ньше, она не застукала своего любовника с другой пациенткой.
Отец молчал. Потом я услышала звяканье со стороны бара. Ужасно.
С того дня отец только и делал, что пил. А мать снова погрузилась в пучину депрессии. Как ни странно, она сама нашла номер своей сестры, матери Шона, долго с той разговаривала, даже всплакнула, хотя я не уверена, что именно по поводу разлуки с ней… или это были воспоминания о Патрике. Может быть, вообще просто так – накрытая своим безумием, как плащом.
А потом через несколько дней нас посетил Шон. Он нисколько не изменился или не настолько, насколько следовало бы ожидать. Так же снисходительно цедил слова, так же притворялся добреньким, вежливым и воспитанным. Рассказал, что выучился на врача, сейчас проходит интернатуру. Отец слушал разинув рот, даже противно было смотреть, выглядел как идиот. Я только молилась про себя, чтобы он не заикнулся про мои поползновения в сторону медицины… И разумеется, он это сделал:
– Элейн тоже собирается выучиться на медика. Профиль пока не выбрала. Но старший брат ведь подскажет, – и все это с преувеличенно-восторженной интонацией.
Шон пристально глянул на меня. Мне показалось, что этим взглядом он препарировал меня, как лягушку, – вывернул наизнанку, вынул кишки и развесил сушить на веревочку. А потом усмехнулся:
– Конечно. Даже помогу подготовиться.
Только не это! До сих пор мне казалось, что я могу как-то справиться с ситуацией, повлиять на нее, достучаться до матери, открыть отцу глаза на этого ублюдка… Но Шон произнес всего несколько слов, и все.
Я увидела, что матери просто все равно. Что она смотрит в никуда и теперь не станет протестовать, если даже застукает меня и Ло на заднем дворе с тремя парнями, задирающими нам юбки. А тут… Племянник же… Сын сестры… Все невинно и благопристойно.
Как утопающая, ухватилась за руку сестры. Она смотрела на Шона, прищурившись и поджав губы. Уж на нее-то я могла надеяться.
– Если вы не против, мы с Ли проведаем бабушку, – вдруг заявила она, и в ее тоне послышалась изрядная доля утверждения, а не вопроса. – Она давно нас зовет. А если Шон – почти врач, за маму можно не переживать.
Я воспряла!
Но как мы обе ошибались! Шону нельзя было доверить даже грелку! За две недели нашего отсутствия он подсадил мать на наркотики. Видимо, у него имелись связи, и он решил облагодетельствовать тетушку.
Мы вернулись, кузен поспешил уехать. А зависимость матери заиграла буйными красками! Ее теперь вообще ничего не волновало, кроме того чтобы достать волшебную пилюлю. Можно и не одну. Страшное время! Гораздо страшнее было видеть мать то сонной и апатичной, то возбужденной и вмешивающейся буквально во все. Она трепала нервы. Каждому из нас.
Отец смотрел на нее налитыми кровью глазами и рыгал алкогольными парами, вместо того чтобы отправлять лечиться.
В один из невероятно душных дней, когда воздух буквально застыл и напоминал по своей консистенции приторную патоку, в нашем доме все оказалось перевернуто с ног на голову.
Мы с Ло ушли в библиотеку, но я вернулась немного раньше. Что задержало сестру, уже и не вспомню… В доме стояла тишина. Неправдоподобная. Пустая. Несколько минут я раздумывала, куда могли деться родители. А потом из комнаты матери донесся какой-то всхлип. Все понятно, опять истерика. Отец наверняка отправился пополнить запасы спиртного. Я поднялась на второй этаж. Сначала решила пройти к себе. Но что-то заставило меня повернуть к спальне матери.
Дверь была распахнута. Мать лежала на постели. Отец нависал над ней. Я не видела, что именно он делает. Но у матери подрагивали ноги, как-то слишком неестественно для любовных игр.
– Папа? Мама?
Отец повернулся ко мне, когда мать уже не двигалась. С красным лицом, залитым слезами, и подушкой в руках.
– Это все во благо, – пробормотал он. – Это все во благо…
Я попятилась к лестнице, кинулась по ней вниз. Скорее найти Ло! Вызвать полицию! «Скорую помощь»! Еще кого-нибудь…
А потом провал. Я не могу вспомнить до сих пор, что именно случилось в следующие полчаса, или час, или два. Вернулись ли мы домой с сестрой? Был ли кто-то с нами? Что мы делали, обнаружив не только тело матери на кровати в ее комнате, но и повесившегося на собственном галстуке отца? На том самом, который подарила ему мать на годовщину, тогда, когда Патрик еще не подавился арахисом…
Воспоминания вызвали тошноту и головокружение. Не хватало еще замарать сиденья полупереваренным ростбифом. Я нажала на газ и с визгом выехала со стоянки.
Сестра, вероятно, уже на пути к дому!
Я выжимала из автомобиля все что могла. Мне было плевать на знаки. И наслаждение от поездки сменили досада и раздражение.
Но, к счастью, Ло не пришла!
Глава 33Шейла
После модуля Шейла задержала Саммер. Девчонка, ошарашенно оглядываясь, словно не веря в то, что обращаются именно к ней, подошла к учительскому столу и принялась разглядывать преподавателя исподлобья.
