перь ты управляешь судьбами, а не они – твоей?
Она дышала тяжело, каждое слово вырывалось с надрывом, будто отдавало болью в груди.
– Ты убивал людей. Видел, как они страдают, как просят пощады, как теряют надежду. И тебе нравилось это зрелище.
Она резко вскинула руки, словно хотела оттолкнуть от себя это знание, но от него было не избавиться, не смыть, не вычеркнуть.
– Ты считаешь себя выше нас?! Ты уверен, что заслужил право судить?!
Её голос дрогнул, но не от страха, а от гнева, который разгорался с новой силой.
Артём всё это время стоял неподвижно, спокойно, без единого движения. Его лицо не выдавало эмоций, он даже не моргнул, пока она кричала, не среагировал на её шаги, на вздрагивающие плечи, на искры ненависти в её глазах. Когда она замолчала, лишь наблюдал, оценивая её, словно взвешивая, стоит ли ей отвечать.
Он слегка приподнял голову, словно размышляя, с чего начать, а затем заговорил ровным, размеренным тоном:
– В этом эксперименте я был на равных со всеми.
Анна моргнула, в её взгляде мелькнуло недоумение:
– Что?..
Артём чуть наклонил голову, наблюдая за её реакцией.
– Это было условие моего отца.
Анна прищурилась, её дыхание стало глубже, будто она пыталась удержать контроль.
– Ты хочешь сказать…
– Это был экзамен, – спокойно продолжил он. – Мой личный экзамен. – Он сделал паузу, давая им время переварить сказанное, затем добавил: – Чтобы доказать, что я способен выжить.
Анна непонимающе качнула головой, будто пытаясь осознать смысл его слов.
– Выжить? Ты хочешь сказать, что это было испытание? Что ты должен был пройти это, как часть какой-то… игры?
Артём кивнул и усмехнулся, но без веселья, скорее с тенью усталости, едва заметной в уголках глаз:
– Ты всё ещё веришь, что мир заботится о слабых?
Анна отшатнулась, словно он только что ударил её словами.
– Я не был наблюдателем, я не был над вами, – продолжил он, голос его стал чуть тише, но от этого не менее весомым. – Я прошёл через всё наравне с вами, и меня так же могли убить.
Он снова сделал паузу, затем медленно, с нажимом добавил:
– Потому что мой отец не принял бы другого результата.
Анна почувствовала, как внутри что-то сжалось, как осознание того, что перед ней стоит не просто человек, одержимый местью, а наследник, которому прививали правила хищников, вползает в сознание, заполняя собой каждую клетку.
Катя тем временем осела на пол. Её плечи вздрагивали, по щекам текли слёзы. Она зажала рот ладонями, но это не помогло – рыдания всё равно прорывались сквозь пальцы.
– Прости… – её голос был едва слышен, но дрожащие слова всё же вырвались наружу.
Артём взглянул на неё.
– Прости меня… – повторила она, но уже слабее, словно сама не верила, что это может что-то изменить.
Он не ответил.
Катя посмотрела на него, её лицо было бледным, в глазах читался лишь один вопрос: есть ли шанс на прощение?
Но Артём не спешил отвечать. Он молчал. Эта тишина давила куда сильнее слов.
Глава 21
Анна не сводила глаз с Артёма, не позволяла себе моргнуть, не давала взгляду уйти в сторону, будто боялась потерять контроль над разговором. Внутри всё кипело – глухая смесь тревоги, ожидания и того странного чувства, когда всё, что ты знал раньше, вдруг начинает рушиться под весом новой информации. Она чувствовала, как в воздухе нарастает напряжение, словно перед грозой, и знала, что сейчас прозвучит нечто, после чего уже нельзя будет притворяться, что всё происходящее – просто череда случайностей.
– Если всё это – месть, если весь этот эксперимент создан тобой, чтобы мы заплатили за свои поступки, то почему здесь только мы? – голос её был спокойным, но под этой спокойной оболочкой скрывалась тяжесть, растянувшаяся в каждом слове. – Вадим, Ольга, Лиза, Дмитрий, Игорь. Они ведь тоже здесь. Почему? Что они сделали тебе?
Артём медленно поднял голову. Его взгляд скользнул по лицу Анны, затем по Кате, задержался на мгновение, будто оценивая, стоит ли тратить силы на объяснения. В этом взгляде не было ярости, не было боли, только усталость человека, которому приходилось рассказывать слишком многое слишком часто.
– Ты действительно хочешь знать?
Анна даже не кивнула, просто продолжала смотреть на него так, будто в этот момент он был единственным человеком, которого она видела в этом мире. Катя затаила дыхание: её руки сжались на коленях, ногти вдавились в ткань одежды, но она не издала ни звука.
– Хорошо, – голос Артёма остался бесстрастным, но от этого его слова звучали только тяжелее. – Начнём с Вадима. Он всегда знал, как манипулировать людьми, умел говорить так, что ты сам принимал решения, которые были выгодны ему. Ему не нужно было кричать, угрожать или прибегать к насилию. Он создавал обстоятельства, в которых человек ломался, даже не осознавая этого.
