Но нужно учитывать, что военспецы пошли служить за зарплаты и пайки, поэтому им крайне важно было правильно ориентироваться в вопросе: сколько твой начальник еще в должности просидит и кто будет следующим? В каком месте соломки подстелить?
Новая должность Климента Ефремовича, командующий округом — это уже было очень и очень серьезно. А тандем из Фрунзе (командующий войсками Украины и Крыма) и Ворошилова ясно свидетельствовал, что в командовании РККА возникла сила, которая может Льва и раздавить.
События долго себя ждать не заставили. В 1922 году Фрунзе и Ворошилов нанесли по Троцкому удар, после которого он так никогда уже и не оправился…
Снова повторю — у меня нет никакого предубеждения против военспецов. Какое может быть предубеждение в отношении таких людей, как Дмитрий Карбышев? Часть их и в Гражданскую воевала добросовестно, и потом в межвоенном строительстве РККА участвовала. В меру своих сил, конечно. Они были продуктом отсталой армии старой России и несли на себе отпечаток этой отсталости. Ну еще часть их была заражена отвратительным гонором, никак не могли изжить в себе звание «их благородий». Но современная тенденция выставить их главными творцами победы в Гражданской войне настолько исторически бессовестна!
Да и вообще, осмелюсь утверждать, офицеры царской армии, большая их часть, даже не были военными людьми, а уж тем более командирами. Форму они носить умели, щеголевато каблуками щелкали, даже на карте речку от болота отличали, но это их военными и командирами не делало.
Вот офицеры германской армии военными и командирами были. Они даже не подготовкой от русских офицеров отличались, подготовка — это ерунда еще.
В первой главе я писал об отце Климента Ефремовича, который больше 10 лет прослужил в армии, но вернулся домой совершенно неграмотным. Я там высказал удивление по поводу морального облика командиров Ефрема Андреевича, которым было абсолютно плевать на грамотность солдат.
Германские офицеры командовали грамотным войском, у них солдаты поголовно грамотными были. Поэтому германские офицеры были командирами.
А в русской армии даже в 1914 году половина личного состава низших чинов расписывалась крестиком. И офицерам на это было наплевать. Назовите хоть одну войсковую часть, хоть одного русского военачальника, который в армии обучал солдат грамоте. Сможете? Вот то-то и оно. Русскому офицерству было абсолютно безразлично — грамотное у него войско или нет. Если офицеру безразлично, может его солдат самостоятельно уставы и карты читать или не может, то он не офицер и не командир, он дрессировщик.
Вот Климент Ефремович Ворошилов был прирожденным военным и командиром. У бойцов он пользовался не популярностью и не авторитетом. «За любимым наркомом…» — это даже в песни перешло, Ворошилова в армии бойцы любили. Пожалуй, после Суворова это первый такой полководец был у русских. Но Суворов во многом, как сегодня говорят, популист, а Климент Ефремович даже в мыслях не держал этого принципа. Никто не вспоминает его сюсюканье с солдатами, панибратство и другие ппучкидрючки, с помощью которых можно к себе ложно-теплое отношение у подчиненных вызвать. Вспоминают его железную руку, строгость.
Когда в 1921 году началась демобилизация в армии, то Владимир Ильич говорил, что демобилизованные солдаты, испытывавшие трудности с устройством в мирной жизни, дали прирост бандитизма. Только это демобилизованных буденовцев не касалось. Они в мирной жизни были на вес золота. Они в неграмотной стране были нарасхват. Потому что неграмотных в Первой Конной не было!
Настоящему военному, а не чучелу, украшенному аксельбантами, К.Е. Ворошилову неграмотные под его командованием были не нужны. Поэтому в его армии обучение грамоте приравнивалось к боевой подготовке. И шло постоянно, вне зависимости от того, находится армия на отдыхе или ведет боевые действия. Занятия шли даже во время маршей. Неграмотных собирали в отдельные колонны, выставляли плакаты с буквами и бойцы хором их заучивали.
Командира, которые так командует, что солдаты у него… Если буденовец знает, что отслужив он приедет грамотным в свое село, в котором читать-писать умеет только поп, то как он будет относиться к своему командиру?
Хотя, конечно, это только один аспект деятельности Ворошилова, как члена РВС армии.
Но то, что он придавал образованию личного состава важнейшее значение, характеризует его как настоящего военного и командира.
Впрочем, он не один такой был в Красной армии. В войсках под командованием М.В. Фрунзе этот принцип тоже соблюдался. Они вообще друг на друга были очень многим похожи, как две одинаковые шестеренки друг к другу подходили.
А настоящий военный — это человек инициативный, творческий, а не то, к чему мы давно привыкли. Консерватизм и косность смертельны для военного дела.
Именно потому, что друг Климента Ефремовича, Фрунзе, был военным, в 1922 году в журнале «Армия и революция» вышла его статья «Единая военная доктрина и Красная армия»…
Конечно, Михаил Васильевич статью писал только потому, что революция и Советская Республика были делом его жизни, а не из карьеристских соображений. Оборона своей Советской Родины в этом деле имела значение первостепенное. Поэтому Фрунзе армией жил, он за нее переживал и напряженно думал, какой она должна быть, чтобы смогла защитить революцию. Он военного образования не имел, конечно, такой бумажки, как у С.С. Каменева, в которой написано, что прослушан курс Академии Генштаба, у Фрунзе не было. Но почему не Каменев, не Егоров, не Лебедев, не Петин, а штатский Фрунзе озаботился военной доктриной и основные ее положения сформулировал?
