– Но игрушка вернулась.
Катя вскинула голову, её пальцы вцепились в рукава кофты, тогда как Анна шагнула вперёд, стиснув зубы:
– Чего ты хочешь?
Артём улыбнулся – медленно, лениво, но в этой улыбке было что-то невыносимо неприятное.
– Вы мне должны.
Тишина загустела, стала почти осязаемой.
Артём стоял спокойно, даже расслабленно, но это спокойствие было пугающим. Оно не сулило прощения, не допускало даже шанса побега. Оно давило, сжимало, будто невидимые стены комнаты стали ближе, а воздух – плотнее.
Он говорил ровно, не торопясь, будто тщательно выбирал каждое слово:
– То, что я вам рассказывал о себе – правда. Но не до конца.
Катя не дышала. Анна не моргала.
– Моего отца зовут Пётр Клюев. Вам знакома эта фамилия?
Знакома. Катя почувствовала, как внутри что-то оборвалось, словно нитка, державшая хрупкий покой. Анна застыла, но её пальцы слегка дрогнули. Они обе знали, кто это.
Пётр Клюев. Российский олигарх. Один из самых богатых людей мира.
Анна сглотнула, её голос прозвучал сдавленно:
– Ты хочешь сказать, что ты его сын?
Артём кивнул.
– Да. Но он ушёл из семьи, когда мне было пять. Я рос без него. Без его денег, без его влияния. Я был обычным парнем. Тем, над кем смеялись. Тем, кого унижали. Тем, кем вы пользовались.
Катя прижала ладонь к губам, а её плечи слегка подрагивали.
Анна выпрямилась, голос стал жёстче, но в глазах читалось напряжение:
– И что дальше? Ты хочешь сказать, что потом он тебя нашёл?
Артём помолчал немного, оценивая её вопрос.
– Не сразу, но, да. Нашёл.
Катя наконец выдавила из себя:
– Ты хочешь сказать, что… что он просто так взял тебя обратно?
Артём рассмеялся. Тихо. Холодно.
– Ты думаешь, у таких людей есть понятие «просто так»?
Катя промолчала.
– Когда он меня нашёл, я был никем, – голос Артёма стал глубже, медленнее. – Тем самым «никем», которого вы когда-то знали. Я думал, что так будет всегда.
Он сделал паузу, затем продолжил:
– Но у моего отца другое представление о мире.
Анна спросила резко:
– Он что, сделал из тебя себя?
Артём усмехнулся.
– Он сделал из меня того, кто умеет выживать.
Катя сглотнула.
– И что же ты сделал?
Артём посмотрел на неё, и в его глазах появилось нечто, от чего у неё пересохло во рту.
– Я научился играть.
Анна прищурилась.
– Ты называешь это игрой?
– Конечно. Разве не так делаете вы?
Катя выдохнула слишком резко, как будто её ударили.
Артём медленно провёл пальцами по запястью, словно что-то вспоминая.
– Ваше веселье стоило мне жизни.
Анна покачала головой.
– Ты жив.
– А ты уверена?
Её губы дрогнули.
– Что ты хочешь? – повторила она.
Он наклонился вперёд, совсем чуть-чуть, но в этом движении было больше угрозы, чем в тысяче слов.
– Я хочу, чтобы вы почувствовали себя так, как когда-то чувствовал себя я.
Тишина была долгой, липкой.
Катя попыталась вдохнуть глубже, но воздух будто не доходил до лёгких.
– Мы не… Мы не хотели…
Артём прищурился.
– Вы не думали.
Анна сжала руки в кулаки.
– Мы были, по сути, детьми, несмотря на совершеннолетие.
– Не оправдание.
Катя прошептала:
– Ты не можешь нас судить.
Артём медленно улыбнулся.
– Нет. Я могу.
Он не торопился, стоял перед ними, выжидая, пока их собственные мысли сделают работу за него. Его голос оставался ровным, почти тихим, но от этого каждое слово врезалось глубже.
– Вы думаете, что всё началось и закончилось тогда, в университете? – он смотрел прямо на Катю, но говорил для обеих. – Что та история – просто эпизод в чьей-то жизни?
Катя сжала губы, её плечи напряглись.
– Нет. – Артём качнул головой. – Это не закончилось там. Это стало отправной точкой.
Он отступил на шаг назад, но этот жест подчёркивал разницу между ними. Ему не нужно было быть ближе, чтобы давить.
– Я верил людям. Снова и снова. – В его голосе не было жалобы. Только сухая констатация фактов. – Думал, что если вести себя правильно, если быть честным, добрым, то всё наладится.
Он усмехнулся, качнул головой.
– Но мир не работает так, правда?
Анна молчала, наблюдая за ним, как художник, который видит знакомый сюжет, но не помнит, где именно он его видел раньше.
Артём медленно провёл ладонью по запястью, будто что-то стёр, хотя кожа была чистой.
– Я пытался дружить. Старался быть полезным. Выслушивал, поддерживал, помогал.
Он на мгновение прикрыл глаза, словно возвращаясь в воспоминания.
– Но меня не замечали, пока я не был нужен, – а затем поднял взгляд. – Удобно, правда? Друг, который всегда рядом, который всегда готов выслушать, который ничего не требует взамен.
Катя стиснула зубы.
– Потом девушки.
Артём слегка усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья.
