Но мне встретился только садовник. Не помню, как его… Он начал работать еще при отце. И, по-моему, выглядел ровным счетом так же, как и сейчас. Садовник махнул мне в знак приветствия и зашагал дальше, подталкивая вперед одноколесную тачку.
Видимо, я пришла как раз во время перерыва между модулями. Во дворе было полно учеников: они сбивались в группы, делились своими секретами, смеялись, некоторые при виде меня вытягивались и таращили глаза. Похоже, Ло не слишком часто появляется в это время на улице.
– Мисс Норрис, – обратилась ко мне какая-то смазливая девица с кричащим макияжем, – я хотела бы уточнить решение по моему заявлению.
– Заявлению? – лихорадочно пытаясь вспомнить, была ли какая-то отметка в ежедневнике сестры, я попутно оглядывалась по сторонам.
– Мой жених торопит меня с отъездом. Я бы доработала до конца учебного года, но…
– Мисс Розенберг!
Мы обе обернулись на голос ученика.
Меня словно ужалили: Шон!
Он скользнул взглядом по мне, даже, кажется, поздоровался, потом принялся что-то спрашивать у моей собеседницы.
Я не слышала ни слова – так у меня шумело в ушах.
– Я сейчас занята. – Розенберг (так, кажется?) приветливо улыбнулась этому притворщику.
Разумеется, она не знала, кто он на самом деле! Не видела в нем человека, истязавшего меня все мое детство!
– Подойди потом, ладно?
Итак, Шон мне все-таки не привиделся. Он живой. Полный сил. И вероятно, ищет новую жертву.
– Мисс Норрис? – Только заслышав чересчур подчеркнуто-вопросительные нотки, я сообразила, что девица обращается ко мне. – Что скажете?
– Если вам нужны хорошие рекомендации и приличное выходное пособие, потрудитесь доработать хотя бы этот учебный год. Где прикажете мне искать нового учителя в это время? – Я рисковала: вдруг эта мисс не учитель, а кто-то еще, но все обошлось.
Розенберг заволновалась, затрепетала, захлопала глазками.
– Да-да-да, конечно. Я так и сказала ему. А он мне: «За спрос денег не берут». – Девица слишком широко улыбалась, чтобы считаться искренней. – Хорошо. Я доработаю.
И она едва ли не бегом бросилась по дорожке: то ли пытаясь скрыть истерику, то ли потому, что прозвенел звонок. Ученики рассосались. Шон, разумеется, тоже исчез. Я не проследила, в каком классе он обосновался. Интересно, Ло часто ходит с проверками? Помнится, наша директриса делала это еженедельно…
Оказывается, нынешняя жизнь сестры для меня – один большой пробел. Сейчас я могу только спрятаться в ее кабинете, делая вид, что занимаюсь какими-то бумажными делами.
Еще могу дождаться следующей перемены… И…
Я плохо помню, что делала в те дни. Они для меня – череда вопросительных знаков. Помню, что приносила сестре спиртное, а сама уходила на поиски Шона. Зачем? Чтобы исключить вероятность ошибки.
И конечно, я не промахнулась! Это был он: таскался со своим фотоаппаратом, зачастую находился не в компании, а чуть в стороне. Конечно, что ему от обычных людей? Они для него только жертвы.
Однажды я решилась. Надо было скорее что-то предпринимать, пока не случилось катастрофы! Тем более Ло вдруг взялась за ум – оставила бутылку нетронутой, а сама помчалась на прием к врачу.
Я пробралась в школу, точно зная, что сестры там нет. Шон рисовал, чиркая карандашом в своем блокноте, – разумеется, какую-то похабщину. А чего еще от него ждать?
Я попросила его помочь мне донести книги до дома сестры. Шон согласился, не заподозрив неладного. Я-то, в отличие от него, изменилась очень сильно! Он меня не узнал.
Мы шли по тропе. Молча. Хотя, может быть, и нет. Может быть, я задала ему пару вопросов. Или не пару… Плохо помню… А когда мы зашли в дом, не теряя ни минуты, вырубила гаденыша электрошокером.
Я уже и забыла, какой Шон тяжелый. Стаскивая его по ступенькам в подвал, кажется, даже потянула спину.
Но теперь я сильнее, чем он! Даже если на его стороне все демоны ада.
Глава 47Сэлл
Странное дело, стоило только Сэллу «чихнуть», как толстозадая миссис Пафф оказывалась рядом: вопила, орала, угрожала, впивалась пальцами-сардельками в руку, тащила как буксир баржу к порту, к месту разгрузки. А стоило всей школе ополчиться против Сэлла, так эту слониху с локаторами накрывали глухота и слепота. Она ничего не слышала, ничего не замечала, ни во что не вникала, а даже если буквально натыкалась на откровенные унижения, лишь тихонько покрякивала, обходясь общими фразами типа: «Совсем распустились!» или «Видели бы это ваши папаши!», но никаких конкретных мер не предпринимала.
Впрочем, Сэлл не ждал от нее помощи. Старался не вестись на оскорбления и словесные подначки, а держал голову высоко. Но где-нибудь в тихом уединенном местечке, где его не могла выследить ни одна живая душа, спускал пар, срывал зло на ни в чем не повинных предметах.
Сэлл стал чаще проводить свободное время в саду. За неспешной монотонной работой по уходу за впавшими в анабиоз растениями парень чувствовал себя значительно лучше. А по-свойски непринужденные разговоры с садовником заставляли забыть обо всем, что происходило, и возвращали его в прошлое, где он был вполне себе счастливым Сэллом Уэстом, занимавшимся любимым делом – в любую погоду носился верхом то на одном, то на другом коне по заливным лугам.
