Ржавые ворота со сломанной цепью огораживают щетинистое здание с разбитыми окнами, с безмолвно кричащей дверной пастью. Листы шифера на крыше облуплены, заросшие мхом. Где-то поверх настила торчат частые осколки, как вздыбленная шерсть побитого зверя. Мурат знает, что внутри дико и грязно, кругом окурки, куча стекла и отсыревшего хлама. Это место – настоящая берлога для таких, как…
«Пыга?» – Сердце бьется мелко и быстро в нарастающем страхе.
Точно он. У стены с красным глазком сигареты между пальцев. Вокруг темень, но его низкую фигуру с опущенными плечами ни с кем не спутаешь. Рядом с ним о крыльцо всем своим карикатурно высоким ростом опирается Кирилл.
– Какое облегчение, что вас двое, – говорит он, привычно начиная с прелюдий. – Неважно выглядишь, Дэн.
Мурат чувствует угрозу подкоркой. Их сюда не просто так позвали, уж точно. Он делает шаг вперед, чтобы Кирилл переключил свое внимание с Дениса на него.
– Мы здесь, чтобы поговорить о нем?
Кирилл качает головой.
– Не только о нем. Обо всех нас.
Что за очная ставка? Красный глазок вспыхивает в последний раз, и Пыга топчет окурок ботинком. Слышно, как Денис громко сдувает прядь со своего лба.
– У нас с тобой договор был. – Пыга говорит низко и обманчиво равнодушно.
В его светлых глазах есть что-то разбитое и усталое. Свою кличку он получил как раз поэтому. Мурат давно не пересекался с ним вот так, лоб в лоб, но никогда не забывал, что Лапыгин – конченый на всю голову.
– И я его не нарушил.
Кирилл усмехается визгливо, не прикрыв рот.
– Это! – Он резко направляет палец на Дениса. – Это ты называешь «не нарушил»? Он в курсе всего.
Мурат разворачивается. Денис машинально тянется к нему, сжимая пальцы на локте. Да, он тогда подслушал их в туалете, но едва ли он понял, о чем шла речь.
– Надо же. – Мурат решается на блеф. Где Денис успел налажать, он выяснит позже. – Я пришел сюда, чтобы обсудить, как у вас яйца от каждого шороха поджимаются? Если на повестке дня нет больше ничего, кроме этого бреда, то желаю приятного вояжа…
– Закройся. – Тон Пыги предостерегающий. – Вы никуда не уйдете, пока я не разберусь во всем. Эй, ты, – Денис теряется от такого пренебрежения, – рассказывай давай.
– Слушайте, я вообще не при делах, понятно? – Его ответ звучит правдиво возмущенно. Он дергает Мурата за толстовку. – Ты куда меня привел? Это кто еще?
Мурат невольно проникается к нему уважением. Денис уверенно играет, и на короткое мгновение есть надежда, что на его притворстве можно выехать, однако Кирилл, будучи лицемером поискушеннее, мгновенно перекрывает лазейку.
– Такой в черном весь, – произносит он медленно, обращаясь не к Мурату. – Типчик. Низкий.
Что бы он ни имел в виду, Денис мгновенно это улавливает. Сжимает челюсти плотно, и Мурату в ту короткую секунду стоило бы позаботиться о том, чтобы они оставались сжатыми до победного, потому что…
– Я-ничего-не-видел, – сквозь зубы, с дрожащим от волнения кадыком, с той финальной злостью, с которой обычно ставят точку в разговоре.
У Мурата по спине течет холодный пот.
Пыга не церемонится, в таких ситуациях он не тянет как Кирилл. Спрашивает в лоб, быстро и остро:
– Что не видел?
Денис распахивает глаза и пятится назад. А потом Мурат не успевает: ни помочь замять оговорку, ни защитить, ни защититься самому. Пыга больно отталкивает его в сторону.
Денис успевает только открыть рот.
– У тебя должок еще с выпускного, – слышит тот, перед тем как сильные руки хватают его за грудки и волочат по земле.
Мурат кричит в ответ на крик Дениса. Дергается на помощь, но Кирилл хватает его грубо за капюшон и толкает в противоположную сторону. Мурат видит, как в темноте громко падает велосипед, как чья-то ноги запинаются о колесо, как мешанина из ног-рук, сиплых матов («Ты, блядь, психованный! Отвали от меня!») и болезненных стонов исчезает за углом склада.
– Вы долбанулись! – вторит Мурат, силясь извернуться. Он чувствует спиной, как загнанно Кирилл дышит, его грудь ходит ходуном. – Скажи ему прекратить! Скажи!
– Мы договаривались! – Речь Пегова въедается в уши ядом крикливой обиды. – Ты обещал мне, забыл?!
Где-то там в темноте голос Дениса громко подскакивает и дрожит.
– Хватит! Прекрати!
«Он же убьет его. Господи, что я наделал, что я наделал».
Мурат умудряется вцепиться Кириллу в волосы. Тот шипит, ослабляет хватку, но не бдительность. В момент, когда почти получается вырваться, Кирилл ставит подножку, и Мурат падает на спину.
– Я хочу уехать! Я должен уехать! – Пегов наваливается на него всем весом, сжимает запястья с паучьей проворностью. – Ты почти все испортил! Как много ты ему растрепал, а? Как много?
– Вы оба психи. Ты сам во всем виноват! Ты мог тогда поговорить со мной! Всего лишь поговорить!
– Чтобы ты осудил меня? Чтобы рассказал всем?