Артём сделал короткую паузу, набрал побольше воздуха в легкие и продолжил:
– Мы столкнулись, когда я работал охранником в ночном клубе. Работа была грязной, но простой – следить за порядком, проверять документы, пресекать конфликты. Вадим приходил туда регулярно, не потому что любил клубную жизнь, а потому что знал, что именно в таких местах проще всего почувствовать власть. Он никогда не напивался до беспамятства, не устраивал скандалов, не ввязывался в драки. Он просто появлялся с компанией таких же, как он, пил дорогой алкоголь, смеялся громче остальных, знал каждого менеджера, каждого владельца заведения и наслаждался тем, как мир прогибается перед ним.
Пауза была похожа на ожидание ответа, но Артёму они не требовались.
– В тот вечер они привели с собой девушку. Она была пьяна настолько, что едва могла стоять на ногах. Её голова моталась из стороны в сторону, губы что-то бормотали, но слова выходили невнятными. Они поддерживали её под руки, не давая упасть, но не потому, что заботились. Им просто не нужно было, чтобы она стала проблемой раньше времени. Они переглядывались, смеялись, бросали друг другу шутки, не скрывая своих намерений.
Он сглотнул, словно воспоминания что-то вызвали у него.
– Я встал у входа в вип-зал и сказал, что они не могут её туда вести. Вадим не удивился, не разозлился, не посмотрел на меня с раздражением. Он просто улыбнулся, как улыбаются люди, которые уже заранее знают, чем всё закончится. «А кто ты такой, чтобы нам указывать?» – спросил он меня. Я сказал, что, если они её не отпустят, я вызову полицию.
Последовал короткий вздох.
– Он снова улыбнулся, похлопал меня по плечу и ушёл в зал, не сказав своим людям ни слова. А через полчаса меня вызвали в кабинет менеджера, и уволили. Они не кричали, не обвиняли меня в чём-то конкретном, просто сказали, что я нарушил правила клуба, создал конфликт, который никому не был нужен. Клиенты важнее, чем персонал. А девушка… На следующий день она ничего не помнила.
Парень немного помолчал, показывая, что рассказ про Вадима закончен.
– Ольга.
Он произнёс её имя спокойно, без эмоций, но в этом равнодушии чувствовалось что-то холодное, почти отстранённое.
– Она была из тех, кто не просто привык к власти, а считал её своей личной привилегией. Работала в агентстве элитной недвижимости, продавала квартиры тем, кто не задавал вопросов и платил только за статус. Я был её водителем. Обычная работа – возить её по объектам, передавать документы, встречать клиентов. Всё казалось предельно простым, пока однажды она не попросила меня забрать бумаги из банка. Она сказала, что это всего лишь документы, ничего важного, просто формальность. Я не задавал вопросов.
Еще один короткий вдох. И ни капли эмоций в голосе.
– Когда меня остановили на посту, я ещё не понимал, что происходит. Полицейские попросили открыть багажник, проверить сумку, и я спокойно открыл его, не видя причин для волнения. Там были деньги. Грязные деньги. А сверху, на самом видном месте, лежал мой паспорт. Она знала, что меня остановят. Она знала, что, если что-то пойдёт не так, виноватым окажусь я. Всё было рассчитано заранее.
Катя зажала рот ладонью, и её плечи вздрогнули:
– Она вообще пыталась тебя защитить?
Артём усмехнулся, но в этом звуке не было ни капли веселья.
– Она просто сказала, что не знает, кто дал мне этот пакет.
Анна покачала головой. Её голос был глухим, она почти шептала:
– Она изначально решила, что если что-то пойдёт не так, то ты станешь жертвой.
– Конечно.
Артём выдержал паузу, словно давая им возможность переварить услышанное. В его взгляде не было ни сочувствия, ни ожидания. Он просто смотрел на них, оценивая реакцию, но не нуждаясь в ней. В комнате повисла вязкая тишина, которая, казалось, заполняла собой всё пространство.
– Лиза.
Его голос оставался таким же ровным, но в нём появилось нечто, напоминающее усталую насмешку.
– Она сделала всё просто. В отличие от других, ей не нужно было выстраивать сложные схемы или манипулировать обстоятельствами. Её метод был предельно прямолинеен, но от этого не менее эффективен. Она пришла ко мне, когда у неё, по её словам, не осталось никого. Сказала, что её выселяют, что ей некуда идти, что она не может обратиться за помощью ни к родителям, ни к друзьям, потому что те от неё отвернулись. Она выглядела испуганной, уязвимой, отчаянной. Я пустил её в свою квартиру, даже не сомневаясь, что поступаю правильно.
В этот момент на его лице мелькнула тяжесть воспоминаний.
– Через неделю я вернулся домой и увидел, что квартиры больше нет. Всё было вынесено подчистую: одежда, техника, деньги, даже мебель. А через несколько часов пришла полиция. Она написала заявление, в котором утверждала, что я угрожал ей, что я запирал её в квартире против её воли, что я причинял ей психологическое насилие и не давал уйти. Я оказался в участке, а она исчезла.
Анна смотрела на него, не моргая, но её губы стали бледнее, а пальцы крепче сжали подлокотники.
– Она просто взяла всё, что у тебя было, и превратила тебя в преступника?