– Ты станешь такой же знаменитой, как Алиса Лидделл, – говорил кузен и даже подарил мне книгу Льюиса Кэрролла.
Я порвала ее тем же вечером. Не читая. Просто потому, что от Шона ничего хорошего ждать не приходилось.
Разумеется, меня опять выставили полной идиоткой. Папа кричал, что ему стыдно за мой поступок. Во-первых, я покусилась на книгу, во-вторых, нарушила правила приличия: с подарками кузена так не поступают!
Меня наказали, обязав склеить, а потом выучить наизусть всю «Алису». До того момента, пока я этого не сделаю, мне запретили общаться с кем-либо и заперли. Это было ужасно! Прикасаться к вещи, которую трогал Шон, мне казалось омерзительным. Хотя находиться под замком, вдали от кузена с его фотоаппаратом и гадкими фантазиями – почти награда.
Я решила дождаться момента, пока он уедет, а потом уже придумать, как быть. Мне оставалось вытерпеть пару недель. К разочарованию родителей привыкать не приходилось. Подумаешь! Да и Ло меня поддерживала. Даже разбила копилку, едва проводили кузена. Сбегала в книжную лавку, купила еще одну «Алису», передала ее мне в окно и вызвалась склеить книгу Шона.
Моя сестра – ангел!
Та «Алиса» и сейчас у меня на полке. Ее я берегу, хотя до сих пор помню наизусть. А для этого мерзавца, живущего сейчас в моем подвале, я приобрела особенный экземпляр – в современном оформлении, яркий, карманного формата, чтобы пролез в окошко для Черри. В моих глазах он здорово уступал тому, старенькому изданию.
Просунула под дверь:
– Вот! Выучишь наизусть.
– Хорошо, – прошелестел Шон. – В детстве мне нравился Льюис Кэрролл.
Врун, лжец! Строит из себя святую невинность! Посмотришь и даже не подумаешь, что он мог вытворять такие гадости.
– Я рисовал иллюстрации: Белого Кролика, Алису, Чеширского Кота, Герцогиню, – принялся перечислять он, словно надеясь, что я забуду обо всем, обо всех своих унижениях.
Но эти слова напомнили мне про другие рисунки. Я нашла их в первый день, когда вырубила Шона шокером, чтобы спустить в подвал. Несколько страничек в блокноте, карандашные наброски.
Вьюнок, обвивающий тонкую лозу. Такой хрупкий, нежный. Как я не увидела тайного смысла? Вьюнок – убийца. Он душит в своих объятиях. Он смертоносен для неокрепшего стебля.
Или птица с перебитым крылом. В ее глазах застыла боль… Надо домыслить. Боль, потому что смотрит она в глаза охотника! А тот еще и упивается своей жестокостью, делая последний набросок.
Или третий. С ангелом!
С плеча сполз оборванный хитон, крылья обломаны, взгляд затравленный, полный безнадеги. Ангел прячется. Выглядывает из укрытия в надежде, что его не заметят. Я будто увидела в этом ангеле свою душу. Показалось, впервые Шон сделал нечто на самом деле имеющее отношение ко мне, а не только к его похоти.
Не в силах выбросить их из головы, я выскочила из подвала.
Где они? Где эти картинки? Зря я оставила их у себя! Пожалела… Слишком уж хороши. Обманчиво просты. Безыскусны.
Разорвать в мелкие клочки! Швырнуть с обрыва! И пусть вода унесет любое напоминание… Потому что нет в Шоне невинности! В каждой его зарисовке скрыта жестокость и испорченная суть. Он извращает все, к чему может прикоснуться. Патологически!
Я побежала к реке, к нашему с Ло месту. Там особенно сильное течение. Если бы это было возможно – бросить вместе с бумажками все воспоминания, чтобы они не травили мне жизнь! Или смыть с Шона всю грязь! Но грязь с души не смоешь…
Глава 9Шейла
Неделя без учеников тянулась бесконечно, а с учениками пролетела, как смерч, оставив за собой не меньше разрушений. Шейла просто не верила, что на ее уроках присутствуют девушки и парни из так называемой элиты. Они хамили, огрызались, как свора одичавших псов. Еще и строили из себя невесть кого! Будто не богатенькие родители вложили немалые деньги в их обучение, а они сами.
Понятно, почему по уставу предписаны такие жесткие требования – чтобы «сливки общества» не разнесли в пух и прах школу, не перетрахали все, что движется, не поубивали друг друга и учителей заодно.
Шейла не помнила, чтобы в юности она была такой же. А ведь между ней и учениками крошечная разница в возрасте! Правда, училась девушка в самой обычной школе. И слава богу! А вот с Брэдом отец решил выделиться… В конце концов, единственный сын.
Брат не хотел ехать сюда. Придумывал причины и оправдания. Даже подговорил девчонку из средней школы, чтобы та брякнула про беременность от него. И на что только надеялся? Их легенда просуществовала ровно два дня. Пока отец бесцеремонно не притащил бедняжку в клинику. А там… Даже анализы делать не пришлось – девчонка сама во всем созналась. Под таким-то напором!
А если исчезновение Брэда – тоже спланированная мистификация? Но тогда почему по прошествии двух месяцев он ни разу не связался с Шейлой? Перестал доверять сестре? Не может быть.
