В итоге, в Узбекистане площадь сильно засоленных и заболоченных земель достигала 1,8 млн. гектаров или 43,5% орошаемых земель. Многие змли становились настолько плохи, что их приходилось забрасывать. С 1958 по 1969 год в Узбекистане было введено 577,7 тысяч гектаров новых орошаемых земель, а заброшено 252,3 тысяч гектаров, из них 80% по причине сильной засоленности и заболоченности157. Хищническая система: оросить, сорвать урожай и бросить.
В Туркменистане засоленных и заболоченных земель было 229 тысяч гектаров, или 10,9% орошаемых земель, все они были в зоне Каракумского канала. «Каракум-река» донесла в 1962 году воду до Ашхабада (раньше Ашхабад брал воду из большой системы подземных кяризов, сооруженных в склонах Копет-дага, но они во время Ашхабадского землетрясения в 1946 году были разрушены), только уровень грунтовых вод стоял теперь в трех метрах от поверхности, и вода стала подмывать фундаменты домов. По всему городу было прорыто 70 колодцев, откуда откачивалась вода, выводимая по дюкерам во впадину в 18 км от Ашхабада. Вода уже соленая – 17 грамм на литр158. Ни на что использовать ее нельзя.
Предсказание В.В. Цинзерлинга сбылось. Американские методы хозяйствования действительно превратили много земель, сотни тысяч гектаров, в соленые болота.
Соль ударила в лицо
Сейчас трудно поверить в то, что еще в 1960 году Арал был прекрасным местом, рыбным морем, богатым осетрами и икрой. Каракалпакский писатель Оразбай Абдирахманов писал, что на побережье Аральского моря был пионерлагерь «Рахат», который сравнивали с Артеком. Было множество пансионатов и домов отдыха, возведенных организациями и предприятиями со всей Узбекской ССР.
В самом впадении Амударьи в Аральское море, на длинном полуострове, располагался город и порт Муйнак – морская столица Узбекистана. Муйнакский рыбный промысел существовал еще до революции, и в начале 1970-х годов здесь добывали 60% всего аральского улова. В городе был рыбзавод, при нем рыбный техникум, школа кадров рыболовецкого флота и учебный комбинат для специалистов флота. Флот был большой. В 1970 году в Муйнаке было 173 самоходных сейнера, не считая других плавсредств.
По Аральскому морю выполнялись грузовые перевозки. В 1960-е годы ледокол «Бутаков», названный в честь капитан-лейтенанта А.И. Бутакова, в 1848 году составившего первую точную карту моря, водил из порта Уч-Сай, что рядом с Муйнаком, в порт Аральск на северном берегу моря баржи с хлопком.
В 1961 году уровень Аральского моря стал падать. Поначалу на это не обращали особого внимания, хотя вдоль берегов отмелей становилось все больше. Это было обычное явление, осенью вода моря отступала, обнажая затопленные летними паводками прибрежные солончаки. В 1971 году начали строить четвертую очередь Каракумского канала, а также построили плотину Копетдагского водохранилища. Велось интенсивное строительство ирригационных сооружений по Сырдарье и Амударье. Уровень моря стал ощутимо падать с возрастающей скоростью, до 50 см в год.
В 1975 году разразилась катастрофа. В портовом поселке Бугунь, в устье Сырдарьи, гавань резко обмелела: «Роковым для нас стал 1975 год – припомнил начальник холодильного цеха Бектурсын Сарсенбаев, – когда плавбазы и приемотранспортные суда «сели на мель». Пытались спасти основные фонды – нещадно эксплуатировали землечерпалку. Напрасно: море не задержали. На месте гавани – пустота, ров. Обрыв связи с Аралом почувствовали резко»159. В 1976 году обсох и Муйнак. Рыбаки еще некоторое время вели промысел в глубоководных акваториях моря, перегружая улов с кораблей на грузовики, которые подвозили рыбу на рыбзавод. Но уже через несколько лет и этот улов стал ощутимо хиреть. Аральское море, несмотря на огромное количество соли, поступающей с речным стоком, было морем довольно пресноводным, благоприятным для осетровых пород. С резким падением речного стока резко и быстро поднялась соленость моря, в котором погибла почти вся рыба, кроме акклиматизированной камбалы, способной выносить воду морской солености. Порты закрылись, а ненужные уже суда оставили ржаветь в высохших гаванях. На аральские рыбзаводы стали завозить рыбу, выловленную на Дальнем Востоке или в Баренцевом море.
Жаркий климат делал свое дело, испаряя аральскую воду. Море быстро сокращалось в размерах, и в 1990 году его площадь сократилась вдвое, до 36,5 кв. км. К 2015 году от Аральского моря осталась лишь северная часть, в которую впадает Сырдарья, отделенная от остальной котловины построенной в 1992-1996 годах Кокаральской дамбой, а в южной части моря осталось лишь небольшое вытянутое озеро вдоль западного побережья. Вместо моря появилась пустыня Арал-кум.
