— Реджи, я думаю, вам стоит встретиться с мистером Фолтриггом хотя бы еще раз.
— У меня, как и у моего клиента, нет желания встречаться с мистером Фолтриггом. — Она могла себе легко представить говорящего по телефону Орда и Фолтригга, расхаживающего по кабинету и размахивающего руками.
— Но вы же понимаете, что на этом все не кончится?
— Вы мне угрожаете, Джордж?
— Считайте это обещанием.
— Прекрасно. Передайте Рою и его парням, что, если кто-нибудь из них попытается приставать к моему клиенту или его семье, я их достану. Я ясно выражаюсь, Джордж?
— Я передам.
Все выглядело довольно забавно — в конце концов, это не его дело, — но Орду нельзя было смеяться. Он положил трубку, улыбнулся про себя и сказал:
— Она отказывается говорить, и мальчишка отказывается говорить, и, если кто-нибудь из вас попробует приставать к нему или его семье, она вас, гм, достанет. Так она выразилась.
Фолтригг закусил губу и кивал по поводу каждого слова, как будто все было в порядке и ему по силам справиться с самыми крутыми из противников. Он уже взял себя в руки и приступил к выполнению плана Б. Расхаживал по офису, изображая глубокую задумчивость. Мактьюн и Труманн стояли у двери, как часовые. Скучающие часовые.
— Я хочу, чтобы за мальчишкой следили, ясно? — рявкнул он, повернувшись к Мактьюну. — Мы сейчас двинемся в Новый Орлеан, а вы должны следить за ним круглосуточно. Я хочу знать, что он будет делать, и, самое главное, его надо охранять от Мальданно и его подручных.
Мактьюн прокурору не подчинялся, и Рой Фолтригг надоел ему до тошноты. Да и мысль использовать трех или четырех агентов, по уши загруженных работой, чтобы следить за одиннадцатилетним парнишкой, была глупой. Но возражать не стоило. У Фолтригга прямая связь с директором Войлзом в Вашингтоне, а ему нужно обвинительное заключение, не меньше чем Фолтриггу.
— Ладно, — согласился агент. — Сделаем.
— Пол Гронк уже где-то здесь, — заявил Фолтригг с таким видом, как будто он услышал свежие сплетни. Они знали номер рейса и время прибытия Гронка уже одиннадцать часов. Однако они ухитрились его упустить сразу по выезде из аэропорта Мемфиса. Они утром два часа обсуждали это с Ордом и дюжиной других агентов ФБР. В данный момент по меньшей мере восемь агентов пытались найти его в Мемфисе.
— Мы отыщем его, — сказал Мактьюн. — И будем следить за мальчишкой. Почему бы вам не слинять в Новый Орлеан?
— Я подготовлю машину, — заявил Труманн с таким видом, как будто «универсал» был самолетом ВВС. Фолтригг остановился напротив стола Орда.
— Мы уезжаем, Джордж. Извините за вторжение. Вероятно, я вернусь через пару дней.
«Надо же, какие приятные новости», — подумал Орд. Он поднялся, и они пожали друг другу руки.
— В любое время, — сказал он. — Если что надо, звоните.
— Я встречусь с судьей Лемондом с утра и дам вам знать.
Орд снова протянул руку для финального рукопожатия, после чего Фолтригг направился к двери.
— Следите за этими бандитами, — посоветовал он Мактьюну. — Не думаю, что Мальданно настолько глуп, что может тронуть ребенка, но кто знает. — Мактьюн открыл дверь и помахал рукой. Орд сделал то же самое.
— До Мальданно что-то дошло, — продолжил Фолтригг, — вот они и шныряют вокруг. — Он уже был в приемной, где его ждали Уолли Бокс и Томас Финк. — Но проследите за ними, Джордж, ладно? Эти типы опасны. И установите слежку за мальчишкой и его адвокатом. И большое спасибо. Позвоню завтра. Где машина, Уолли?
Просидев час у окна, наблюдая за мостовой и попивая какао, а также слушая, как его адвокат занимается своими делами, Марк постепенно пришел в себя. Реджи позвонила Дайанне и объяснила, что Марк находится у нее в офисе и помогает ей с бумагами. Рикки стало лучше, он опять спал. Съел полкило мороженого, пока Гринуэй задавал ему вопросы.
В одиннадцать Марк сидел у стола Клинта и тщательно изучал диктофон. У Реджи сидела клиентка, которая отчаянно хотела развестись, и им требовался час, чтобы разработать стратегию. Клинт печатал длиннющий документ и каждые пять минут хватал телефонную трубку.
— Почему вы стали секретарем? — спросил Марк, утомившийся от наблюдения за этим процессом.
— Так получилось. — Клинт обернулся и улыбнулся.
— Вы мечтали стать секретарем, когда были маленьким?
— Нет. Я хотел строить бассейны.
— И что случилось?
— Не знаю. Связался с наркотиками, чуть не вылетел из средней школы, потом поступил в юридический колледж.
— Надо учиться в юридическом колледже, чтобы стать секретарем в адвокатской конторе?
— Нет. Из юридического колледжа меня выставили, и Реджи предложила мне работу. Мне, в общем, нравится.
— А как вы познакомились с Реджи?
— Это длинная история. Мы дружили в колледже. Мы давние друзья. Она, возможно, тебе обо всем расскажет, когда ты познакомишься с мамашей Лав.
— Мамашей?
— Мамашей Лав. Она тебе о ней ничего не говорила?
