ан знал, что у хорезмшаха не было войска, способного на рейд и внезапный удар.
Эта загадка раскрывается сравнительно просто. Хорезмшах опирался в своей власти на степняков: племена кипчак и канглы, которые составляли основу его войска, которые занимали основные должности в государстве. Его отец, хорезмшах Текеш был женат на кипчакской принцессе Туркан-хатун, которая была женщиной властной и имела большое влияние на сына. Именно она сделала почти всю знать Хорезма кипчакской, всячески продвигала своих родственников и одноплеменников, даже защитила мятежного Кайыр-хана и добилась от сына, чтобы он был назначен правителем Отрара. Конное войско, составленное степняками, весьма хорошо подходило для завоевательных походов, для подавления мятежей и восстаний, а Туркан-хатун могла держать это войско в повиновении.
Очевидно, кипчаки охотно воевали, когда была возможность захватить трофеи и пограбить в завоеванных владениях. Когда же дело дошло до схватки с сильным и опасным противником – монголами, от войны с которым трудно было ожидать добычи, но можно было сложить голову, они стали всеми силами уклоняться от сражений и даже сдавали города монголам. Брат Туркан-хатун, начальник гарнизона Самарканда Тугай-хан в марте 1220 года сдал город, открыв ворота Намазгах монголам143. Даже при обороне Ургенча весной 1222 года кипчакский эмир Хумар-тегин сделал попытку впустить монголов в город. Значительная часть степняков, судя по всему, с началом войны с монголами просто ушла в степи, оставив хорезмшаха Мухаммеда без мобильной конной армии, что и вынудило его прибегнуть к пассивной оборонительной тактике. С пешим войском и ополчением, набранным из крестьян и горожан, нечего было и надеяться на успех сражения против монгольской конницы за пределами городских стен.
Местное же оседлое население было готово оборонять свои города, поля и каналы с предельным ожесточением. Именно эти отряды нанесли монголам наибольшие потери. В Ургенче, к примеру, местное ополчение ожесточенно сражалось за город, за каждый квартал и каждый дом144. Здесь монголы были вынуждены прибегнуть к приему, уже опробованному ранее в войне с тагутами. Выше Ургенча на Амударье была сооружена плотина из бревен, хвороста и глины, которая отводила водй реки от города и направляла их в оросительные каналы. Старший сын Чингисхана – Джучи, который по приказу отца руководил штурмом Ургенча, в конце концов приказал сломать эту плотину, чтобы затопить и разрушить город, как ранее монголы пытались сделать с тангутской столицей. По всей видимости, это было сделано весной или в начале лета 1222 года, в самый разгар паводка. Вода хлынула и затопила город145.
Но тут произошло непредвиденное. Воды Амударьи прорвали и размыли береговые дамбы и хлынули на запад, через каналы, арыки и поля, в сторону озера Сарыкамыш146. Река проложила себе новое русло, резко изменив направление своего течения. Восточная часть Хорезма, располагавшаяся на правом берегу Амударьи, ниже изменившегося русла, лишившаяся воды, вскоре была совершенно заброшена. Население покинуло свои поля и стало обживать новое русло реки и берега поднявшегося от поступления речной воды Сарыкамыша147. В этом районе уже были земли древнего орошения, освоенные в античные времена, а потом заброшенные от безводья, остатки старых каналов и арыков, кое-где были давно высохшие протоки. Все это было использовано мирабами для строительства новой оросительной сети.
Оазис словно бы откочевал почти на 300 км к западу. Пока на новом месте прокладывались каналы, засевались поля, устраивались сады и строились дома, прежние обжитые места уже стало заносить песком, наносимым ветром из Каракум. Брошенные поля были распаханы снова только спустя 500 лет, когда русло Амударьи снова изменилось.
Погоня за орошением
Соседство с мощной и весьма строптивой по нраву рекой было не единственной проблемой Хорезма. Был еще один фактор, прямо связанный с климатом региона. В этих благоприятных природно-климатических условиях для орошаемого земледелия таилась грозная опасность – соль. Амударья несет со своими водами огромное количество растворенных солей, поскольку верхние притоки Амударьи: Вахш и Пяндж размывают крупные соляные месторождения. Средняя соленость воды в Амударье составляла 0,4 грамма на литр, а всего годовой сток реки приносил около 22 млн. тонн солей148.
В жарком климате вода очень быстро и в больших количествах испаряется с грунта. За год с гектара земли испаряется около 20 тысяч кубометров воды. Соль же остается. При такой скорости поступления солей, за год на гектар земли поступает 8 тонн соли, а за сто лет – 800 тонн, или 4% от веса почвы149. При таком засолении плодородная почва превращается в солончак, непригодный ни для распашки, ни для пастбища.
