и цветы, что позже раскрылись,
все равно опадут, увянут…
Как суетна мысль
изрекшего: «Я существую!» —
что можно сказать
о никчемной, призрачной плоти
в мире вечного наважденья?..
Я оставил вчера
свою плошечку для подаянья —
и никто не украл,
и никто на нее не польстился!
Видно, слишком уж неказиста…
«Ветер так свеж,
луна так светла на небе —
вот бы сейчас
поплясать с сельчанами вместе!»
Что-то блажь старика одолела…
Если спросят меня,
презревшего пагубу плоти,
как на свете прожить, —
отвечаю: да будь что будет!
Дождь так дождь, ветер так ветер!
Человеческий век
подобен единому мигу,
дню цветенья вьюнка…
Ничего мне в жизни не надо,
кроме жизни – той, что имею!
Все дела позабыв,
высшей цели я должен достигнуть —
причаститься Пути!
Пусть всего лишь на день единый
после тысячи лет исканий…
Помышляй лишь о том,
что нынешний день уготовил,
настоящим живи,
ибо прошлое необратимо,
а грядущее непостижимо…
Что же после себя
я оставлю живущим на свете?
Только вишни весной,
летом – пение горной кукушки,
а по осени – алые клены…
Кагава Кагэки
Зеленые листья
плакучих раскидистых ив
над гладью протоки
незаметно соединились
с утопающим отраженьем…
Должно быть, друзья
боятся, что снег не растаял,
зайти не спешат…
А слива у хижины горной
белеет не снегом – цветами![65]
В эту горную глушь
любоваться цветением вишен
не заманишь друзей, —
распускаясь и отцветая,
облетят цветы сиротливо…
Вишни в вешней красе,
но время цветенья не вечно —
и все меньше цветов
с каждой новой зарей остается
для меня в этом бренном мире…[66]
Нынче ночью опять
в одиночестве я на веранде, —
не спросить ли луну,
где друзья, что со мною рядом
прошлой осенью здесь сидели?..
Гляжу я в печали…
Под вечер влажны от росы
деревья и травы.
Как мало, воистину, люди
о сути вещей размышляют!
На увядшем лугу
кузнечиков стрекот под вечер,
несмолкаемый хор —
как пронзительна и безнадежна
эта песня тоски осенней!
Проснулся я ночью:
под ухом сверчок верещит,
хотя в изголовье —
не травы с окрестных лугов,
ночлег мой – не отдых в пути…
Я решил, что луна
из-за туч наконец-то выходит,
но ошибка моя
все яснее с каждой минутой —
занимается день на востоке…
Представляется мне,
что один в целом мире любуюсь
светом полной луны, —
но, конечно, никто не в силах
пренебречь этим дивным сияньем…
Вешнее поле…
Полнится счастьем душа.
Стоило только
бабочку мне поманить —
и подлетела на зов!
Мне казалось, в живых
недолго пребуду, и все же
снова осень пришла,
снова ночь напролет любуюсь
полнолунием в бренном мире…
За оградой, в горах
отцветают и блекнут хаги.
Вереница гусей
потянулась с криком протяжным —
вот и год уже на исходе…
Возле самых ворот,
где нога человека, похоже,
не ступала с утра,
на опавшей листве павловний
росной влаги прозрачный отблеск…
Все выше и выше
в горах оседающий снег —
все чаще и чаще
невольно припоминаю
о том, что год на исходе…
Мы вечер проводим
вкруг жарких углей очага,
в тепле и уюте, —
даже лад старинных сказаний
по-весеннему благодушен…
Беспечно и праздно
я месяц за месяцем жил,
но время приспело —
и задумался вместе со всеми
о делах минувшего года…
Брожу допоздна
и все не могу наглядеться —
как месяц хорош
в обрамленье облачной дымки
над сосновым бором в долине!
Вчера и сегодня
под вишнями в вешнем цвету
печально гадаю:
неужели бесследно канут
дней моих весенние зори?..
Опадают цветы
горных вишен по склонам отлогим —
неизвестно, зачем
существуют они в этом мире,
ничьего не радуя взора…
Ночной ветерок
по колосьям прошелся чуть слышно —
и словно в ответ
закружились, тускло мерцая,
светляки над пшеничным полем…
Сияет луна
безоблачной ночью весенней —
и кажется мне,
что не тени устлали землю,
а опавшие листья павловний…
Открываю глаза —
и заветные думы ночные
улетучились вмиг.
Поутру так невыносима
пустоты беспредельность в сердце!..
Значит, время пришло:
уныло, по-зимнему сеет
нескончаемый дождь —
и былого очарованья
не вернуть оголенным кленам…
Мне впервые дано
оценить одиночества прелесть
этим утром – и вот
незапятнанной, первозданной
чистотою снега любуюсь…
Разливается вширь
вечерний туман с Камогава —
и уже не понять,
где сейчас кварталы столицы,
где реки белесое ложе…
Я-то думал в горах
от горестей бренного мира
избавленье найти —
но и здесь под игом сомнений
с каждым днем на глазах старею…
Поселившись в горах,
проводил я дни в созерцанье —
и познал наконец
всю тщету быстротечной жизни,
облакам и водам подобной…
Истым жителем гор
мне давно уже стать подобает,
опроститься душой —
отчего же печальные думы
вновь навеял ветер осенний?..
О, если бы мне
сердце вещее, чтобы сумело
без обыденных слов
объяснить друзьям, для чего же
здесь живу отшельником горным!..
Здесь, от мира вдали,
я пристанище выбрал по праву
среди горных лесов,
где соблазном земных влечений
даже сны не смущают душу…
Покрываются мхом
полусгнившие доски порога
в обветшалом жилье —
слишком редко бывают гости
здесь, под кровом хижины горной…