А еще «замечательно», что создаваться Красная армия началась в 1918 году, но первые намётки по разработке военной доктрины появились только через 4 года. Конечно, тем же Фрунзе и Ворошилову, Егорову и Тухачевскому было не до теоретических разработок, война шла, они войсками командовали. Все по-разному, но командовали. Но 8 мая 1918 года был образован Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб), отдельная структура от Полевого штаба Республики, который ведал боевыми операциями. Объединены штабы были в 1921 году. В структуре этого штаба была и Академия Генштаба. Так Академия Генштаба — научно-образовательное учреждение. Правильно же?
И что там за ученые были, в этой Академии, если им не пришло в голову, что в возникшем новом государстве, принципиально новом государстве, нужно строить принципиально новую армию, на принципиально новых принципах? И не когда-нибудь это нужно делать, не после победы над всеми супостатами, а немедленно, никто не мог гарантировать продолжительность мирной передышки. Но для того, чтобы разработать эти принципы, нужно проделать огромную по масштабу научно-исследовательскую работу. И заняться этим должны были профессиональные военные-ученые. Генштабисты. Научно-исследовательская работа, направленная на изучение опыта революционных армий, опыта нашей Гражданской войны, выработка идей, необходимых для военного строительства — это было главным в работе Академии Генштаба тех лет. А высшее командование РККА обязано было эту работу организовать, направлять и контролировать.
Но пока не появилась в печати статья Михаила Васильевича Фрунзе, никто даже не чесался. Мои многочисленные оскорбительные эпитеты в адрес военспецов, русских офицеров, стадо которых получила в наследство от Троцкого Рабоче-крестьянская Красная армия могут, показаться безосновательными. Тем более, что в наше время отчетливо слышны голоса, что переход на сторону Советской Республики половины того офицерского корпуса помог победить Антанту и их марионеток в лице второй половины этого корпуса. Да что там наше время! Кинофильм «Офицеры» снят в 1971 году! Это же в этом фильме военспец учит молодых командиров: «Есть такая профессия — Родину защищать». Еще один культовый фильм «Красная площадь» снят даже годом раньше — в 1970 году. Там военспец — один из главных героев. Показан с максимальной симпатией. Через год после смерти Климента Ефремовича брежневская пропаганда начала особо активную деятельность по возвеличиванию этого образа — офицера-военспеца. Закономерно, что потом новорусская пропаганда причины наших неудач в начале Великой Отечественной войны стала представлять следствием репрессий в отношении этих военных кадров.
Но эти кадры военными не были. Их как угодно можно было называть, только никакого отношения они к военным не имели. Военный — человек войны. Он живет войной, а когда войны еще нет — подготовкой к войне. Наверно, самые красноречивые портреты этой категории граждан, притворявшихся военными, оставил в своих воспоминаниях Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, известный «советский генерал» и брат ближайшего соратника Ленина. Во время германской войны Михаил Дмитриевич занимал должность начальника штаба Северо-Западного фронта, т.е. относился к высшему кругу военачальников царской армии. Был известен настолько жестким и непримиримым к подлецам на службе характером, к интригам близкой ко двору царя камарильи, что удостоился ненависти самой императрицы, которая буквально забрасывала своего мужа письмами с требованиями изгнать этого генерала из армии. Он бы и выгнал Бонч-Бруевича, но кто бы тогда с немцами воевал? Профессионализм генерала оберегал его от последствий царственной ненависти. Это был военный. Поэтому он принял Октябрьскую революцию и пользовался доверием солдат. Я писал, что главное, что характеризовало царское офицерство, как тупых скотов, это то, что во время тяжелейшей войны оно сумело вызвать к себе лютую ненависть со стороны своих солдат. Бонч-Бруевич резко выделялся из этой массы тем, что ему солдаты доверяли, несмотря на то, что он никогда не использовал в общении с ними демагогических и популистских приемов, которыми пользовался Лавр Корнилов.
Именно Михаил Дмитриевич после Октября руководил на начальном этапе созданием Красной армии, организовывал оборону от немцев, занимал должность военного руководителя Высшего Военного Совета, был инициатором образования Реввоенсовета Республики, откуда его выдавила шайка Троцкого. В 1919 году, когда наступление Деникина стало грозить катастрофой, Бонч-Бруевича вернули в армию и назначили начальником Полевого штаба. В командовании Красной армией он застал картину эпическую. Я уже писал, что назначение на должности командующих фронтами бывших полковников, а то и поручиков, не имевших значимого боевого опыта, было довольно странным, при том, что уже такие люди, как Ворошилов зарекомендовали себя талантливыми и победоносными полководцами. Моё утверждение подтверждается воспоминаниями Михаила Дмитриевича «Вся власть Советам!». Главнокомандующим на момент назначения Бонч-Бруевича был Вацетис, вот какой «пейзаж» описал Бонч-Бруевич: