Примчался санитар из главной тюрьмы тремя этажами ниже, за ним еще один из тюремщиков.
— Что происходит? — спросил он Тильду и Дэнни.
— Мне кажется, это называется травматическим шоком или стрессом, — объяснила Тильда. — Он весь день был не в себе, а час назад два судебных исполнителя вручили ему повестку. — Но санитар не слушал.
Он схватил руку Марка, пытаясь нащупать пульс. Тильда продолжала тарахтеть:
— Они его до смерти напугали, и, наверное, он теперь в шоке. Мне надо было получше за ним смотреть после этого, но у меня так много дел.
— Я бы выгнал этих чертовых судебных исполнителей, — пробурчал Дэнни. Они стояли рядом с санитаром.
— Такое же случилось с его маленьким братом, ну, знаешь, об этом всю неделю газеты писали. Самоубийство и все такое.
— Его надо увезти, — решил санитар, выпрямляясь и доставая радиопередатчик. — Несите быстрей носилки на четвертый этаж, — рявкнул он. — Тут с ребенком плохо.
Дэнни сунул блокнот в нос санитару.
— Тут сказано, его надо везти в больницу Святого Петра, к доктору Гринуэю.
— Там его брат, — добавила Тильда. — Дорин боялась, что такое может случиться. Говорила, что чуть не послала за «скорой помощью» днем, ему становилось все хуже и хуже. Мне следовало быть более внимательной.
Вбежали еще два санитара с каталкой. Марка быстренько положили на нее и прикрыли одеялом. Притянули ремнями к носилкам ноги и грудь. Глаз при этом он не открывал, пальца изо рта не выпускал и продолжал издавать болезненный, монотонный вой, перепугавший санитаров и заставивший их ускорить шаг. Они поспешно проскочили по коридору и втолкнули каталку в лифт.
— Ты раньше такое видел? — тихо спросил один другого.
— Не припоминаю.
— Он весь горит.
— При шоке кожа обычно прохладная и потная. Я такого никогда не наблюдал.
— Ага. Может, при травматическом шоке иначе. Только взгляни на этот палец.
— Это тот самый парнишка, за которым гоняются гангстеры?
— Угу. На первой полосе и вчера и сегодня.
— Думаю, он сорвался.
Лифт остановился, и они быстро провезли каталку через несколько коротких коридоров городской тюрьмы, где, как обычно в пятницу, было полно народу. Распахнулись двойные двери, и каталку ввезли в санитарную машину.
Поездка до больницы Святого Петра заняла минут пятнадцать, зато по приезде ждать им пришлось в два раза дольше. Перед ними еще три машины выгружали своих пациентов. В больницу Святого Петра направляли людей с ножевыми и пулевыми ранениями, избитых жен и пострадавших в автомобильных катастрофах. Работы было навалом круглосуточно, но с пятничного до воскресного вечера больница превращалась в сумасшедший дом.
Его вкатили в приемную, где санитары заполнили необходимые бумаги. Целая армия медсестер и врачей сгрудилась вокруг одной из каталок, и все орали одновременно. Люди метались в разных направлениях. Среди них было человек шесть полицейских. Здесь же стояли еще три каталки.
Мимо них прошла сестра, на секунду остановилась и спросила:
— В чем дело?
Один из санитаров подал ей бумагу.
— Значит, кровью он не истекает, — констатировала она с таким видом, как будто кроме кровотечения никаких других серьезных болезней не существовало.
— Нет. Тут вроде шок или стресс. У них это семейное.
— Подождет. Отвезите его в приемное отделение. Я через минуту вернусь. — И она ушла.
Санитары с трудом провезли каталку через толпу и остановились в маленькой комнате в стороне от основного холла. Отдали бумаги другой сестре, которая что-то написала, даже не взглянув на Марка.
— Где доктор Гринуэй? — спросила она санитаров. Они переглянулись и пожали плечами.
— Вы ему не позвонили?
— Да нет.
— Да нет, — передразнила она, закатив глаза кверху. Два придурка. — Послушайте, тут как на войне, понятно? Тут кругом кровь и внутренности наружу. У нас в холле за последние полчаса двое умерли. Психиатрические случаи здесь не считаются первоочередными.
— Хотите, чтобы мы его подстрелили? — разозлился один из санитаров, кивком головы показывая на Марка, чем окончательно достал ее.
— Нет, я хочу, чтобы вы отсюда убрались. Я о нем позабочусь, а вы, ребята, выметайтесь отсюда ко всем чертям.
— Вы расписались, сестра. Так что оставляем его вам. — Они одарили ее улыбками и направились к двери.
— А с ним есть полицейский? — крикнула она им вслед.
— Нет. Он малолетка. — И удалились.
Марк умудрился перевернуться на бок и поджать коленки к груди. Ремни были затянуты не слишком туго. Он приоткрыл глаза. Чернокожий мужчина лежал на трех стульях в одном из углов. У зеленой двери, рядом с питьевым фонтанчиком, стояли пустые носилки с окровавленными простынями. Сестра сказала что-то в трубку, повесила ее и вышла. Марк быстро расстегнул ремни и соскочил на пол. Не будет никакого преступления, если он слегка прогуляется. Он теперь псих, так что ничего страшного, если сестра его и поймает.
