На следующий день история повторилась: несчастный шкафчик вновь вскрыли, но аккуратно, без разгрома и порчи (уже нового) замка. Внутри лежал банан, аскорбинки в обертке и записка с унизительным: «Тренируй нервы и горло». Кирилл вздернул бровь и последовал совету. Съел аскорбинку тут же, а банан в классе. Он жевал и проглатывал с особенной агрессией, таращась на Илью всю перемену.
С того раза дня не проходило, чтобы Кирилл не наблюдал у себя какую-нибудь находку. По большей части неприятную: в начале были глупые записки, написанные коряво и с ошибками (Кирилл рвал их без раздумий), после этого некто решил превратить его шкафчик в мусорку и принялся подбрасывать внутрь упаковки от сэндвича с крошками внутри, фантики от конфет и шоколадок, пустые пачки от сигарет, выпитые баночки колы. Кирилл никак не реагировал, молча выкидывал все в мусорку.
Затем этот кто-то неожиданно поменял тактику. Однажды вечером Кирилл нашел в своем рюкзаке стеклянную баночку детского питания. Нежное лицо младенца улыбалось ему с этикетки, соседствуя с тремя розовыми персиками. Кирилл долго и протяжно смеялся в подушку, наконец поняв, что к чему. Для подтверждения его догадки неработающий спортзал виделся неплохим решением. Илья отрабатывал все заваленные контрольные: мыл лавки, маты и мячи от строительной пыли. А Кирилл вызвался за ним проследить.
В подсобке, среди кучи хлама Илья долго смотрел ему в лицо… прежде чем предложил закурить. Голова начала кружиться уже спустя четыре затяжки: две неудачные и две глубокие, сухие. Что конкретно ему подсунули, Кирилл не знал и не особо интересовался. Его плющило и распирало от смеха, он никогда еще не чувствовал таких легкости и счастья, словно все сознательные годы волочил за собой горные хребты и теперь, наконец, его плечи свободны. Травка смягчила вытянутое хмурое лицо Ильи. Для конченного недоумка он выглядел в какой-то степени очаровательно.
– Здесь все схвачено. Никто не зайдет.
Кирилл даже укуренным понимал, что это не просто треп. Илья ставил перед фактом: ни в спортзале, ни поблизости нет ни одной живой души кроме них. Сердце билось мелко и быстро, прямо как у тех антилоп в классе.
Момент истины, ради которого и затеялся весь этот цирк, нагрянул с той же быстротой, с какой у Пыги сорвало крышу. Зажатый между стенкой и полкой с мячами, Кирилл ликовал и злорадствовал. Илья больше не представлял опасности, и Кирилл в любой момент мог оттолкнуть его со словами:
«Было бы неплохо растрепать всей школе, ох, нет, всему городу, что Пыга, самый отпетый и беспринципный на районе, на самом деле – латентный педик. Уверяю, все они будут в восторге от столь пикантных подробностей твоей жизни. Прекрасная идея, я считаю! Ох, Илья, нехорошо обманывать своих друзей, знаешь?»
Илья, словно услышав эти мысли, схватил его за руку, сжал пальцами намертво, как капканом. Кирилл заметил, что ногти тот подстриг до самого мяса.
Следующая встреча в спортзале тоже обещала пройти лихо, и курево в этот раз было какое-то дикое, накрывало по-страшному. Илья выправлял из брюк рубашку и говорил, как сильно все это ненавидит.
Кирилл еще раз глубоко затянулся и запрокинул голову. Его рука опустилась на шею Ильи и надавила.
– Хороший мальчик. – Он прошептал это сиплым шепотом сквозь молочную дымку, на пике триумфа.
Тогда же за спиной упало что-то и покатилось. Илья крупно вздрогнул и клацнул зубами. Кирилл сдавленно вскрикнул, повернулся лицом к закрытой двери.
И обнаружил там щель, сквозь которую на них смотрели глаза, полные истеричного ужаса. Мурат поднял тубус с пола и побежал. Кирилл слышал в его испуганных шагах свой конец.
Клуб, в котором на днях отгремел выпускной, когда-то тоже был спортзалом. Либо все это наказание свыше, либо чей-то отвратительный пранк, не иначе. «Ничего особенного не произошло. Если подозрения подтвердятся, я все решу. Мне нужно уехать отсюда, никто мне не помешает». На первом этаже в гостиной мама выключает телевизор. Сейчас она пойдет на кухню, нальет стакан воды и выпьет снотворное.
Илья сплевывает на руку и расстегивает ширинку.
Ва-банк
Он стоял здесь в начале месяца с дорожной сумкой через плечо, ругался и плевался на всех и вся, но больше всего на родителей. Сейчас злость на родителей сменяет целый букет неоднозначных эмоций, начиная с панического страха, заканчивая растерянностью. Тень от остановки нисколько не смягчает жару. Денис варится в собственном соку. И что теперь делать?
Это относится даже не к Кириллу, который назначил встречу здесь и уже опаздывал, а целиком и полностью к Мурату. Прекращай, сказал он. Просто уйди, сказал он.
Прошлой ночью было холодно. Денис почти не спал. Славка сбоку громко храпел, а Мурат не подавал признаков жизни за могучей спиной Толика. Так хотелось отмотать время назад, не послушаться, не уйти никуда, остаться в палатке и… что потом? Оправдаться? Извиниться? Или, может, снова потянуться к губам и получить за это в лицо? Он уже поторопился, уже выставил себя невообразимым идиотом. Приближаться к Мурату маленькими шажочками сквозь тернии, чтобы в итоге спустить все то немногое в унитаз. Профит. Котов сейчас определенно чувствует себя в разы хуже.