Более того, при испарении резко повышается концентрация соли в воде, и соленая вода, более плотная и тяжелая, чем пресная, проникает в грунтовые воды. Под солончаками минерализация воды достигает 100-150 граммов на литр, что в 3-5 раз больше, чем у морской воды. Лишь немногие растения могут выдержать такое содержание солей.
Соль всегда была главной опасностью во всех земледельческих оазисах, возникавших в дельтах крупных рек. Накопление солей угнетало зерновые культуры, снижало их урожайность до тех пор, пока само выращивание культурных растений становилось невозможным. По причине засоления, к примеру, погиб самый древний земледельческий оазис в мире в дельте Тигра и Евфрата, знаменитый Шумер.
Для земледельцев Хорезма опасность засоления была, конечно же, хорошо известна. Вся система хозяйства была направлена на то, чтобы не допустить накопления солей на полях. По этой причине, к примеру, в Хорезме в древности не стремились оросить и распахать все пригодные участки, обрабатывались только те, которые можно было оросить проточной водой. По подсчетам В.В. Цинзерлинга, на всей равнинной части Амударьинского района (это не только Хорезм, но и часть районов Южного Узбекистана) из 54 млн. гектаров только 7,7 млн. гектаров было пригодно для сельского хозяйства, из них реально распахивалось около 2 млн. гектаров150. По подсчетам С.П. Толстова, земель древнего орошения, то есть таких, которые в древности обрабатывались, а на момент исследования стояли пустыми, в низовьях Амударьи насчитывалось 1,8 млн. гектаров, больше половины из которых – 1 млн. гектаров, приходилось на высохшую в XVI-XVII веках дельту реки, впадавшую в Сарыкамыш.
Казалось бы, чего проще – прокопать каналы, залить все эти земли водой и засеять. Но это привело бы к быстрой хозяйственной катастрофе. Вода для орошения должна быть именно проточной и именно паводковой, когда она содержит в себе наименьшее количество солей. Во время паводка речная вода разбавляется потоками пресной воды, стекающей с горных ледников. Но и в этом случае, взятая в каналы и арыки речная вода быстро испарялась, содержание солей в ней резко возрастало от 2-3 до 5-10 граммов на литр. Это уже было на грани допустимого. Чтобы избежать засоления, посевы поливались несколько раз за год, воды бралось ровно столько, сколько нужно для роста растений, поскольку каждый лишний кубометр воды оставлял растворенную в нем соль на поле. Поля, отводимые под пар, тщательно, по много раз перепахивались и несколько раз поливались проточной водой, чтобы она растворила содержащуюся в почве соль. Излишек воды отводился в старые каналы или в бессточные впадины.
Если подавать на поля слишком много воды, возникала угроза того, что поднимется уровень грунтовых вод, слишком соленых для выращиваемых культур. Судя по тому, что в Хорезме существовали кяризы – подземные тоннели для воды, видимо, земледельцы умели с их помощью осуществлять дренаж и понижать уровень сильно засоленных грунтовых вод.
По всей видимости, это далеко не весь арсенал средств, которыми хорезмские земледельцы боролись с засолением. Но то, что этот арсенал был богатым и тщательно продуманным, говорит тот факт, что в Хорезме орошаемое земледелие было известно по крайней мере с конца 2 тысячелетия до н.э., и крестьяне пахали землю в течение около 3,5 тысяч лет, по-видимому, не испытывая особых проблем с засолением. Для сравнения, Шумер продержался около полутора-двух тысяч лет, и для него засоление всегда было проблемой, в силу чего основной культурой шумерских земледельцев был солеустойчивый ячмень. В Хорезме же выращивали гораздо более требовательную к соли пшеницу.
Аральское море играло в этой по-своему уникальной природно-климатической системе важную роль. Море не только увлажняло воздух и выравнивало температуры, но и собирало в себя почти всю соль, приносимую Амударьей. Из 22 млн. тонн соли, вносимой с ежегодным стоком, 20 млн. тонн попадало в море, где она постепенно оседала в донных отложениях.
Когда эта старая система земледелия была сменена на новую, американскую по духу и по стилю, в Хоремзе разразилась мощная рукотворная катастрофа. Еще до революции, Средняя Азия стала рассматриваться как место для выращивания водоемких культур, в особенности риса – продовольственной культуры, и хлопчатника – технической культуры. Для промышленности хлопок был очень важным сырьем. Это было главное сырье для текстильной промышленности и выработки хлопчатобумажных тканей. Хлопок использовался для изготовления высококачественой бумаги, на которой печатались ассигнации и ценные бумаги. В начале ХХ века стала развиваться промышленность синтетических волокон, для которой хлопок также стал важным сырьем. Без хлопковых бинтов и ваты нельзя было себе представить современную медицину и особенно хирургию. Хлопок также шел на выработку бездымного пороха, которыми начинялись патроны и артиллерийские снаряды. В известной степени, военная мощь любой страны в значительной степени зависела от использования хлопка.