– Ты хороший, говорили они. Ты понимающий, ты умный, ты добрый. – Он медленно выдохнул, словно пробуя на вкус каждое слово. – Но не тот.
Катя отвела взгляд, продолжая молча слушать его.
– Они приходили ко мне за советом, рассказывали, как им больно, как их кто-то обидел. Они искали поддержку, понимание, тепло. – Его губы едва заметно дёрнулись: – А потом возвращались к тем, кто их ломал.
Анна не сводила с него глаз, но теперь в её взгляде не было того ледяного равнодушия, которое было раньше.
– Я доверял, – Артём говорил спокойно, без эмоций, но от этого его слова звучали тяжелее. – Верил, что если я сделаю всё правильно, если буду достаточно хорошим, то меня тоже полюбят.
Он выдержал паузу.
– Но любовь – не про правильность, правда?
Катя сжала руки, её дыхание стало неглубоким, его перехватило, когда Артём смотрел прямо на неё.
– Ты думала, что всё закончилось, когда я ушёл из института? – его голос стал чуть ниже, мягче, но от этого ещё страшнее. – Ты думала, что твой смех не оставил следов?
Катя отступила на шаг, но тут же замерла, поймав его взгляд. Его глаза были спокойными, но за этим спокойствием пряталась бездна. Она не выдержала и отвела взгляд.
Артём смотрел на Катю, не мигая, позволяя ей прочувствовать каждую секунду этой тишины. Она стояла, опустив голову, её руки дрожали, но она всё ещё пыталась держаться.
– Отец всегда знал обо мне.
Катя сжалась, но так и не подняла глаз.
– Даже когда я считал, что он забыл, он следил за мной.
Голос его был ровным, почти ленивым, но под этой ленцой угадывалось что-то глубже – то, что нельзя вырезать скальпелем, стереть операцией, вытравить годами новых привычек.
– Когда я рухнул окончательно, когда во мне не осталось ничего, он пришёл ко мне.
Анна не двинулась, но в её глазах мелькнуло напряжение, будто она уже поняла, куда ведёт этот разговор.
– Он посмотрел на меня… И сказал: «Ты можешь изменить свою жизнь. Если ты готов стереть себя и стать другим».
Катя чуть приоткрыла губы, будто хотела что-то сказать, но передумала.
Артём медленно склонил голову.
– И я согласился.
Пауза.
– Потому что больше нечего было терять, – Артём провёл пальцем по запястью, словно ощупывая невидимый шрам. – На деньги отца я сменил имя и фамилию. Врачи изменили моё лицо, но не они изменили меня. – Он усмехнулся, коротко, холодно. – Это сделали психологи.
Анна слегка выпрямилась. Артём посмотрел на неё с лёгким интересом хищника, как будто именно она могла бы сейчас задать правильный вопрос.
– Они сломали то, что было, и собрали заново.
Его голос стал тише, но от этого ещё тяжелее.
– Ты знаешь, как делают новых людей, Катя?
Она не ответила.
– Разбирают по частям, – Он сделал шаг вперёд. – Ты сидишь в комнате. Напротив тебя – человек, который говорит с тобой часами. Он знает всё, что ты думаешь, всё, чего боишься, знает, где тебе больно. —Артём улыбнулся, но в этой улыбке не было ничего человеческого. – Он говорит, что ты ничего не стоишь.
Катя судорожно вдохнула.
– Он говорит, что тебя не существует. – Артём посмотрел на неё, как хирург на пациента, которого вот-вот вскроет. – Тебя нет, пока ты сам не решишь, кем хочешь стать.
Катя слабо покачала головой:
– Это… это невозможно…
– Нет, Катя. Всё возможно. – Артём выпрямился, расправляя плечи. – Я научился быть сильным. – В его голосе не было ни гордости, ни сожаления. – Перестал быть жертвой! – Он шагнул вперёд, и Катя инстинктивно прижалась к стене. – Теперь я тот, кто решает.
В комнате стало нестерпимо тихо.
Анна глубоко вдохнула, но воздух будто не доходил до лёгких. Она всматривалась в лицо Артёма, пытаясь разглядеть в нём хотя бы крупицы сомнений, колебаний, чего-то человеческого, что могло бы подтвердить, что он всё ещё тот парень, которого она когда-то знала.
Но чем дольше она смотрела, тем яснее понимала, что его прежний образ давно стёрт, заменён чем-то холодным, незыблемым, чуждым. В ней поднималась ярость, глухая, неуправляемая, почти удушающая.
– Ты смеешь говорить, что стал сильнее?! – её голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки, подняла голову, заставила себя говорить твёрдо, чеканя каждое слово. – Ты стал убийцей! Ты мучил людей, издевался над ними, унижал их так же, как когда-то унижали тебя!
Она сделала шаг вперёд, её руки сжались в кулаки, плечи напряглись, а дыхание стало прерывистым.
– Это не сила, Артём! Это мстительная жестокость, отравляющая всё вокруг! Ты не изменил мир, не победил его, ты просто стал таким же, как те, кто когда-то сломал тебя!
В её голосе больше не было ни насмешки, ни злости, только искреннее, обжигающее презрение.
– Ты использовал людей, ломал их жизни, бросал их в ситуации, из которых не было выхода, и всё это ради чего? Ради того, чтобы доказать, что ты больше не жертва? Ради чего ты запустил этот эксперимент? Чтобы самоутвердиться? Чтобы почувствовать, что те