— Нет.
— Мамаша Лав — мать Реджи. Они живут вместе, и она обожает кормить детей, с которыми Реджи работает. Она печет обалденные пирожки, делает очень вкусную вермишель со шпинатом и другие итальянские блюда. Всем нравится.
Марку, просуществовавшему два дня на плюшках и желе, идея горячей домашней пищи, сдобренной сыром, показалась удивительно соблазнительной.
— А как вы думаете, когда я смогу встретиться с мамашей Лав?
— Не знаю. Реджи обычно приглашает большинство своих клиентов домой, особенно самых маленьких.
— А у нее есть дети?
— Двое, но они уже выросли и живут далеко отсюда.
— А где живет мамаша Лав?
— В центре города, недалеко отсюда. У нее свой собственный старый дом, он у нее уже много лет. Собственно, Реджи в этом доме выросла.
Зазвонил телефон. Клинт принял сообщение и вернулся к своей машинке. Марк внимательно наблюдал.
— А как вы научились так быстро печатать?
Стук прекратился, Клинт медленно повернулся, посмотрел на Марка и, улыбнувшись, сказал:
— В средней школе. У меня учительница была, как сержант по военной подготовке. Мы ее ненавидели, но она нас научила. А ты умеешь печатать?
— Немного. Я в школе три года посещал компьютерный класс.
— У нас тоже есть такая штука, — Клинт показал на компьютер рядом со своей пашущей машинкой.
Марк посмотрел, но впечатления на него это не произвело. Подумаешь, у всех есть компьютеры.
— Ну и как же вы стали секретарем?
— Я ничего заранее не планировал. Когда Реджи закончила юридический колледж, она не захотела ни на кого работать и открыла эту контору. Приблизительно четыре года тому назад. Ей нужен был секретарь, и я предложил свои услуги. А ты что, раньше не видел мужчину-секретаря?
— Нет. И не знал, что мужчины могут быть секретарями. А платят хорошо?
— Нормально. — Клинт хмыкнул. — Если у Реджи удачный месяц, то и у меня удачный месяц. Мы с ней вроде партнеров.
— А она много зарабатывает?
— Не очень. Ей не нужно много денег. Несколько лет назад она была замужем за врачом, у них был большой дом и много денег. Все пошло к черту, и она считает, что по большей части из-за денег. Может, она тебе об этом расскажет. Она всегда о себе честно рассказывает.
— Она — адвокат и не хочет денег?
— Необычно, верно?
— Еще как. В смысле, я видел кучу передач по телеку про адвокатов, так они только о деньгах и говорят. О сексе и деньгах.
Снова зазвонил телефон. Это был судья, и Клинт очень любезно говорил с ним минут пять. Потом повесил трубку и повернулся к машинке. Не успел он набрать скорость, как Марк спросил:
— Кто эта женщина, там, в офисе?
Клинт остановился, посмотрел на клавиатуру и медленно повернулся. Стул под ним заскрипел. Он слегка улыбнулся.
— Там, с Реджи?
— Ага.
— Норма Трэш.
— А какая у нее проблема?
— У нее их на самом деле целая куча. Она сейчас в процессе. Очень неприятный развод. Муж у нее — настоящий ублюдок.
Марку стало интересно, как много Клинт знает.
— Он ее бил?
— Не думаю, — ответил Клинт медленно.
— А у них есть дети?
— Двое. Я не очень-то могу об этом говорить. Сам понимаешь, конфиденциальность.
— Ага, я знаю. Но вы, наверное, знаете все, ведь вы печатаете и все такое.
— Я знаю большую часть того, что происходит. Но Реджи всего мне не рассказывает. К примеру, я понятия не имею, что ты ей рассказал. Полагаю, это очень серьезно, но она держит все при себе. Я читал газеты, видел агентов ФБР и мистера Фолтригга, но деталей я не знаю.
Именно это Марк и хотел услышать.
— Вы знаете Роберта Хэкстроу? Его еще Хэк называют.
— Он что, адвокат?
— Ага. Он мою маму представлял во время развода пару лет назад. Он просто слабоумный.
— Тебе не понравился ее адвокат?
— Я этого Хэка ненавидел. Он с нами ужасно обращался. Мы приходили в контору и ждали по два часа. Затем он беседовал с нами десять минут, говорил, что очень торопится, что должен быть в суде, такой он незаменимый. Я пытался убедить маму сменить адвоката, но ей было не до этого.
— А суд был?
— Ага. Мой бывший папаша считал, что ему должны присудить одного ребенка, ему было наплевать, кого, хотя он предпочитал Рикки, потому что знал, что я его ненавижу, так он нанял адвоката, и два дня мои мать и отец поливали друг друга грязью в суде. Старались доказать, что другой не годится в родители. Хэк в суде выглядел полным дураком, но адвокат моего бывшего папаши оказался еще хуже. Судья ненавидел и того и другого и сказал, что он не собирается разъединять нас с Рикки. Он меня спросил, хочу ли я дать свидетельские показания. Это пришло ему в голову во время ленча на второй день суда. Я посоветовался с Хэком, но он стал умничать, заявил, что я слишком мал и туп, чтобы давать показания.
— Но ты их все же давал.
— Ага. В течение трех часов.
— Ну и как?
— Я вообще удачно выступил. Рассказал, как он ее бил, про синяки, про шрамы. Сказал, что я его ненавижу. Судья чуть не заплакал.