, в лёгкие ударил густой, тягучий запах. Железо, сырость, что-то приторное, отдающее тухлой сладостью, всё ещё витало в воздухе, въедалось в кожу, в волосы, в сознание. Запах крови был везде. Он цеплялся за стены, за потолок, пропитывал кафельный пол. Тёмные пятна запёкшейся крови растеклись по плитке, сгустились в раковине, застыли на эмалированных краях ванной, словно ставшие частью её поверхности.
Артём на секунду замер, дыхание сбилось, грудь сжалась, но он заставил себя двигаться дальше.
Анна остановилась в дверях.
Она стояла неподвижно, наблюдая за ним, собираясь с силами. Хотя её лицо оставалось бесстрастным, пальцы рук, сжатых вдоль тела, едва заметно дрожали. Она вбирала в себя эту сцену, оценивая, принимая, но не позволяла этому касаться себя глубже, чем нужно.
Артём сглотнул.
Слюна показалась вязкой, будто с примесью ржавчины. Горло сжалось, желудок сдавило отвращением, но выхода не было.
Он наклонился. Ещё ближе. Так близко, что теперь он видел всё – каждую трещинку на запёкшейся крови, её неоднородную текстуру, тёмно-багровый оттенок, слабо блестящий в тусклом свете лампы.
Где-то в глубине сознания закрался ужасный, отталкивающий вопрос: чья она? Но он тут же подавил его и высунул язык. Медленно, как если бы его тело сопротивлялось, как если бы каждая клетка внутри кричала, что это безумие, что это невозможно.
Затем провёл языком по застывшей крови.
Моментально его лицо исказила судорога, ком в желудке дёрнулся, волной пошёл к горлу, из груди вырвался судорожный хрип. Он резко выпрямился, тяжело задышал, хватая воздух ртом, как утопающий. Грудь резко вздымалась, губы дрожали, во рту остался вкус – металлический, липкий, чужой.
Анна прикрыла глаза, словно на мгновение отгородившись от происходящего, затем шагнула внутрь.
Остановилась, задержала дыхание, будто собиралась с мыслями. Её лицо оставалось спокойным, но под кожей что-то едва заметно шевельнулось, словно нечто глубоко спрятанное дало о себе знать.
Она наклонилась. Артём смотрел в её сторону, но ничего не видел.
Он только чувствовал, как его желудок продолжает судорожно сжиматься, как руки дрожат, как ноги стали ватными.
Анна провела языком по пятну на кафеле.
Её движения были плавными, медленными, но в них не было ни покорности, ни отказа. Она выпрямилась, моргнула, сжала губы. Её руки дрожали. Но лицо осталось таким же бесстрастным.
Катя вжалась в угол комнаты, её плечи содрогались от бесшумных рыданий. Она прижимала руки к ушам, сжалась так сильно, будто пыталась сделать себя меньше, спрятаться внутри собственного тела, исчезнуть, лишь бы не слышать этого, не знать, что это происходит.
Но это происходило. Это уже случилось. И пути назад не было.
Динамик потрескивал, словно голос на той стороне собирался с мыслями. В комнате повисло напряжённое ожидание, наполненное тяжёлым дыханием, дрожью в пальцах и холодным потом, выступившим на висках. На секунду показалось, что он больше не заговорит, что они сделали это не для того, чтобы услышать награду, а просто потому, что их заставили. Затем голос всё же прорезал тишину – тот самый ровный, безразличный, чужой, как будто обращался он не к живым людям, а к объектам исследования.
– Превосходно. Артём, теперь ты можешь задать вопросы.
В словах не было ни малейшего намёка на удовлетворение или одобрение, никакого намёка на сочувствие или хоть какую-то эмоцию. Просто нейтральная констатация факта, словно компьютерный голос объявлял результаты теста. Артём закрыл глаза. Зубы стиснулись так сильно, что в висках отдалась тупая, ритмичная боль.
Он медленно провёл тыльной стороной ладони по губам, вытирая остатки крови, но в голове всё ещё звучал тихий, мерзкий звук – собственный язык, скользнувший по запёкшейся массе, его дыхание, перехваченное отвращением, ком в горле, который невозможно было проглотить.
Вкус оставался, прилипший к нёбу, въевшийся в сознание. Железистый, чуть сладковатый, отвратительно плотный. Он дышал глубоко, но всё равно чувствовал, что воздуха мало, что он как будто не проходит внутрь, застревает где-то на границе рёбер.
Анна медленно отступила, её спина коснулась стены, и только тогда она осознала, что до сих пор не дышала. Лёгкие сжались, грудь вздыбилась на резком, болезненном вдохе. Всё тело казалось чужим, тяжёлым, неподвижным, как будто кто-то вырвал из неё всё, что держало её в реальности.