– Я бы никогда этого не сделал! Но ты выбрал трусливо меня избегать! Подставлять исподтишка! Портить мне жизнь!
Со стороны угла склада, куда Лапыгин уволок Дениса, теперь стоит нехорошая тишина. Один бог знает, что за ней прячется.
– Нет-нет-нет. Ты сам! Сам! Са-а-ам! – Челюсть Кирилла двигается словно в припадке, словно еще чуть-чуть, и он прикусит себе язык. – Ты мог позвать с-своего дружка-волейболиста на помощь! Но ты принимал побои как сраный м-мученик! Ой, какой я бедный и несчастный. – Его голос меняется на писклявую пародию, а глаза блестят неадекватным блеском. – Какой з-забитый! Жертва слухов и обстоятельств. Никто не подумает на меня, п-правда же? На это ты рассчитывал, когда Илья слег в больницу? На это? Отвечай!
Громко разбивается стекло. Кусты шиповника, что вьются у обрыва, жалостливо хрустят. Мурат отвечает:
– Кирилл. Посмотри на себя. Ты невообразимая мерзость.
Лицо Пегова замирает, превратившись в холодный воск.
– Неправда. Я ведь… – Нижняя губа Кирилла дрожит. – Я ведь тогда поменяться хотел. Для тебя.
Мурат впервые видит его таким: без скорлупы, переломанным и жалким. Сейчас ничего не стоит раздавить его, как противное насекомое. Но он пользуется этой эмоциональной паузой не чтобы освободиться и выбить из Кирилла все дерьмо, а чтобы освободиться и вспомнить, почему он здесь и где сейчас Денис.
Когда истошный крик доносится до их ушей, Кирилл мгновенно срывается с места:
– Илья?
Мурат мчится вперед, к обрыву, запинается об упавший велосипед и раздирает руки в кровь. Пыга смотрит на него с неподдельным шоком в глазах. Кирилл первый понимает, в чем дело.
С обрыва вниз с опасным шуршащим звуком катится мелкий щебень. Вода в яме переливается черным мазутом.
– Твою мать, Илья!
– Какого… хрена ты творишь?
– …ты куда?
– …ты что пл…вать не умеешь!
– И Царев не умеет!
он
он
&&#@^%
– Он ут…нул?
– …он оступился.
– Я не толкал его!
…ступ…ся
не…толк…л
не толкал
– Толкал!
– ТОЛКАЛ!
– ТЫТОЛКНУЛЕГО!
– Закройсвойрот!
– Кир, стой!
– Котов.
– …ша…гай.
– Спускайся сам.
– Котов.
– …туда?
– Кир там и…
– Не навернись.
– Котов!
&*#$@@^?!
– Котов!
#^&*$@!!!
– Котов!
Щека горит огнем от пощечины. Пока он моргает, Лапыгин бьет еще раз.
– Ты вообще меня слышишь? Соображай давай!
Кирилл держит кашляющего Дениса поперек живота. Они оба мокрые и крупно трясутся от холода. Мурат трясется от нервного срыва. Пыга раздраженно обзывает Кирилла «благородным долбоебом», тот отвечает крепкой скачущей матершиной. Мурат не прислушивается к их перебранке. Он смотрит на Дениса и хочет умереть от стыда прямо сейчас. Того громко рвет в траву. Кирилл брезгливо его встряхивает.
Когда Денис забирается на спину, Мурату тоже становится зябко и мокро. Царев стучит зубами, держится руками и ногами со всех сил, и, если бы не контекст, Мурат подумал бы, что он хочет его удавить.
Те двое остаются на барже, наверное выяснять отношения. Плевать на них, пусть теперь выкручиваются как могут. Больше никаких контактов с Пеговым, никаких попыток что-то склеить! Мурат знает, что будет благодарен ему за спасение Царева, и это единственное, связанное с ним, он готов пронести через всю жизнь горьким «спасибо». Денис влажно кашляет и говорит, что в желудке будто мальки плавают.
– Это не мальки. – Мурат опускает его на землю и убирает прилипшие волосы с его лица. – Тебя сейчас снова вырвет.
В ванне Денис стоит кое-как, его колотит, и голова прячется в плечи, покрытые пупырышками мурашек. Мурат помогает ему освободиться от верха.
– Подожди. Сейчас я… сейчас. – Он суетливо отшвыривает шторку душа и выворачивает кран горячей воды на полную мощность.
– Стой! – Царев внезапно всхлипывает и отшатывается, врезавшись в ребро стиральной машины. – Выруби. Вы-вы… выруби.
Белый пар оседает на зеркале пленкой. Денис забивается в угол, слезы текут по его щекам неровными дорожками.
Мурат остается с ним на чердаке из-за страха и соображений безопасности. Но что ему сказать, как его успокоить и как успокоиться самому, придумать не может. Может только посмотреть в аптечке успокоительное, но поможет ли? Не станет ли Денису хуже? А может, поискать ему пакетик подышать? Какие таблетки тут вообще нужны? Денис говорил, что ходит к врачу, значит, ему прописаны препараты. Он носит их с собой? Может, они в карманах его одежды, которая сейчас сушится? Надо быстро спуститься и проверить.
– Не уходи. – Денис отворачивается к стенке, закрыв лицо ладонями. – Я т-так мерзну.
Когда мама мучается одышкой, Мурат всегда обнимает ее, гладит по голове, чтобы она не переживала эти боли в одиночку. Он аккуратно ложится рядом, накрывает их обоих одеялом. Мурат умеет успокаивать касаниями, но уместно ли дотронуться до Дениса сейчас?