— Отметьте в протоколе, что суд предложил отсрочку слушания до явки в суд матери и что отсрочка была отклонена ребенком.
Реджи тут же отреагировала.
— Отметьте также, что ребенок отказался от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре для временного задержания подростков дольше, чем это необходимо.
— Отмечено, миссис Лав. Пожалуйста, продолжайте.
— Ребенок обращается к суду с просьбой не принимать заявление, так как оно подано без достаточных оснований и с единственной целью — выяснить, что ребенок может знать. Податели заявления, Финк и Фолтригг, используют данное слушание как еще одну попытку спасти свое зашедшее в тупик уголовное расследование. Их заявление — беспомощное месиво из «может быть» и «если». Оно подано под присягой, хотя данные джентльмены и понятия не имеют, какова же на самом деле правда. Они просто в отчаянии, Ваша Честь, вот и шарят в темноте, авось на что-нибудь да натолкнутся. Заявление следует отклонить и отпустить нас домой.
Гарри посмотрел сверху вниз на Финка и заметил:
— Я с ней вполне согласен, мистер Финк. Что вы по этому поводу думаете?
К этому времени Финк совсем расслабился на своем стуле, наблюдая, как Его Честь отклонил одно за другим два возражения Реджи. Его дыхание почти что пришло в норму, и лицо из алого стало просто розовым, когда вдруг судья неожиданно согласился с ней и уставился на него.
Финк вздрогнул и едва не вскочил на ноги, но вовремя сдержался и начал заикаться:
— Ну, Ваша Честь, мы, это, могли бы, гм… доказать свои предположения, если бы нам дали такую возможность. С нашей точки зрения, значит, то, что в заявлении…
— Надеюсь, — усмехнулся Гарри.
— Да, сэр, мы знаем, что этот мальчик задерживает расследование. Да, сэр, мы уверены, что сможем доказать свои предположения.
— А если нет?
— Ну, значит, мы считаем, что…
— Понимаете ли вы, мистер Финк, что, если я выслушаю все доказательства и обнаружу, что вы валяете дурака, я могу обвинить вас в неуважении к суду? И, поскольку я достаточно хорошо знаю миссис Лав, я уверен, что возмездие со стороны ребенка последует незамедлительно.
— Мы собираемся подать исковое заявление завтра утром, Ваша Честь, — помогла ему Реджи. — Против мистера Финка и мистера Роя Фолтригга. Они оскорбляют этот суд и законы для подростков в штате Теннесси. Мои сотрудники в данный момент составляют это исковое заявление.
Ее сотрудник в данный момент сидел с другой стороны двери и жевал «Сникерс», запивая его диетической кока-колой. Но в зале суда угроза прозвучала зловеще.
Финк бросил умоляющий взгляд на Орда, сидящего рядом с ним и составляющего список необходимых дел на день: ничто в этом списке не имело ни малейшего отношения к Марку Свею или Рою Фолтриггу. Орд руководил двадцатью восемью юристами, работающими над тысячами дел, и ему было глубоко наплевать на Барри Мальданно и на труп сенатора Бойетта. Его это не касалось. Орд был слишком занятым человеком, чтобы тратить драгоценное время на Роя Фолтригга с его штучками.
Но Финк все же был не лыком шит. На его долю досталось немало неприятных судебных процессов, враждебно настроенных судей и скептиков-присяжных. Он быстро взял себя в руки.
— Ваша Честь, заявление сродни обвинительному акту. Правду можно выяснить только в ходе слушания, так что если мы продолжим, то постараемся доказать правомочность наших предположений.
Гарри повернулся к Реджи.
— Я приму предложение об отклонении заявления к сведению, а сейчас дам возможность его подателям высказаться. Если им не удастся доказать свою правоту, я приму ваше предложение об отклонении заявления, а дальше мы уже решим.
Реджи пожала плечами с таким видом, будто именно этого она и ждала.
— Что-нибудь еще, миссис Лав?
— Пока все.
— Вызовите вашего первого свидетеля, мистер Финк, — приказал Гарри. — И покороче. Переходите прямо к делу. Если будете тянуть время, я вмешаюсь и, уж будьте уверены, подгоню.
— Да, сэр. Наш первый свидетель сержант Мило Харди из полиции Мемфиса.
Во время всей предварительной возни Марк даже не шевельнулся. Он так и не понял, выиграла ли Реджи или все проиграла, и почему-то ему это было безразлично. Он чувствовал несправедливость системы, позволяющей притащить маленького мальчика в суд, где, окруженный препирающимися адвокатами, готовыми вцепиться друг другу в глотку под презрительным взглядом судьи, среди жонглирования законами, статьями кодексов и юридическими терминами он должен сообразить, что же ему делать. Ужасно несправедливо.
Потому он просто сидел, уставившись в пол, неподалеку от стенографистки. Глаза его все еще были мокрыми, и ему никак не удавалось дать им высохнуть.
Пока ходили за сержантом Харди, все молчали. Судья расслабился в кресле и снял очки.