Шейла не стала ходить вокруг да около, прямо в лоб спросила про Брэда Гриффита, сославшись на то, что слышала пьяный треп о пропавшем молодом человеке.
– Был такой, – неуверенно пропищала Саммер.
По ее глазам хорошо считывались все, даже самые призрачные, мысли: что слышали, когда слышали, насколько поверили? Девушка и сама-то, наверное, помнила только половину того, что наговорила. А тут такой разговор, без обиняков.
– На курс старше. Он… Ну… – Саммер мялась и не знала, что сказать. – Мы занимались вместе в изобразительном классе.
– И почему он пропал? – Шейла принялась медленно разбирать завал на столе, уже понимая, что девушка знает ничуть не больше ее самой.
– Сбежал, говорят. – Голос той совсем упал до еле слышного шепота.
Она теребила в руках тетрадку – так, что из той в итоге посыпались листки. Один спланировал прямо к Шейле. Она мельком взглянула.
Набросок ручкой, в котором угадывался Селестин Уэст… В чем мать родила… Черт! Неожиданно.
Саммер, жутко покраснев, схватила листок, смяла его и спрятала руку за спину.
– Он хорошо рисовал.
– Кто? – прочистив горло, переспросила Шейла.
– Брэд, – пискнула собеседница.
Она мялась и не знала, куда себя деть. Надо же, так глупо влипнуть по самые уши. А Шейле стало вдруг смешно. Кажется, эта девица не может обуздать свои фантазии. Это ей когда-нибудь выйдет боком…
– Идите уже, – отпустила, едва сдерживая смех.
Саммер резко развернулась на ногах-ходулях и дочапала до дверей класса. Потом неловко зашвырнула скомканный рисунок в мусорку. Тот упал мимо. Девушка присела, подобрала. Искоса глянула на Шейлу. Выбросила теперь уже наверняка. И выскочила в коридор.
Шейла усмехнулась. Эта Саммер – влюбчивая прилипала. Скорее всего, все ее отношения происходят только в ее голове. Но вот вера в них просто поразительна для этого возраста. Сколько ей может быть? Лет семнадцать? А играется, как семилетка.
Есть мизерный шанс, что этой девушке на самом деле известно хоть что-то о том, куда пропал Брэд. Показать бы ей рисунки. Вдруг вспомнит, по какому поводу делались эти зарисовки. Особенно интересно, что скажет о двуликой директрисе.
Словно в ответ на размышления Шейлы, в приоткрытую дверь вновь скользнула Саммер. Бледная и серьезная.
– Я хотела бы объяснить, – пролепетала, словно бросаясь в пропасть безоглядно. – У нас ничего не было с Уэстом. Это просто на изобразительном модуле мы рисовали Аполлона. И я сама не знаю, как приставила голову Сэлла.
Ну да, конечно. Новая сказка. Потому что Аполлон какой-то субтильный для божества. И выглядит лет на семнадцать-восемнадцать. Правда, через несколько лет Уэст может превратиться во вполне симпатичного парня не без большого процента мужественности. А сейчас…
Кстати, как она его назвала? Сэлл? То-то парень взвивается, когда его называешь полным именем.
Погрузившись в свои мысли, Шейла, похоже, пропустила бо́льшую часть разглагольствований Саммер. Впрочем, зная эту девицу, наверняка половина лишь ее фантазии.
– Да-да, – кивнула небрежно. – Я абсолютно ничего не думаю. Это ваше дело, кого рисовать и в каких ракурсах. Разумеется, если дело не касается преподавательского состава.
Саммер послушно закивала, глядя преданными глазами.
– Порой у студентов получаются очень странные рисунки. – Шейла вытащила скетчбук Брэда и открыла на странице с директрисой. – Мисс Норрис в виде двуликого Януса, например.
– Это же Гриффита, да? Откуда у вас? Я думала, он забрал с собой, – воодушевилась общей темой для разговора Саммер.
– Валялся в комнате отдыха.
– Можно, я возьму? – Девчонка уже даже протянула руку.
Но Шейла обожгла нахалку холодным взглядом:
– Предпочитаю потерянные вещи отдавать хозяину.
От разговора о директрисе Саммер или откровенно увильнула, или просто не знала, что сказать. Скорее всего – второе. Шейла с сожалением отметила про себя бесполезность разговора.
– Про директрису наш садовник лучше знает, – вдруг неожиданно выдала Саммер. – Говорят, он здесь уже не первый десяток лет работает. Правда, откровенничает только с теми, кто с ним в навозе роется.
Показалось? Или в словах девчонки послышалась какая-то обида? На кого, интересно?
– В таком случае мне его откровения не светят, – пожала плечами Шейла. – Пока меня к работе с землей не тянет.
– А вы спросите у Сэлла или Амелии Грин. Они же ходят на ваши модули. И к садовнику заглядывают. Может, он им что-то рассказал? – произнесла язвительно Саммер. И, видно, посчитав, что слишком много всего ляпнула, выскочила из класса.
Ого. Девчонка, кажется, ревнует?
Шейла похлопала скетчбуком брата по руке.
Уэст и Грин.
Интуиция молчала.
В дверной косяк кто-то тихонько постучал. Шейла повернула голову. Клеменс? И без своего айпада, как ни странно.
В глазах коллеги застыла легкая усмешка и вопрос одновременно. Он будто проходил какой-то увлекательный квест, но наяву.