А в стенах школы он чувствовал себя изгоем. Нет, не тем, каким, по сути, являлся с первых дней пребывания, а другим – противным самому себе. Он вновь и вновь мысленно возвращался к той ночи, когда Амелия открыла его комнату… Когда, стоя с ней в полумраке коридора, только-только заметил третьего… Точнее, третью. Ее пронзительный взгляд, ее тонкие запястья, ее хрупкие плечи и едва дрогнувшие губы… Когда без опаски выпалил признание… Когда поцеловал Гейл…
Тут же вспомнился несостоявшийся поцелуй – поцелуй с Амелией. И какое-то неведомое легкое волнение охватило Сэлла. Но не горячее, не жгучее, а, наоборот, едва уловимое, едва ощутимое. Интересно, как бы все вышло, если бы он все-таки поцеловал девушку? Может быть, они бы с Гейл разминулись, не встретились там, в коридоре, и все было бы как прежде – никто бы не смотрел косо на Мелларка, не пускал грязные смешки в его… ее сторону. Но Сэлл Амелию не поцеловал. Как жаль…
А теперь шарахался. Как дурак шарахался от Амелии, будто бы и впрямь поцеловал.
Если по отношению к Гейл внутри Сэлла образовывались катакомбы, рваные пустоты, дыры и раны, которые он нанес ей, то при малейшей мысли об Амелии Сэлла накрывала неудержимая волна стыда. Его волновало, что девушка думает о нем после всех этих слушков и насмешек, почему она смотрит на него так… Жалеет? Сочувствует? Нет, это плохие эмоции!
Нельзя девушке жалеть парня. Нельзя сочувствовать мужчине.
Нельзя, даже когда так…
– А ты актив или пассив? – Сэлл завязывал шнурки перед входом на корт, когда его обступила шайка языкастых. – Ну и как тебе, приятно такое внимание? – Лохматый противно оскалился и прошелся бейсбольной битой по пятой точке парня.
Сэлл выпрямился, резко развернулся, сжав кулаки, хотел замахнуться… Но кто-то сзади дернул его за шорты.
Толпа окружила парня тесным плотным кольцом.
– Ну что, приятно? – захохотал Лохматый. – Нет? Этого недостаточно? А хочешь… Колин кинет пару палок в твою задницу? Словишь кайф, Дристомет! Вы же так получаете удовольствие? Давай, Колин, не стесняйся, спускай штаны.
Вот гниды!
Одно мгновение – и Сэллу заломили руки. Удар в живот – согнули его пополам. В глазах помутнело, потемнело, показалось, что Сэлл падает в бурлящую черную бездну…
И вдруг – голос Амелии:
– Вы че, уроды?!
И те самые вилы в ее уверенных девичьих руках.
– Заколю, твари! Заколю всех! Тебя, Паркл, в первую очередь!
Лохматый сглотнул, почувствовал кожей острые зубья садового инструмента.
– А ты будешь вторым, Кайл. – Она на секунду перевела свое оружие на другого. – И тебе достанется, Колин! Твою мать, будь ты неладен! Но сначала я прикончу Паркла. – И снова направила вилы на Лохматого. – Ты сдохнешь в ногах Сэлла, Паркл Льюис! – Ткнула его в грудь и процедила сквозь зубы: – Проси прощения, прид-дурок!
Глава 48Шейла
Шейла не спала уже больше двух суток – не могла. Под глазами залегли синие тени, лицо осунулось, еще четче обозначив скулы. Волосы топорщились ежиком, не желая укладываться.
Сначала девушка боялась, что кто-то из двоих ее заложит: или Сэлл, или Клеменс.
Но проблема оказалась как раз в том, что все продолжали считать ее Гейлом Мелларком, молодым учителем химии! Уэста славили на каждом углу, подначивали и нападали, как своры диких шакалов на раненого волка. А он молчал. И Клеменс тоже молчал. Хотя был в курсе всей этой травли. Улыбался. Получал удовольствие, наблюдая, даже айпад отошел на задний план.
Может, признаться самой? Рассказать все как есть? Мисс Норрис должна понять.
А как же Брэд?
Шейлу метало и штормило. На одной чаше весов брат, на другой – неплохой, в сущности, парень Селестин Уэст. Пожалуй, пересекись с ним Шейла в другой ситуации, он бы мог ей очень и очень понравиться. Даже несмотря на то что младше. Девушка до сих пор ощущала на коже невесомое прикосновение горячих губ – не смыть и не забыть.
Прости, Брэд!
Шейла схватила свои настоящие документы и рванула к кабинету директрисы. Наверняка она уже на месте. Мисс Норрис – ранняя пташка.
Но на стук никто не ответил. Потоптавшись у двери какое-то время, Шейла решила вернуться после своего модуля. Правда, он стоял четвертым, у первокурсников, а до него – километры вечности, которые надо было как-то преодолеть. Но как? Девушка понятия не имела.
Прошлась по саду. Обошла стадион, на котором прямо с утра начинались тренировки. Наверное, уехав отсюда, Шейла будет скучать. Похоже, придется смириться с тем, что в деле исчезновения Брэда следует положиться на полицию. И выслушать… Чего только не выслушать от отца, который наверняка уже знает, что она взяла академический отпуск. Его хорошая девочка, его надежда, и вдруг – бунт на корабле.