Она продолжала стоять, пока её руки слабо дрожали, но в лице ничего не изменилось – та же каменная отстранённость, сдержанность, словно она наблюдала за собой со стороны, за этим сценарием, который кто-то другой написал для неё.
Катя медленно подняла голову. Слёзы, которые она так отчаянно пыталась сдержать, растекались по её лицу, оставляя блестящие дорожки, застывая в уголках губ. Она не вытирала их, даже не пыталась – просто смотрела перед собой, в эту точку, где стояли Артём и Анна, но смотрела так, словно видела не их, а что-то другое.
– Зачем… – её голос был тихим, слабым, он дрожал, словно мог сломаться в любую секунду. – Зачем вы это сделали?
Артём не ответил.
Он не знал, что сказать.
Ответа не существовало.
Он только глубоко вдохнул и опустил голову, чувствуя, как виски всё ещё пульсируют от напряжения, как желудок скручивает спазмами.
Катя сделала слабый шаг назад.
– Вы же… вы не…
Она запнулась, словно пытаясь подобрать правильные слова, но их не существовало. В её глазах было что-то большее, чем страх. Больше, чем просто ужас от того, что произошло.
Она смотрела на них так, будто больше не видела людей. Как будто в тот момент, когда они переступили эту черту, они стали чем-то другим. Монстрами.
Артём почувствовал, как внутри что-то ёкнуло, но он заставил себя поднять голову, встретить этот взгляд.
– Если бы я не сделал этого, нас убили бы.
Катя дёрнулась, едва заметно, как от удара.
– Ты не знаешь этого…
– А ты знаешь обратное?
Слова прозвучали жёстко, напряжённо, он сам не ожидал от себя этого тона, но не мог остановиться.
Катя сжала губы, а потом закрыла лицо ладонями, будто хотела спрятаться от реальности, которая больше не поддавалась её восприятию.
Анна, до этого момента не издавшая ни звука, вдруг заговорила.
– Мы сделали это. Мы приняли правила.
Когда Катя убрала руки от лица, на её губах появилась безумная, срывающаяся улыбка.
– Вы просто подчинились. Как собаки.
Анна сжала пальцы, ногти впились в ладони, но в голосе не дрогнула ни одна нота.
– Да.
Артём стиснул зубы. Он чувствовал, как в груди снова закипает что-то глухое, тягучее, ненавистное. Разжав кулаки, он выдохнул сквозь зубы, поднял голову и посмотрел в потолок.
– У меня есть вопросы.
Глава 19
После выполнения жуткого задания в воздухе витал запах крови, а липкий привкус железа ощущался даже на губах, словно он навсегда въелся в кожу.
Катя не отрывалась от стены. Её плечи вздрагивали, грудь судорожно вздымалась, но она не издавала ни звука. Мир вокруг превратился в приглушенный, онемевший кошмар, в котором единственными реальными вещами оставались эта комната, её собственное дыхание и жуткое осознание того, что произошло.
Она не могла отвести взгляд от них.
Артём стоял, склонив голову, но его дыхание было глубоким, ровным – слишком ровным, если учесть, что он только что сделал. Он плотно сжал губы, а в глазах не отражалось ничего – ни отвращения, ни сомнений, ни осознания границы, которую он пересёк. Он просто стоял, будто ждал.
Анна выглядела безупречно спокойно. Не моргала, не двигалась, не пыталась стереть с губ следы крови. Пальцы её были расслаблены, плечи опущены. Но именно эта неподвижность пугала больше всего. В её взгляде зияла пустота – такая глубокая, что можно было подумать, что за ней больше ничего нет.
Катя не выдержала и отвернулась, но даже с закрытыми глазами она видела их.
Что-то внутри сжалось, стиснуло горло. Бессознательное желание очнуться, вынырнуть из этого кошмара, снова оказаться в мире, где люди не совершают подобных вещей. Но этот мир исчез.
Она слышала, как шевельнулся Артём. Его шаги были мягкими, размеренными, он не спешил. Катя заставила себя посмотреть на него, но его взгляд был направлен на Анну.
– Начнём с тебя.
Анна не отводила взгляда. Её лицо оставалось бесстрастным. Она сидела прямо, но в этой неподвижности было что-то выжидательное, словно она готовилась к чему-то заранее, ещё до того, как прозвучал первый вопрос.
– Ты любила кого-то по-настоящему?
Пауза затянулась. Девушка смотрела прямо перед собой, но взгляд её был сфокусирован не на Артёме, не на комнате, а на чём-то далёком, невидимом для других.
Затем она медленно пожала плечами.
– Не знаю. Мне казалось, что да. Может быть, это было что-то другое.