— Где тебя носило? — сердито спросила она. — Я жду уже не один час, а от тебя ни слуху, ни духу.
— Извини, — тихо ответил Оскан. — Но когда работа воинов закончена, работа целителя еще только начинается. Те, кого удалось спасти, сейчас отдыхают, остальным мы помогли, чем смогли.
— Ой, прости, Оскан! — опомнилась Фиррина. — Я совсем забыла. Думаю только о себе.
— Ничего. Ты просто устала, как и все мы. Может, посидим у огня с Тараманом?
Девочка мягко улыбнулась.
— Боюсь, нам не хватит места.
Фибула забарахталась, пытаясь выбраться из густой шерсти, снежный барс особенно громко всхрапнул и проснулся.
— А, Оскан! Как мои раненые воины?
— Большинству еще повезло — у них только глубокие порезы, так что смогут вернуться в строй через неделю. Один барс умер. И еще за одного мы очень волнуемся. Турадон — так, кажется, он назвался, прежде чем мы усыпили его. У него ребра переломаны и легкое пострадало, но я думаю, он выкарабкается.
— Хорошо! Просто отлично! — пробубнил тар и сладко потянулся, заняв чуть ли не всю комнату.
— Тараман, раз уж вы проснулись, хотелось бы услышать ваше мнение по поводу сражения, — тут же встрял Магги, занеся стило над очередной дощечкой, покрытой воском.
— М-м… может, попозже, Магги? Я сейчас так голоден, что сожрал бы целое стадо оленей. — Барс повернулся к Фиррине. — Можно, я узнаю, готов ли ужин?
— Вряд ли он готов, но поторопить слуг не помешает. Пойдем вместе!
— Вот и славно, — с готовностью ответил барс и первым вышел за дверь.
Выйдя из королевских покоев, они увидели, что слуги уже расставляют столы, для дружинников и барсов, которые не дежурили на внешних укреплениях. Суматоха стояла невообразимая, однако какая-то пара грелась у очага, совершенно не замечая всей этой суеты. Подойдя ближе, Фиррина и ее друзья увидели, что это Элемнестра и Олемемнон. Они молча сидели на простой скамье, басилиса склонила голову на плечо мужа, а тот опустил свою огромную ладонь к ней на колено.
Магги вежливо кашлянул, и Элемнестра тотчас выпрямилась, спихнув с колена руку Олемемнона.
— Простите, ваше величество, мы немного подустали.
— Не стоит извиняться, тетя. Мы все без сил, — тихо ответила Фиррина.
— Все не расстаешься с заметками, Магги? — широко улыбнулся Олемемнон. — Чья очередь на допрос?
— Вообще-то, твоя, если ты не против.
— От разговоров с тобой всегда есть хочется. Может, после ужина?
— Да-да, конечно… — вздохнул ученый и присел рядом на скамейку.
— Не вздумай мучить его всю ночь, Маггиор Тот, — сказала Элемнестра. — Ему завтра снова в бой, и если от недосыпа он начнет клевать носом в разгар битвы, виноват будешь ты.
— Что вы, сударыня, я всенепременно дам вашему супругу отдохнуть! Мне ничуть не хочется разгневать вас, — с низким поклоном ответил ученый.
Элемнестра некоторое время смотрела на него, очевидно пытаясь понять, не насмехается ли старик над ней, потом махнула рукой. Спорить с мужчинами она почитала ниже своего достоинства.
— У меня тут хорошее вино, Магги, — сказал Олемемнон, поднимая с пола стоявшую там оплетенную бутыль. — Попробуй. И ты, Тараман, возьми миску.
Слуга принес еще одну чашу и миску, и скоро все трое увлеченно смаковали вино.
— Не увлекайся, — сказала Элемнестра и положила руку на ладонь супруга. — Завтра у тебя должна быть ясная голова, я не хочу, чтобы… чтобы с тобой что-нибудь случилось из-за пьянства.
Олемемнон нежно улыбнулся и, преодолев некоторое сопротивление жены, поцеловал ее в щеку.
— Со мной все будет в порядке. Сейчас подадут ужин, и я съем столько, что даже от бочки вина не захмелею.
Когда принесли еду, залу уже заполнили воины всех трех рас, хотя прийти на ужин в замок смогли немногие: большая часть армии стояла в карауле на стенах или охраняла внешние укрепления. Олемемнон, как и обещал, съел столько, что на великана бы хватило, и его превзошел только Тараман-тар, сожравший целого быка вместе с костями. Набив пузо, барс с довольным видом уселся у огня. Однако он все же нашел в животе место для трех мисок вина, после чего принялся громко мурлыкать.
— Как жаль, что виноградные кусты не растут у нас на севере, — грустно сказал барс. — Вот было бы здорово, если бы мне удалось завести свой виноградник в Ледовом царстве.
— Виноградная лоза, Тараман, а не кусты, — назидательным тоном поправил его Магги.
— Ну, лоза так лоза. А тут точно нет какого-нибудь морозостойкого сорта?
— Точно нет.
— Придется тебе организовать торговлю вином с северными соседями, Магги, — улыбнулся Оскан. — Ты на одном Тарамане разбогатеешь.
— Пожалуй. Целое состояние сколотить можно…
— Только не за счет Олемемнона, — возмутилась Элемнестра. — Ему уже хватит, и он идет спать.
— Я? Спать? — удивленно переспросил Олемемнон.
— Да, — отрезала басилиса, взяла мужа за руку, поклонилась Фиррине и Тараману (не удостоив внимания Магги и Оскана) и вышла из залы, волоча за собой Олемемнона.
