– Именно так.
Катя покачала головой, в её взгляде было недоумение, смешанное с потрясением.
– Ты пытался её найти?
– Искал. Через год нашёл в другом городе.
Анна чуть подалась вперёд, напряжённо всматриваясь в его лицо.
– И что она сказала, когда увидела тебя?
Артём на миг изменился в лице, будто вспоминая тот момент во всех деталях.
– Она не узнала меня. Теперь Дмитрий.
Имя прозвучало жёстко, без намёка на прежнюю иронию.
– Он был преподавателем истории, интеллигентным, образованным человеком, который производил впечатление глубокого мыслителя, знающего, как устроен мир. Но за этим фасадом скрывалась другая натура – натура человека, который наслаждался властью над другими, не потому что был физически сильнее или богаче, а потому что умел словами переворачивать жизни людей с ног на голову.
– Но он не из нашего института, – со страхом произнесла Катя.
– Мы познакомились случайно, в книжном магазине. Он сам подошёл ко мне, завёл разговор, спросил, что я читаю, предложил встретиться, обсудить какие-то темы, которые, по его словам, могли бы меня заинтересовать. Он говорил увлекательно, завораживающе, умел подбирать слова так, чтобы ты чувствовал себя особенным, будто тебе доверяют что-то важное.
Артёма передернуло, хотя он старательно скрывал свои эмоции:
– А через месяц меня вызвали в полицию – он написал на меня донос. Я оказался в списках тех, за кем нужно следить, кого нужно проверять, кого могут арестовать в любой момент. Он сказал, что я высказывал опасные идеи, что был связан с подозрительными людьми, что мои взгляды представляют угрозу. Меня допрашивали, задавали вопросы, следили за каждым словом. А когда меня отпустили, он даже не взглянул в мою сторону.
Катя судорожно вздохнула, её руки прижались к груди, будто она пыталась удержать что-то внутри.
– Он просто взял и вычеркнул тебя из жизни, как будто тебя никогда не было?
– Для него это не имело значения.
Анна с усилием провела рукой по лбу, словно пытаясь унять головную боль.
– Он считал себя выше тебя. Ты для него был не человеком, а инструментом, которым можно воспользоваться, а потом выбросить.
– Верно.
– Игорь?
Артём выдохнул, но это не было облегчением – скорее, он просто подводил черту под чем-то, что давно потеряло для него личный смысл.
– Он был программистом, человеком, который жил в мире кода, алгоритмов и чётких структур. Я не разбирался в этом, но он умел объяснять, он казался надёжным, уверенным в себе, человеком, который знает, чего хочет. Мы работали вместе, занимались одним проектом. А потом он украл мою работу. Он переписал авторство, оформил все документы на своё имя, представил мои наработки как свои. А через неделю у меня больше не было работы.
Анна прикрыла глаза, а потом медленно подняла голову, её взгляд стал резче.
– Ты хочешь сказать, что он просто оставил тебя ни с чем?
– Не просто. Он убедился, что я никогда не смогу работать в этой сфере.
Катя сглотнула, её лицо исказилось от отвращения.
– Он уничтожил тебя.
– Он сделал так, чтобы я больше не существовал в той области, где мог бы добиться успеха.
Когда Артём посмотрел на них обеих, в его глазах не было ни гнева, ни боли, ни даже ожидания их реакции.
– Когда Голос приказал рассказать о самом плохом поступке… хоть кто-то вспомнил обо мне?
Анна отвела взгляд, Катя судорожно выдохнула, её плечи вздрогнули.
– Никто.
Тишина стала невыносимо плотной, она заполняла пространство между ними, вдавливаясь в сознание, сдавливая воздух в лёгких, заставляя чувствовать тяжесть того, что только что было сказано.
Глава 22
Тишина в комнате сгустилась, словно липкий, удушающий туман. Воздух стал вязким, неподвижным, будто даже он замер в ожидании следующего удара. Катя и Анна не двигались – одна застывшая в глубине ужаса, другая замороженная яростью, что медленно кипела под кожей.
Артём стоял перед ними, высокий, уверенный, непробиваемый. В глазах не было ни ярости, ни злорадства – лишь усталое, холодное спокойствие человека, который уже давно расставил фигуры на доске и теперь просто смотрит, как они выполняют предначертанное.
– Теперь, когда вы знаете, кто я, пора узнать, кто всё это устроил.
Его слова прозвучали ровно, без торжества, без яда – словно он просто зачитывал факт из истории, сухой и неизменный.
– Голос, который управлял этим экспериментом. Человек, что отдавал приказы, решал, кто останется, а кто выбывает. Голос, что загонял вас в угол, заставлял ломать друг друга, ставил перед вами невозможные выборы… – он сделал едва заметную паузу. – Это был не я.
Катя судорожно вдохнула, но не проронила ни слова. Анна не пошевелилась, только пальцы её сжались сильнее.
– Голос, – продолжил он, не отрывая от них взгляда, – это мой отец. Пётр Клюев.
Катя сжалась, словно пытаясь слиться со стеной:
– Этого не может быть…
– Вы уже использовали этот аргумент, – его голос оставался всё таким же спокойным. – Но факт остаётся фактом.