— Я хочу, чтобы мои слова записали в протокол, — наконец сказал он. Он еще раз взглянул на Финка. — Это дело предельно конфиденциально. Есть причина, почему слушание закрытое. Я запрещаю кому-либо повторить хотя бы одно слово, сказанное здесь сегодня, или обсуждать с кем-нибудь что-либо из происходящего здесь. Я понимаю, мистер Финк, что вы должны отчитаться перед прокурором Нового Орлеана, и мистер Фолтригг, как человек, подписавший заявление, имеет право знать, что здесь происходило. Когда будете с ним разговаривать, передайте ему, пожалуйста, что я крайне огорчен его отсутствием. Раз он подписал заявление, он должен быть здесь. Вы можете рассказать обо всем ему, но никому другому. Никому другому. И вы должны напомнить ему, чтобы он держал рот на замке, понятно, мистер Финк?
— Да, Ваша Честь.
— Объясните мистеру Фолтриггу, что, если я узнаю, что он в какой-то мере нарушил конфиденциальность данного слушания, я издам постановление об оскорблении суда и сделаю все, чтобы посадить его в тюрьму.
— Да, Ваша Честь.
Гарри неожиданно повернулся к Мактьюну и К.О. Льюису. Они сидели непосредственно за Ордом и Финном.
— Мистер Мактьюн и мистер Льюис, вам сейчас придется покинуть зал суда, — произнес он резко. Они дружно схватились за подлокотники. Финк повернулся и посмотрел на них, затем перевел взгляд на судью.
— Гм… Ваша Честь, нельзя ли этим джентльменам остаться в…
— Я велел им уйти, мистер Финк, — громко заявил Гарри. — Если они хотят выступить как свидетели, мы их потом вызовем. А если они не свидетели, им нечего здесь делать, и они вполне могут подождать в холле вместе с остальными. А теперь, шевелитесь, джентльмены.
Мактьюн только что не бежал рысью к дверям, ни в малейшей степени не считая себя обиженным, но мистер Льюис был оскорблен до глубины души. Он застегнул пиджак и уставился на судью, но выдержал только секунду. Никто не мог переглядеть Гарри Рузвельта, и К.О. Льюис не собирался и пытаться. Он с гордым видом прошествовал к двери, которую уже успел открыть вырвавшийся на свободу Мактьюн.
Еще через несколько секунд вошел сержант Харди и сел в кресло для свидетелей. Он был при полном параде. Поудобнее устроив свой широкий зад в кресле, он приготовился отвечать на вопросы. Но Финк застыл, боясь начать без соответствующего указания судьи.
Судья Рузвельт подкатился на своем стуле поближе и принялся внимательно разглядывать Харди. Что-то привлекло его внимание, а Харди, как жирная гусеница, сидел на стуле, не придавая особого значения тому, что судья находится от него на расстоянии нескольких дюймов.
— Зачем у вас пистолет? — спросил Гарри. Харди вздрогнул, поднял глаза, потом резко повернул голову вправо и посмотрел на свое бедро так, как будто вид пистолета удивил его не меньше, чем судью. Он разглядывал его, словно не понимал, как эта чертова штука прилипла к его бедру.
— Ну, я…
— Вы на дежурстве или нет, сержант Харди?
— Нет.
— Тогда зачем на вас форма и почему, во имя всего святого, вы явились ко мне в зал заседаний с пистолетом?
Впервые за много часов Марк улыбнулся. Судебный пристав сообразил, в чем дело, и быстро направился к свидетельскому креслу, а Харди тем временем дергал за ремень, снимая кобуру. Судебный пристав унес ее прочь с таким видом, будто это было орудие убийства.
— Вы когда-нибудь давали показания в суде? — спросил Гарри.
Харди глупо улыбнулся и сказал:
— Да, сэр, много раз.
— В самом деле?
— Да, сэр, много раз.
— И как много раз вы давали показания, имея при себе оружие?
— Извините, Ваша Честь. — Гарри расслабился, взглянул на Финка и махнул рукой в сторону Харди, как бы давая ему «добро». Финк провел много часов в залах заседаний за последние двадцать лет и гордился своим умением вести дела в суде. Его послужной список был достаточно внушительным. Он был бойким, умел складно говорить и был скор на подъем.
Но он плохо соображал сидя. Допрашивать свидетеля сидя — странный способ выяснить правду. Он было вскочил на ноги, но спохватился, сел и вцепился в свой блокнот. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Назовите свое имя для протокола, — быстро попросил он.
— Сержант Мило Харди, полицейское управление Мемфиса.
— Ваш адрес?
Гарри поднял руку, не дав Харди ответить.
— Мистер Финк, зачем вам нужно знать, где этот человек живет?
Финк изумленно уставился на него.
— Полагаю, Ваша Честь, это обычный вопрос.
— А вы знаете, как я ненавижу обычные вопросы, мистер Финк?
— Начинаю понимать.
— Обычные вопросы никуда нас не приведут, мистер Финк. На обычные вопросы тратятся часы драгоценного времени. Чтоб больше ни одного обычного вопроса. Прошу вас.
— Да, Ваша Честь. Я постараюсь.
— Я понимаю, это сложно.
Финк взглянул на Харди и изо всех сил старался придумать какой-нибудь блестящий оригинальный вопрос.
— Сержант, в прошлый понедельник вас отправили на место, где происходила стрельба?
Гарри снова поднял руку, и Финк повесил голову.
— Мистер Финк, я не знаю, как вы там ведете судебное заседание у себя в Новом Орлеане, но здесь, в Мемфисе, мы обычно просим наших свидетелей поклясться, что они будут говорить правду, прежде чем начать задавать им вопросы. Это называется «привести к присяге». Когда-нибудь о таком слышали?