Вот тут соль нанесла свой удар, почти в буквальном смысле в лицо. Ветры стали поднимать соль с высохшего дна бывшего моря и разносить по округе. Начались сильные песчано-соленые бури. С 1960 по 1990 годы ветры перенесли по приблизительным подсчетам около 1,5 млрд. тонн соли160. «Рана, нанесенная Аралу, аукнулась переменой климата. Переменой к худшему. Сухие ветры поднимают с обнаженного дна песок и соль и разносят по свету. В первую очередь страдают рыбацкие поселки – ближние преграды на пути желтых бурь. Обыкновенная прогулка не ободится человеку даром – соль хлещет по лицу, забивается в ноздри и уши. Возвращается человек домой – родные ужасаются, так меняют лицо соляные подтеки, вызывающие раздражение кожи», – писал Александр Тараков161.
Оразбай Абдрахманов не без злорадства припомнил слова бывшего президента Академии Наук Туркменской ССР, член-корреспондента АН СССР Агаджана Бабаева, который в 1978 году предлагал полностью осушить Аральское море, а его дно распахать и засеять. Бабаев участвовал в сооружении дамбы, отгораживающей каспийский залив Кара-Богаз-гол от моря, что также привело к его обсыханию и соляным бурям. В конце 1980-х годов Бабаев посетил преображенный залив и сказал: «Утром проснешься, проведешь ладонью по лицу – на нем тонкий налет соли»162. Эти его словам можно было с полным правом отнести и к Аралу.
Соль теперь была везде: в воздухе, в воде, в почве. Хорезм, некогда бывший большим и богатым оазисом, в котором работали самые выдающиеся ученые, превратился в зону бедствия. Население лишилось работы в портах и на рыбных промыслах, сельское хозяйство едва обеспечивало заработком. От употребления воды, отравленной растворенными в ней солями, минеральными удобрениями и ядохимикатами (практически все ирригационные системы Узбекистана на правом берегу Амударьи сбрасывали свои коллекторно-дренажные воды в реку же; все, что в ней было – доставалось жителям ниже лежащего Хорезма) люди болели и рано умирали.
От высыхания Аральского моря сильно ухудшился климат, который стал резко континентальным. Раньше море умягчало климат, делая лето более прохладным, а зиму более теплой, а также выравнивало суточные колебания температуры. Теперь же жара летом доходит до +40 градусов С в тени, а зимой устанавливаются сильные морозы, усугубляемые сильными степными ветрами. Раньше Хорезм с севера прикрывала полоса тугайных зарослей, росших вдоль протоков амударинской дельты. Но эти тугаи были или вырублены ради расширения посевов риса или засохли из-за сокращения речного стока и пересыхания речных протоков. Благодатный край превратился в соленую пустыню. Для этого, как оказалось, достаточно было всего лишь отвести воды Амударьи в сторону от Аральского моря. Человек в древности создал оазис Хорезм, и человек в недавней современности же этот оазис почти полностью уничтожил.
Феноменальное это дело – уничтожение целого земледельческого оазиса, который до этого просуществовал три с половиной тысячи лет, невзирая даже на опустошительные походы Чингисхана и эмира Тимура.
Но почему? Такое чрезмерное развитие орошения нельзя объяснить одними только ошибками, как нередко делается. Даже если говорить об ошибках, то негативные последствия чрезмерного орошения были ясны уже в 1970-х годах и были все возможности допущенные ошибки исправить. Только этого не делалось. Более того, все попытки критически рассмотреть сложившуюся ситуацию пресекались. Например, в 1983 году Институт географии АН СССР составил и отправил с Госплан СССР «Докладную записку по вопросу о деградации экосистем Аральского моря, дельт Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи и антропогенном опустынивании Приаралья, вызванном безвозвратным изъятием стока среднеазиатских рек с целью интенсификации орошаемого земледелия». В ней говорилось, что расширение орошаемых полей зашло слишком далеко и предлагалось перейти к экономии воды. Эта записка группой академиков ВАСХНИЛ была назвала «тенденциозной». Даже в апреле 1987 года, когда рыбный промысел на Арале погиб, а соль уже засыпала окрестности, на первом совещании в Нукусе, столице Каракалпакской АССР заместитель министра мелиорации и водного хозяйства СССР П. Полад-заде заявил, что чем скорее Арал высохнет – тем лучше.
Только в сентябре 1988 года по итогам более чем годичной работы Правительственной комиссии по экологической ситуации в бассейне Аральского моря, было принято решение о сокращении заданий на ввод новых орошаемых земель, приостановку с 1991 года строительство крупных оросительных систем и сокращение потребления воды к 2000 году на 25%. Только это Аральское море не спасло бы. Такая экономия дала бы максимум 20-21 кубических километров воды, тогда как с Арала в год испарялось 35 кубических километров. Минводхоз СССР тогда носился с планом переброски 29 кубических километров воды из Оби в Среднюю Азию, специально для расширения хлопковых полей.
То есть, эта политика не рассматривалась как ошибочная. Дело в том, что хлопок в 1970-е и 1980-е годы стал ценным экспортным товаром. В 1980 году производилось 10 млн. тонн хлопка-сырца, что давало около 2,6 млн. тонн хлопка-волокна. Из них от 650 до 991 тысяч тонн хлопка-волокна шло на экспорт. СССР производил 7,8 млрд. метров хлопчатобумажных тканей, которые в конце 1980-х годов также пошли на экспорт: в 1985 году – 116 млн. метров, а в 1990 году – 475 млн. метров. Хлопок – дело прибыльное. Председатель Совета министров Туркменской ССР А. Хажымуратов заявлял, что республика от орошаемого земледелия, главным образом, хлопководства, получает в год 3 млрд. рублей чистой прибыли