Апчерч поразил всех и был действительно краток. Он просто напомнил о покойном Джероме Клиффорде, о котором все уже знали, и пояснил суду, что у него назначено на тот же день дело в федеральном суде Сент-Луиса. Говорил бойко, спокойно и вообще чувствовал себя как дома в незнакомом зале заседаний. Он довольно толково объяснил, что отсрочка необходима, поскольку ему требуется время для подготовки к защите на суде, который скорее всего будет очень затяжным. Он уложился в десять минут.
— На какой срок вы просите отсрочку? — спросил Лемонд.
— Ваша Честь, у меня все очень далеко расписано. Я буду счастлив познакомить вас со своим расписанием. Было бы справедливо, учитывая все обстоятельства, получить отсрочку на полгода.
— Благодарю вас. Что-нибудь еще?
— Нет, сэр. Благодарю вас, Ваша Честь.
Апчерч уселся на место. Одновременно Фолтригг поднялся со своего и направился к подиуму прямо перед судьей. Он взглянул на свои записки и открыл уже было рот, как Лемонд опередил его.
— Мистер Фолтригг, вы, конечно, не будете отрицать, что защита в данных обстоятельствах имеет право на более продолжительный срок?
— Нет, Ваша Честь, я этого не отрицаю. Но полагаю, что полгода — это слишком много.
— А сколько предлагаете вы?
— Месяц или два. Видите ли, Ваша Честь, я…
— Я не собираюсь, мистер Фолтригг, сидеть тут и слушать препирательства насчет двух месяцев, или трех, или шести. Если вы согласны, что обвиняемый имеет право на отсрочку, тогда я рассмотрю этот запрос и назначу дело к рассмотрению тогда, когда мне это будет удобно.
Лемонд знал, что Фолтриггу отсрочка нужна еще больше, чем Мальданно. Он просто не мог себе позволить и заикнуться о ней. Обвинение обязано всегда нападать. Обвинители не должны просить для себя отсрочки.
— Да, разумеется, Ваша Честь, — громко заявил Фолтригг. — Но мы считаем, что без нужды дело затягивать не следует. И так оно слишком долго тянется.
— Вы что, хотите сказать, что это суд затягивает дело, мистер Фолтригг?
— Нет, Ваша Честь, это делает обвиняемый. Он подает все возможные в американской юриспруденции запросы, чтобы задержать предъявление обвинения. Он использует все приемы, все…
— Мистер Фолтригг, не забывайте, мистер Клиффорд умер. Никаких запросов он больше не подаст. Теперь у обвиняемого новый адвокат, который, как я понимаю, пока подал только один запрос.
Фолтригг взглянул в свои записи и начал медленно краснеть. Он не ожидал взять верх в этом незначительном деле, но и не ожидал, что ему надают пинков.
— Вы можете сказать что-нибудь путное? — поинтересовался судья, как будто до сих пор Фолтригг говорил одну только ерунду.
Рой схватил свой блокнот и ринулся на место. Довольно жалкое зрелище. Надо было послать кого-нибудь вместо себя.
— Что-нибудь еще, мистер Апчерч? — спросил Лемонд.
— Нет, сэр.
— Прекрасно. Спасибо всем за внимание, проявленное к этому делу. Простите, что мы так быстро закруглились. В следующий раз постараемся потянуть подольше. Новая дата суда будет сообщена позднее.
Лемонд встал буквально через несколько минут после того, как уселся, и удалился. Репортеры вышли из зала, за ними, разумеется, Фолтригг и Апчерч, которые направились в разные концы холла, где устроили импровизированные пресс-конференции.
Глава 29
Несмотря на то что Слик Мюллер часто писал о бунтах, изнасилованиях и избиениях в тюрьме, он всегда находился по эту сторону решетки и никогда, по сути дела, не был в тюремной камере. Хотя ему страшно было даже о ней подумать, он держался уверенно, изображая из себя опытного репортера, безгранично верящего в Первую поправку.[7] Он явился с двумя адвокатами, высокооплачиваемыми жеребцами из большой юридической конторы, услугами которой «Мемфис пресс» пользовалась десятилетиями. Адвокаты в течение двух последних часов неоднократно уверяли его, что Конституция Соединенных Штатов Америки стоит на страже его интересов и защитит в этот тяжелый день. Слик надел джинсы, пиджак-сафари и тяжелые туристские ботинки — эдакий битый дождями и ветрами репортер.
На Гарри все ухищрения этого хамелеона впечатления не произвели. Не впечатлили его и прекрасно одетые ораторы-республиканцы голубой крови, которые раньше не удостаивали посещением его зал заседаний. Гарри был расстроен. Он сидел и в десятый раз перечитывал статью Слика в утренней газете. Он также изучал случаи, подходящие под Первую поправку и касающиеся репортеров и их конфиденциальных источников информации. При этом судья не торопился, ему хотелось, чтобы Слик как следует попотел.
Двери были заперты. Приятель Слика, судебный пристав Грайндер, нервничая, стоял в нескольких шагах от Гарри. По приказу судьи непосредственно за Сликом и его адвокатами сидели два помощника шерифа в форме, которые, казалось, были готовы к действию. На Слика со свитой это произвело желаемое впечатление, хотя они и старались этого не показывать.