В кармане пиджака лежал обрывок, найденный в песке. Послание. Сигнал. Или призыв о помощи? В минуты отчаяния, когда девушке уже казалось, что все затеяно зря, что нет ни малейшей зацепки для того, чтобы разыскать брата, Шейла прикасалась к клочку бумаги – становилось легче.
Говорят, в то же время уволилась мисс Розенберг – предыдущий учитель химии. Девушка видела ее фото в альбоме. Миленькая. Молодая. Возможна ли романтическая подоплека?
Зацепившись за эту идею, Шейла даже порылась в архивах и нашла номер мобильного этой Розенберг. Представила себе разговор: «Здравствуйте!» – «Здравствуйте!» – «Вы работали там-то?» – «Работала». – «И мой брат сейчас с вами?» Бред, конечно. В мысленных диалогах Шейла сильна не была. Да и номер сначала оказался недоступен, потом занят… И так несколько раз. Что это? Знак, что не стоит соваться? Интересно, копы проверяли эту гипотезу с учительницей? Или доблестной полиции проще, когда «сам удрал»?
Но Шейла все же дозвонилась на следующий день. В очередной раз набрала номер, и вдруг пошли гудки.
– Ал-ло-о! – протяжный бархатный голос.
– Мисс Розенберг?
– Да, – удивилась, кажется.
– А могу я услышать Брэда?
– Да.
И тишина.
Сердце Шейлы забилось в отчаянном припадке.
Она едва могла дышать. Сейчас она услышит голос брата! Мгновение! Секунда! Выдох-вдох… И вдруг комок. Густой, тяжелый, вставший поперек горла.
И что? Что ему сказать? Девушка понятия не имела, как ко всему этому относиться. Наорать? Но сейчас он счастлив и может на нее обидеться. Ему море по колено. Ему не до сестры, не до семьи, даже до целого мира дела нет. А она сама… разве она его для этого искала, чтобы снова потерять из-за неосторожного слова?
Но и радоваться Шейла сейчас не могла. Ведь Брэд поступил как…
– Я вас слушаю. – Мужской голос оборвал все размышления.
Низкий. Хорошо поставленный. Чужой…
Чужой! Как же глупо было на что-то надеяться. Глупо! Даже слезы на глаза навернулись. Шейла моргнула, быстро прервала соединение, отбросила мобильник и буквально рухнула на кровать, только сейчас сообразив, что до сих пор стояла, вытянувшись в струнку.
Но бездействовать нет времени. Надо двигаться дальше!
Шейла порылась в местной библиотеке в надежде наткнуться на что-нибудь странное. Тщетно. Тихое место. Семьи, проживающие здесь не один десяток лет. Старинные родовые поместья. Небольшие коттеджи для сдачи в аренду. И маленький полицейский участок. Ни таинственных происшествий, ни гонений на ведьм, ни просто уголовных дел!
Последнее громкое событие случилось двадцать лет назад: в состоянии алкогольного опьянения в реке утонул некий молодой человек. Никаких криминальных мотивов. Несчастный случай. Соболезнования и прочее-прочее-прочее.
Может быть, Шейла упустила что-то? Нечто скрытое между строк?
Она вышла в сад. Раскаленный прелый воздух лишь сильнее затуманил голову. Мелькали тени. Роилась мошкара. Наверное, у реки прохладнее. Хорошо, что она преподаватель и имеет право выходить за ворота.
Но до реки Шейла не дошла. Чуть в стороне – там, где тропинка уводила резко влево, – из зарослей кустарника послышалась возня. И голоса. Парня и девушки.
– Ну? Какого черта ты ломаешься?
– Не надо.
– На себя посмотри, тебе в радость должно быть.
– Нет… Пожалуйста! Не надо…
Рваные реплики Шейле не понравились.
Она остановилась. Напряглась. Еще сильнее прислушалась. Подсознательно тянула время: а вдруг все обойдется? Вдруг ей показалось, примерещилось, послышалось? Но как бы ни хотелось остаться в стороне, ситуация требовала вмешательства.
И на ее счастье, вмешался кто-то третий.
– Отвали от нее! – услышала она уверенный голос. А потом сквозь листву разглядела фигуру парня. Вырос внезапно, как из-под земли!
– Ха! Вот, оказывается, чья ты салатница!
И следом недвусмысленный шум потасовки, девчачьи вскрикивания…
Несколько секунд спустя мимо Шейлы, словно лось, пронесся парень: расширенные зрачки, перекошенный рот, порванная рубашка, – теперь он мало походил на холеного красавчика.
Осторожно выглянув из-за кустов, Шейла увидела и других действующих лиц разыгравшейся пьесы и удивилась, что этот грубиян, который хамит ей на уроках, может за кого-то заступиться. Тем более за такую довольно невзрачную девушку с брекетами.
Глава 10Сэлл
Если до тебя доколебалась страхолюдина, парень, – ты влип по уши! Лучше сразу беги. Никакие слова не помогут! А вот если наоборот… Если вдруг ты сам решил бросить якорь в ее сторону – причем именно якорь, и только! – дело попахивает жареным. Нет, конечно, можно попытаться разглядеть ее внутренний мир, но это только в теории. К реалиям жизни раскопки недр души не имеют никакого отношения. Может быть, позже, когда мускулы в штанах перестанут играть на тамтаме и атрофируются, а пока… Пока, по мнению Сэлла, это ясно и точно походит на нездоровую психику. Такому палочнику хоть скользкую селедку, хоть дохлую кошку, хоть стул – главное, вставить.