Тот помахал рукой и улыбнулся на прощание. Когда они ушли, Тараман что-то пробурчал себе в миску, допивая вино.
— Что вы сказали? — переспросила Фиррина.
— Я сказал, эта женщина не лучше зубной боли и обращается с Олемемноном как со слугой.
— А по-моему, он не против. Наоборот, выглядит совершенно счастливым, — ответила девочка.
— И с чего бы ему быть счастливым? — буркнул Тараман, вылизывая последние капли. — Не понимаю.
— А чего тут понимать? Они же любят друг друга.
— Ах, вот оно что! Но это не значит, что ей позволено обращаться с ним как с ребенком.
— Просто так она выражает свою любовь и заботу, — сказала Фиррина. — Оскан, тебе тоже надо бы выспаться. Завтра очень длинный день.
Сципион Беллорум снова наблюдал за ходом битвы в подзорную трубу. Армия, как обычно, строго следовала его приказаниям и атаковала защитные сооружения с трех сторон. Фронт растянулся на две с лишним мили, сражение длилось уже больше часа. И вот теперь, в точности по плану, те отряды, что атаковали по центру фронта, ослабили натиск. Чтобы убедиться в этом, Беллорум оглядел фланги — да, действительно, там бой шел яростнее.
Следующие два часа центральная группа имперских отрядов продолжала давать слабину, а левый и правый фланги, напротив, штурмовали укрепления противника все более свирепо. Как Беллорум и рассчитывал, Фиррина, заметив это, перебрасывала лучшие отряды из центра на фланги.
— Вот ты и попалась, моя маленькая воительница, — пробормотал имперский полководец, наблюдая, как гиполитанские пехотинцы спешат на опасные участки обороны. — Командиры Антоний и Адриан, готовьте войска и ждите приказаний! — хрипло бросил он.
Двое из кучки офицеров, топтавшихся неподалеку, отсалютовали и поспешили прочь.
— Ну, где же эта дьяволица со своими лучницами? Я жду тебя, дорогуша, все готово.
Бой не утихал, все новые имперские отряды спешили на поле боя, чтобы усилить давление на флангах, и все больше айсмаркских воинов покидали центр.
Вскоре на том участке фронта, где атака империи явно терпела поражение, остались всего три отряда дружинников и десять тысяч неопытных ополченцев. Вполне достаточно, чтобы сдерживать ослабевающий с каждой минутой напор врага. Вот только немолодой командир дружинников нутром чуял подвох. Было что-то подозрительное в том, как фаланги копейщиков и колонны стрелков мельтешили перед оборонительным валом, якобы не решаясь броситься на штурм. Командир дружинников приказал своим солдатам держать позиции и не покидать центр и отправил помощницу с отборным взводом дружинников укрепить оборону справа, где остались только новобранцы из ополчения. Его правая рука, Ганхильда, была прекрасным воином и великолепным командиром. Когда-то давно она с отрядом всего в две сотни человек выдержала атаку более пятисот вервольфов, обойдясь почти без потерь. Но это было в старые недобрые времена, а сейчас имперские солдаты, казалось, вот-вот обратятся в бегство…
— Держать позиции! — крикнул командир, но его слова потонули в криках имперцев, которые развернулись и бросились наутек.
Ополченцы, обрадовавшись такому успеху, сломали ряды и кинулись в погоню. Защищать вал осталась только тысяча дружинников.
Командир громко выругался, приказал оставшимся войскам рассредоточиться, чтобы залатать брешь, и послал срочное сообщение Фиррине.
Беллорум был в восторге. Пока все шло по плану. Осталось подождать удачи и счастливого случая, а они никогда не покидали его.
— Капитану Энесу подготовить полки к выступлению и ждать приказа. — Беллорум величественно махнул двум конным гонцам, ждавшим неподалеку.
Те сорвались с места и умчались передавать распоряжение, и на поле протянулись две цепкие руки имперских полков, в то время как айсмаркские ополченцы, ничего не замечая, продолжали гнаться за отступающими врагами. Глупцы торопились прямо в ловушку.
— Ну же, дорогуша, будь умницей, сделай то, что так напрашивается, — бормотал Беллорум, обозревая позиции Айсмарка. — Твои солдаты в опасности, их должен спасти некто прыткий и беспощадный — твои смертоносные лучницы, например.
Две колонны свежих войск сближались под оглушительный бой барабанов и завывание дудок, чтобы Фиррина, чего доброго, не проглядела новую угрозу. Однако она пока ничего не предпринимала. «Может, надо еще и салют устроить, чтобы она соизволила обратить внимание?» — усмехнулся про себя Беллорум, но тут заметил движение на защитных укреплениях.
— Ага! Вот и она! Давно пора! Если не ошибаюсь, с ней и ее болван-муженек, — радостно воскликнул Беллорум, когда басилиса вывела конных лучниц и гиполитанскую пехоту в поле, чтобы спасти глупых ополченцев. — Ну и куда ты думаешь ударить?
Лучницы пришпорили коней и ускакали в одну сторону, а Олемемнон быстрой трусцой повел свою пехоту в другую. Беллорум кивнул.
— Ясно! Капитан Энес, выступайте на правый фланг!
А на поле происходило следующее: Элемнестра отправила одну из своих всадниц предупредить ополченцев об опасности и повела свой полк наперерез правой колонне имперцев. Она рассчитывала перехватить их раньше, чем Олемемнон выйдет к левому флангу противника. Если действовать быстро, она успеет нанести удар и прийти на помощь пехоте.