– И все равно это совершенно ничего не даст, потому что Перришона могут просто украсть! – сокрушался Леня. – Такой красивый попугай. Каждый захочет взять!
– Не ты ли столько раз собирался выпустить его в открытую форточку либо зажарить в духовке? – настырничала Лола. – Ты вспомни, сколько одежды он тебе перепортил!
– Ты просто завидуешь Перришону, что его взяли в сериал, а тебя нет! – заявил Леня, как все мужчины не постеснявшись ударить по самому больному. – И вообще я начинаю верить, что ты оставила его в машине нарочно!
– Ну, знаешь! – и Лола тут же разразилась слезами.
Слезы ей всегда удавались, это признавали все. Сейчас же и притворяться не надо было, Лола рыдала от души. Она подхватила на руки Пу И и устремилась в гостиную, орошая шелковистую шкурку слезами.
– Никто, – приговаривала она, всхлипывая, – абсолютно никто в этом ужасном мире меня не понимает! Я знаю, всем будет только лучше, когда я умру! Единственное, что меня удерживает от немедленного самоубийства, – это ты, мой дорогой Пу И!
Маркиз, вместо того чтобы броситься утешать свою подругу, схватил телефон и заперся в своей комнате, он действительно волновался за попугая. Лола оглянулась, поняла, что единственный зритель ушел с ее моноспектакля, и прекратила рыдать, тем более Пу И дал понять, что ему некомфортно и мокро от ее слез.
Лола обиделась, выпустила Пу И и ушла к себе. Там на нее навалилась тоска. Она не виновата, что потеряла попугая, если бы с Маркизом так разговаривал милицейский капитан, неизвестно, как бы он реагировал. Лола подумала, что Леня был совершенно прав, когда очень не советовал ей связываться с телестудией. Действительно, как было хорошо раньше, тихо и спокойно. Маркиз совершенно правильно утверждал, что Лолины амбиции когда-нибудь ее погубят. И не когда-нибудь, а очень скоро.
Стало ужасно себя жалко. Лола очень реалистично представила, как она сидит в камере предварительного заключения, расположившись на нарах в жуткой полосатой робе, и ест похлебку из хряпы обкусанной алюминиевой ложкой. Хотя, кажется, в камере предварительного заключения полосатой робы не носят… Все равно это ужасно. И никто, никто ее не спасет. Бедный Пу И останется сиротой, потому что Ленька, этот жестокий и эгоистичный индивидуум, думает только о себе. И о попугае.
Лола не слишком волновалась за судьбу Перришона. Она была почему-то уверена, что предприимчивый и общительный попугай не пропадет в этом жестоком мире, он либо найдет себе других хозяев, либо придумает, как побыстрее вернуться к Лоле и Маркизу.
Когда Маркиз заглянул к Лоле, удивленный гробовой тишиной, он увидел свою подругу, сидящей на кровати в самой жалкой и трагической позе. Сердце его дрогнуло.
– Дорогая, – сказал он по возможности ласково, – не нужно так переживать. Я, конечно, погорячился, когда сказал, что ты сделала это нарочно. Я уже свел знакомство с одним капитаном из ГИБДД. Нужно надеяться на лучшее.
– Ты думаешь только о попугае! – воскликнула Лола срывающимся голосом. – Тебе все равно, что случилось со мной! Ты найдешь попугая, но вполне можешь потерять меня!
– Ну уж! – всерьез усомнился Маркиз. – Ты-то куда денешься?
Лола уткнулась ему в плечо и, шмыгая носом, рассказала все, что случилось сегодня утром на телестудии. Она ожидала ужасной отповеди и нотаций типа: «Я же говорил, что так будет» и «Если бы ты меня хоть изредка слушалась, такого с тобой не случилось бы…», но Леня только погладил ее по голове и вытер лицо своим носовым платком.
– Ну-ну, – бормотал он, – не нужно плакать. Слезами горю не поможешь. Все не так страшно, как тебе кажется… Ну, подумаешь, поругалась ты с этим писателем, как его?
– Волкоедовым… – проныла Лола. – Таня сказала, что он очень известный писатель… у него цикл романов про Могильщика, он раньше был преподавателем музыки, а потом стал киллером…
– Кто – Волкоедов? – удивился Леня.
– Да нет, его герой, этот самый Могильщик!
– Да не морочь ты мне голову! – мигом рассердился Маркиз. – Мы не о писателе должны думать и тем более не о Могильщике, а о том, как вернуть попугая! Потому что только попугай может подтвердить, что ты пришла на студию не просто так, а по делу! Тебя с Перришоном пригласила Аглая Михайловна. А если попугая у нас нет, то и предъявить нечего!
– Но он был!
– Мало ли что был! На слово никто не поверит, тем более эти, из милиции! Так что, дорогая моя, возьми себя в руки, вытри глазки и скажи мне вот что: ты сможешь узнать водителя или ты видела его только со спины?
– Не только, – вздохнула Лола, – он пытался первое время со мной разговаривать… в общем, узнаю я его.
– Уже лучше! – улыбнулся Маркиз. – Тогда мы устроим тебе с ним очную ставку, и горе этому типу, если он не отдаст нашего Перришона!
Лола благодарно прижалась к своему верному компаньону и затихла. Вот так всегда с Ленькой: как только начнешь думать, что он тупое, бесчувственное и толстокожее существо, он тут же проявляет чудеса внимательности. Всегда бы таким был!
На следующий день Лола встала поздно – незачем спешить просыпаться, когда не ждешь от жизни ничего хорошего. Леня же, напротив, встал пораньше, выгулял Пу И и накормил их с котом завтраком. При виде птичьего корма в душе у него что-то дрогнуло. Он и сам удивился, как сильно привязался к попугаю. Закончив неотложные домашние дела, Леня позвонил знакомому капитану из ГИБДД, и тот просил его приехать лично, что Леня и сделал.
Лола встала, повалялась минут сорок в горячей ванне с душистой пеной, выпила крепкого кофе и хотела было почитать новый детектив, но, вспомнив про вчерашнего сурового милиционера, поежилась и решила, что детективов с нее, пожалуй, хватит.
«Этак я вскоре на любовные романы перейду, – подумала она, – либо на фантастику…»
Настроение было ужасным. Жить не хотелось. Однако плакать и жалеть себя сегодня тоже не слишком тянуло. От природы Лола была весьма деятельной и оптимистичной натурой, поэтому она вскоре устыдилась своей меланхолии. Леня прав – не время сейчас опускать руки! Он-то вовсю ищет Перришона, в то время как Лола только жалеет себя. И Лола решила заняться домашним хозяйством, а именно: приготовить вкусный обед, потому что избитая истина о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, имела к ее компаньону самое прямое отношение.
Итак, через некоторое время ни Лолу, ни кухню нельзя было узнать. На плите булькал кроваво-красный борщ, густой и ароматный, на сковородке скворчали котлеты. Лола знала, что домашние котлеты Маркиз обожает с детства. На гарнир она приготовила пюре, взбив его с горячим молоком и маслом. Лола настолько разошлась, что испекла к чаю ватрушку. К счастью, в доме было полно продуктов и Лоле не нужно было бежать за какой-нибудь мелочью в магазин. На улицу она отчего-то боялась выходить.
Время шло, борщ давно сварился, при этом чуть не выкипел, котлеты чуть не пережарились, а Лени все не было. Ватрушка пересыхала, и пюре остывало, Лола расстроилась, и тут раздался звонок домофона.
– Олечка! – говорила консьержка. – Тут пришел мужчина с попугаем, и говорит, что он ваш. А разве у вас пропал попугай?
– Боже мой! – воскликнула Лола. – Пустите, пустите его скорее! Это наш Перришон!
Через минуту на пороге квартиры появился вчерашний водитель с клеткой, накрытой платком.
– Дорогой мой! – Лола чуть не бросилась ему на шею. – Мы вам так признательны! Так благодарны! Это просто такой удар – потеря нашего любимого Перришончика!
– Да уж, – мужчина выглядел смущенным.
– А как вы меня нашли? – спрашивала Лола, одновременно вырывая у него из рук клетку и призывая в прихожую кота и Пу И.
– Пр-ривет! – как ни в чем не бывало сказал попугай.
– Дорогой! – умилилась Лола. – С тобой ничего не случилось?
– С ним-то ничего не случилось, – зловеще пробормотал водитель, – он сам кого хочешь доведет… Вот вы послушайте. Как вы из машины вышли, я и не заметил, что на заднем сиденье клетка осталась. Потом пассажирку взял, даму такую… сильно преклонного возраста. Они, старухи-то, ужас до чего любопытные! Ну, она и говорит, а что это у вас тут такое? Платок сдернула, а это ваш как заорет: «Дура старая!» Тетка тут и сомлела.
– Ой, как неудобно, – расстроилась Лола, – это он от стресса, он еще ни разу не терялся.
Тут она соврала, но нисколько об этом не жалела. Попугай, выпущенный из клетки, взлетел под потолок и скрылся на кухне.
– Жр-рать! – послышалось оттуда.
Водитель укоризненно покачал головой.
– Вот, значит, нашел я его, тетку отвез куда надо, а потом и думаю, подарю-ка я этого попугая Раисе! Поскольку он, можно сказать, вещь, брошенная хозяевами за ненадобностью и мной найденная. В общем, нехорошо, конечно, поступил, но за то меня и наказали.
– А кто такая Раиса? – улыбаясь, спросила Лола.
– Знакомая моя, – насупился водитель, – я к ней днем, бывает, покушать заезжаю, ну и все такое…
– Понимаю, – кивнула Лола.
– Вот, значит, отвез я ей птицу, пообщались мы, потом я поехал – работа ждать не будет, сколько проездишь, столько и заработаешь. А утром звонит мне Райка, кричит – забирай своего петуха ощипанного на фиг! Он мне всю семейную жизнь порушил! С мужем чуть до развода не дошло! Забирай, говорит, а то я его в форточку выпущу, паразита такого!
– Слушайте, что мы в прихожей-то стоим, – спохватилась Лола, – вы хоть пройдите на кухню, чайку выпейте.
– Я на работе, – угрюмо отказался водитель, но в кухню прошел и сел на диванчик.
Попугай, примостившийся на шкафчике, при виде водителя оживился, захлопал крыльями и заорал:
– Гр-риша с Р-раей… в кр-ресле! В кр-ресле! Какой кошмар-р! Какой позор-р! Пор-рногр-рафия!
– А кто это – Гриша? – спросила Лола.
– Я это, – нахмурился водитель. – Уж очень у вас попугай разговаривать любит. Лишнего много болтает.
– Он раньше все время дома сидел, телевизор часто смотрел, вот и нахватался. Мы даже к профессору ходили, но пока не помогло.