Анна заговорила, не дожидаясь, пока Катя снова начнёт задыхаться от своих же страхов:
– Ты хочешь сказать, что он всё это время…
– Всё это время он наблюдал.
Катя зажмурилась, но этого было мало – слова уже проникли в её сознание, забились в уголки памяти, укутали всё, что она пыталась удержать.
Артём сделал шаг вперёд.
– И вот теперь эксперимент подходит к концу.
Тяжесть этих слов упала в воздух, как плита, раздавив остатки иллюзий, что могли ещё цепляться за разум девушек.
– Это значит… – голос Кати дрогнул.
– Это значит, что одна из вас выйдет из проекта. Она и поставит в этой истории точку.
Он говорил медленно, спокойно, давая им возможность осознать смысл сказанного, дать ужасу развернуться в полной мере.
Катя и Анна одновременно посмотрели на него. В их глазах читался страх, вопросы, но за всем этим – безмолвное ожидание удара, который вот-вот опустится.
– Если вы хотите жить, – Артём чуть склонил голову, словно предлагая им сделку, – одна из вас должна стать моей женой.
Катя сделала резкий вдох.
– А другая…
Анна даже не моргнула.
– …должна погибнуть.
Эти слова прошли по комнате, как волна ледяной воды.
– Вы должны убедить меня, – он говорил без эмоций, словно объясняя правила новой игры. – Одна из вас должна доказать, что она заслуживает жизни. Другая – что должна уйти.
Тишина после этих слов была абсолютной. Артём смотрел на них. И ждал.
В момент, когда слова Артёма повисли в воздухе, разум Кати и Анны окончательно покинул их, уступив место первобытным инстинктам. Эксперимент, которому они подверглись, превратил их в существ, движимых лишь животными импульсами.
Мир вокруг Кати распался на осколки, реальность утратила свои очертания. Её некогда ясные и упорядоченные мысли превратились в хаотичный поток образов и звуков. Она больше не могла различать, где заканчивается её тело и начинается окружающее пространство. Всё слилось в единый клубок страха и боли.
В её ушах звучали голоса, приказывающие, насмехающиеся, обвиняющие. Она не могла понять, исходят ли они извне или рождаются в её собственном сознании. Каждое слово Артёма отзывалось в её голове эхом, искажаясь до неузнаваемости, превращаясь в новые команды и угрозы.
Её тело действовало самостоятельно, без участия разума. Она ощущала, как мышцы напрягаются, готовые к прыжку или бегству, но не могла контролировать эти импульсы. Её дыхание прерывалось, а сердце колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу.
Внутренний мир Кати превратился в бесконечный лабиринт ужаса, из которого не было выхода. Она больше не осознавала себя как личность: её "я" растворилось в бездне безумия.
Анна ощущала, как её разум медленно погружается в тёмную пучину. Мысли теперь были подобны рою насекомых, беспорядочно мечущихся в её голове. Она пыталась ухватиться за какую-то идею, за остатки здравого смысла, но они ускользали, растворяясь в хаосе.
Её восприятие времени исказилось. Секунды тянулись, превращаясь в вечность, а затем внезапно сжимались, оставляя её дезориентированной. Она не могла понять, сколько прошло времени с тех пор, как Артём произнёс свои слова. Может быть, минуты? Часы? Дни?
Звуки вокруг неё становились то оглушительно громкими, то едва различимыми. Она слышала собственное дыхание, биение сердца, шорох одежды. Каждый звук был как удар молота, разрывающий её сознание на части.
Её тело казалось чужим, неподвластным. Она ощущала, как мышцы сводит судорогой, как кожа становится гиперчувствительной, реагируя на малейшее прикосновение воздуха. Она больше не чувствовала себя человеком, превратившись в существо, ведомое лишь примитивными инстинктами.
Внутри неё бушевала буря эмоций: страх, гнев, отчаяние, ненависть. Но все они сливались в единый поток, захлёстывающий её разум, лишая способности мыслить и действовать осознанно.
Так называемый эксперимент, которому подверглись Катя и Анна, полностью разрушил их психику, превратив их в существ, лишённых разума и человечности. Они стали пленниками собственного безумия, неспособными вырваться из замкнутого круга ужаса и боли.
Катя рухнула первой. Её ноги подкосились, затем всё тело отказалось повиноваться, и она тяжело опустилась на пол, ударившись коленями о холодную поверхность. Было ли это больно? Она уже не могла ответить. Боль существовала где-то на границе восприятия, но она больше не имела значения. В этом мире осталось лишь одно – приказ. Они должны были убедить его. Они должны были выжить.
Анна упала следом, но не сразу. Её разум отчаянно цеплялся за остатки достоинства, но оно уже ничего не стоило. Внутри была только пустота, гулкая, звенящая, разъедающая остатки личности, в которой не осталось ни прошлого, ни воспоминаний, ни гордости. Она сделала шаг вперёд, ещё один, и в какой-то момент колени не выдержали, словно тело поняло быстрее разума, что сопротивление не имеет смысла.