Та же самая стенографистка, только в еще более короткой юбке, подпиливала ногти, ожидая, когда нужно будет приступить к работе. Та же самая пожилая женщина — снова в плохом настроении — сидела за своим столом, проглядывая «Нэшнл инкуайрер». Все ждали. Часы показывали почти половину первого. Как обычно, список дел, назначенных к слушанию, был длинным, и график оказался нарушенным. Марсия приготовила бутерброд для Гарри на случай перерыва. После Мюллера должно было слушаться дело Свея.
Гарри облокотился на стол и с негодованием посмотрел вниз на Слика, который со своими ста тридцатью фунтами выглядел, наверное, в три раза мельче, чем Гарри.
— Для протокола, — рявкнул он, и стенографистка принялась стучать.
Несмотря на свое кажущееся спокойствие, Слик вздрогнул при этих словах и выпрямился.
— Мистер Мюллер, я вызвал вас сюда, потому что вы нарушили статью законодательства штата Теннесси в части, касающейся конфиденциальности моих слушаний. Это очень серьезное дело, так как речь идет о безопасности и благополучии маленького ребенка. К сожалению, по закону мы не можем привлечь вас к уголовной ответственности. Мы можем только обвинить вас в оскорблении суда. — Он снял очки и принялся протирать их носовым платком. — Вот что, мистер Мюллер, — продолжал Гарри тоном расстроенного дедушки, — как ни огорчили меня вы с вашей статьей, меня куда больше беспокоит тот факт, что кто-то передал вам эту информацию. Кто-то, присутствовавший вчера в зале заседаний. Вот что больше всего меня беспокоит.
Грайндер прислонился к стене, прижав к ней даже лодыжки, чтобы не так заметно дрожали колени. На Слика он старался не смотреть. Шесть лет назад у него был инфаркт, и, если он не возьмет себя в руки, вполне может случиться второй, притом обширный.
— Пожалуйста, сядьте в свидетельское кресло, мистер Мюллер, — предложил Гарри, взмахнув рукой. — Чувствуйте себя как дома.
Пожилая сердитая женщина привела Слика к присяге. Он положил одну ногу в туристском ботинке на другую и посмотрел на своих адвокатов, ища поддержки. Они старались не встречаться с ним взглядом. Грайндер изучал потолок.
— Вы находитесь под присягой, мистер Мюллер, — напомнил ему Гарри через несколько секунд после того, как его к этой присяге привели.
— Да, сэр, — пробормотал Слик и попытался улыбнуться огромному человеку, возвышавшемуся над ним и разглядывавшему его поверх перегородки, которая отделяла от зала место судьи.
— Вы в самом деле написали эту статью в сегодняшней газете?
— Да, сэр.
— Вы писали самостоятельно, или вам кто-то помогал?
— Ну, Ваша Честь, я написал каждое слово, если вы об этом.
— Я об этом. В четвертом абзаце вашей статьи вы пишете — я цитирую: «Марк Свей отказался отвечать на вопросы о Барри Мальданно и Бойде Бойетте». Конец цитаты. Вы это написали, мистер Мюллер?
— Да, сэр.
— Вы присутствовали на вчерашнем слушании, когда мальчик давал показания?
— Нет, сэр.
— Вы были в этом здании?
— Ну… Да, сэр, был. Это ведь не запрещено?
— Спокойней, мистер Мюллер. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Вам понятен этот порядок?
— Да, сэр. — Слик умоляюще взглянул на своих адвокатов, но оба были увлечены чтением бумаг. Он почувствовал себя одиноко.
— Значит, в зале вас не было. Тогда, мистер Мюллер, откуда вы узнали, что мальчик отказался отвечать на вопросы про Барри Мальданно или Бойда Бойетта?
— У меня есть источник информации.
Грайндер никогда не считал себя источником. Он был просто-напросто низкооплачиваемым судебным приставом в форме с пистолетом и с большим количеством неоплаченных счетов. Он даже ждал вызова в суд по поводу кредитной карточки своей жены. Ему хотелось утереть пот со лба, но он боялся пошевелиться.
— Источник, — повторил Гарри, передразнивая Слика. — Разумеется, у вас был источник, мистер Мюллер. Я почему-то так и думал. Вас здесь не было. Кто-то вам рассказал. Это значит — у вас есть источник. Так кто ваш источник?
Быстро поднялся адвокат с седеющими волосами, одетый типично для служащего крупной фирмы — темный костюм, белая сорочка, красный галстук со смелой желтой полоской, черные туфли. Звали его Эллифант. Он был партнером в фирме и в залах заседаний, как правило, не появлялся.
— Ваша Честь, разрешите мне. — Гарри поморщился и медленно повернулся в его сторону. У него отвисла челюсть, настолько он был поражен таким наглым вмешательством. Он хмуро посмотрел на Эллифанта, который повторил: — Ваша Честь, разрешите мне.
Гарри молчал целую вечность, потом поинтересовался:
— Вы раньше не бывали в залах суда, мистер Эллифант?
— Нет, сэр, — ответил тот, все еще стоя.
— Я так и думал. Вы до этого не опускались. Сколько юристов трудится в вашей фирме, мистер Эллифант?
— Сто семь, по последним данным.
Гарри присвистнул и покачал головой.
— Порядочно. Хоть кто-нибудь из них работал в суде по делам несовершеннолетних?