Но может ли сам Денис быть уверенным, что действительно такой? Если нет, то все дальнейшее до смешного просто: не знаешь – не суйся.
Он трет губы тыльной стороной ладони, вспоминая, как пылко он целовался с Муратом. Это не та легкая демо-версия, как с Юлей, а что-то… взаимное в истинном значении этого слова. Что-то, что Денису теперь не светит. «Конечно, почему бы не подумать о своих эгоистичных хотелках, когда есть проблемы поважнее».
К остановке, подняв рыжую пыль, подъезжает рейсовый автобус. На стекле – табличка с маршрутом до города. Водитель, отпив кофе из непроливайки, выжидающе глядит на Дениса. Тот на остановке один и никуда пока не…
– Хей! Прости, что заставил ждать!
…едет. Кирилл поправляет лямку рюкзака, забегая в открытую дверцу.
– Не стой столбом. Залазь.
– Куда мы?
Они садятся в самый конец. Кирилл выглядит воодушевленным, и это настораживает. Денис повторяет вопрос.
– В ТЦ. Одежды бы купить. А то в столице все это, – показывает на свою полосатую рубашку и широкие шорты, – уже не прокатит.
Почему Кирилл решил позвать его, ведь очевидно, что друзей у него до кучи… Зачем весь этот аттракцион помпезного дружелюбия?
Автобус трогается. Пегов, как ни в чем не бывало, рассказывает, как ждет своего отъезда в Москву и не перестает считать дни. За стеклом дома уступают место желто-зеленому полю и неровным вершинам подлеска.
– Папа уже нашел мне квартиру. Он, как и я, против всех этих общаг, общих душевых, ну знаешь, да? Я рад, что он понимает, что мне нужен комфорт, чтобы хорошо учиться.
– Балдеж. – Денис грустно вздыхает. – А у меня отец вечно на работе. Мама, когда отдых планирует, всегда под него подстраивается. Осенью хотят в горы, а мне не нравятся походы, не нравится сырость в лесу, жара не нравится тоже, не нравится…
– Все? Не нравится все? – Кирилл хохочет по-доброму, совсем как взаправду. – Тебе совсем не угодишь.
Он, оказывается, тот еще любитель пошопиться: не устает ходить от примерочной до примерочной. Денис любезно держит многочисленные вешалки, отчего у него ломит спину, тащится где-то сзади, потому что у Кирилла широкий шаг.
На рынке пахнет уличной едой, шкворчащим маслом и чем-то солено-сладким. Кирилл покупает им обоим по острому шашлыку на шпажке. Свой он откусывает лишь пару раз и выбрасывает, мол, много лука и невкусно. Рядом пробегают звонкие дети в школьной форме, возможно с какой-то секции, возможно с фестиваля. Они останавливаются около фургончика с мягкими игрушками. Кто-то берется стрелять. Денис с тоской думает, что, не закончись вчера все так глупо, может быть, когда-нибудь получилось бы погулять здесь не с Кириллом, а с Муратом. В этого белого зайца с розовым бантом Денис бы точно попал, даже не с третьей попытки, а с первой. Мурату эта игрушка не нужна, он бы точно отдал ее сестре. Интересно, как там Милана? Денис давно ее не видел.
Кирилл необоснованно сильно раздражается, когда не может найти пустую лавочку среди кучи занятых. Денис уже смирился с тем, что настоящий Пегов невообразимо далек от образа милой пуськи, и больше ему не верит. Чего уж говорить, он перестал ему доверять еще на выпускном. Их ложное братание нервирует, потому что правила изначально устанавливал не Денис. Но сегодня все обещает измениться в его пользу.
Когда они, наконец, находят пустое место, Кирилл с интересом спрашивает:
– Ну, давай, рассказывай, как тебе наш выпускной? Хорошо повеселился?
Денис чувствует, как быстро бьется сердце.
– Все тип-топ, организация отличная. Оттянулся как следует в свой день рождения. Спасибо, что пригласил.
Кирилл горделиво сияет.
– О, знаешь, организацией управляли я и мой одноклассник. Как хорошо, что ты не скучал. Этот выпускной запомнится на всю жизнь, скажи же?
Еще бы, думает Денис, тебе так точно. Ни Мурат, ни он сам никогда этого не забудут.
«У кое-кого, видать, действительно большой, раз ты так оттаял ко мне».
– Кстати, я тут слышал, – длинные пальцы как паучьи лапы цепляются за плечо, – ты, оказывается, с Юлькой танцевал? И как оно?
Денис пожимает плечами. Как, как? Приятно, как еще?
– Ой, да не ври! Целовались же, да?
– Чего? Какая разница, целовались мы или нет?
– Многие ребята задаются вопросом, встречаетесь ли вы.
Денис направляет на Кирилла прямой как копье взгляд.
– А что насчет тебя? – спрашивается само собой. На дне зрачков прячется вопрос иного рода. – Ты хорошо… повеселился?
– Само собой. – У Кирилла дрожит кадык.
Денис едва заметно приподнимает уголки губ. Он сейчас задает вектор разговора, в этом нет сомнений.
– Я со многими заобщался там. У вас много клевых ребят. Но один урод толкнул меня в толпе. Такой в черном весь типчик. Низкий. – Кирилл и бровью не ведет. – Короче, неприятно было.