Бумаги, которые она держала, лежали на столе. Он схватил их и пропихнул каталку через зеленую дверь в коридор с маленькими комнатами по сторонам. Здесь он оставил каталку и выбросил бумаги в мусорное ведро. Над дверью с окошком было написано «Выход». Она вела в тот холл, где принимали пациентов, доставляемых «скорой помощью», и где стоял шум и гам.
Марк засмеялся про себя. Он здесь уже бывал. Он посмотрел сквозь стекло и нашел то место, где они стояли с Харди, после того как Дайанна и Гринуэй ушли вместе с Рикки. Мальчик проскользнул в дверь и стал осторожно пробираться через толпу больных и раненых, которые жаждали попасть в больницу. Бежать он боялся, не хотел привлекать внимание, так что старался идти спокойно. На своем любимом лифте он спустился в подвал и наткнулся на инвалидную коляску около лестницы. Она была для взрослого человека, но он умудрился проехать на ней мимо кафетерия к моргу.
Клинт задремал на диване. Поэтому, когда неожиданно раздался телефонный звонок, трубку схватила Реджи.
— Слушаю.
— Привет, Реджи. Это я, Марк.
— Марк! Как ты, милый?
— Прекрасно, Реджи. Просто превосходно.
— Как ты меня нашел? — спросила она, выключая телевизор.
— Я позвонил мамаше Лав. Разбудил ее. Она дала мне этот номер. Это ведь квартира Клинта, верно?
— Верно. Как ты достал аппарат? Сейчас ведь ужасно поздно.
— Ну, я уже не в тюрьме.
Она встала и подошла к бару.
— А где же ты, дорогой?
— В больнице Святого Петра.
— Понятно. И как ты туда попал?
— Они привезли меня на машине «скорой помощи».
— Ты здоров?
— В лучшем виде.
— Тогда зачем они отвезли тебя в больницу?
— У меня случился приступ: синдром посттравматического стресса, так что они меня быстренько сюда доставили.
— Мне приехать к тебе?
— Может быть. Что там с этим Большим жюри?
— Исключительно попытка напугать тебя и заставить говорить.
— Что ж, у них сработало. Я еще больше перепугался.
— По голосу этого не скажешь.
— Это у меня нервное, Реджи. А так я напуган до смерти.
— Я хочу сказать, не похоже, что у тебя шок или что там еще.
— Знаете, я быстро оправился. Я притворился, понятно? С полчаса побегал по камере, так что, когда они меня нашли, я был весь мокрый и вообще плохой, так они сказали.
Клинт сел и принялся внимательно слушать.
— А доктор тебя видел? — нахмурилась она.
— Не совсем.
— Это как понять?
— Ну, я сбежал из приемного отделения. Реджи, я убежал. Очень просто оказалось.
— О Господи!
— Да не волнуйтесь. Я в порядке. Я в тюрьму не вернусь, Реджи. И ни перед каким Большим жюри в Новом Орлеане я не предстану. Они ведь меня там снова засадят, правильно?
— Слушай, Марк, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь убежать. Ты должен…
— Я уже убежал, Реджи. И знаете что?
— Что?
— Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь уже меня хватился.
— Как так? А полицейские?
— Какие полицейские?
— Разве полицейский не поехал с тобой в больницу?
— Да нет! Я же ребенок, Реджи. Со мной были два огромных санитара, но ведь я совсем маленький, да к тому же в коме, палец сосал, стонал и выл, совсем как Рикки. Вы бы мной гордились. Прямо как в кино все было. Как только меня туда привезли, все отвернулись, ну я и ушел.
— Ты не можешь так поступить, Марк.
— Все уже сделано, верно? И назад я не пойду.
— А что говорит твоя мама?
— Ну, я разговаривал с ней час назад, по телефону, разумеется. Она разволновалась, но я убедил ее, что у меня все в порядке. Ей все это не понравилось, и она велела мне идти в палату Рикки. Мы с ней здорово поругались по телефону, но потом она успокоилась. Наверное, опять пьет таблетки.
— Но ты сейчас в больнице?
— Да.
— Где? В какой комнате?
— Вы все еще мой адвокат?
— Конечно, я твой адвокат.
— Ладно. Значит, если я вам что-то скажу, вы не имеете права об этом рассказывать, так?
— Так.
— Вы мне друг, Реджи?
— Разумеется, я тебе друг.
— Это хорошо, потому что сейчас вы — мой единственный друг. Вы мне поможете, Реджи? Я ужасно перепугался.
— Я все сделаю, Марк. Где ты?
— В морге. Там есть маленький офис в углу, я там за письменным столом прячусь. Свет выключен. Если я быстро положу трубку, значит, кто-то вошел. Пока я здесь, они привезли двух жмуриков, но в офис никто не входил.
— В морге?!
— Ага. Я здесь и раньше бывал. Я хорошо знаю больницу, да вы, наверное, помните.
— Помню.
— Кто там в морге? — шепотом спросил Клинт.
Она сердито посмотрела на него и мотнула головой.
— Мама говорила, они вам тоже повестку прислали? Это правда?
— Да, но они мне ее не вручили. Потому я и сижу у Клинта. Если они не вручат мне повестку, я могу не ехать.
— Значит, вы тоже прячетесь?
— Вообще-то да.
Неожиданно раздался щелчок, и послышались короткие гудки. Она посмотрела на трубку, потом быстро положила ее на рычаг.