– Т-ш-ш. – Он не слышит себя. Слова идут по наитию. – Все в порядке. Я здесь.
Денис прижимает колени к груди. Его спина крупно дрожит.
– Все будет хорошо. Скоро все пройдет.
Что еще у него есть, кроме слов? То, что случилось на барже, только его вина. Денис хотел уехать, а Мурат не хотел отпускать по своим эгоистическим соображениям. Даже сейчас он сомневается, почему находится рядом – потому что проникся или потому что хочет почувствовать напоследок, что кому-то нужен. Мурат дотрагивается украдкой, гладит несмело: чужое плечо под его пальцами горит. Затем прижимается сам, угловато, со страхом ошибиться.
– Денис, – зовет.
Тот слабо булькает что-то в ладони.
– Послушай меня. Тебе нужно убрать руки. Ты задохнешься.
Денис не спешит отвечать: то ли не хочет светить зареванным лицом, то ли верит, что, зажимая себе рот, облегчит припадок. Мурат мягко убирает его запястье в сторону.
– Вдохни глубоко.
Плечо поднимается, слышится свистящий звук втягиваемого воздуха.
– Теперь медленно выдохни.
Денис тяжело обмякает в его руках. Ноги расслабляются, как и все тело, и коленки больше не упираются грудь. Мурат попросит сделать так еще раз.
И еще.
И еще.
Он контролирует каждый его дыхательный акт, запрещает себе торопиться и паниковать, держит на уме, что, если ничего не получится, поможет только номер скорой.
– Ты молодец. – Мурат улыбается ему в макушку. – Хорошо справляешься. Давай вместе на раз-два…
Ночь тянется бесконечно в отрывочном сне и беспокойных постанываниях. Денис видит под веками что-то, что снова заставляет его дрожать и тянуться лицом к коленям. Мурат два раза будит его, просит прекратить закрывать рот ладонью, а на третий раз привстает с твердой уверенностью повернуть Дениса к себе лицом. Тот не сразу перекидывает руку ему через бок. Мурат тоже чувствует себя неловко в такой тесноте, но время ли сейчас думать о подобном? Сейчас главное – пережить эту ночь.
Ближе к шести утра Денис окончательно успокаивается, дышит тихо и через нос. А спустя еще час Мурат просыпается от острого ощущения, что его разглядывают. Чердачное окошко пудрится рассветным сиянием, сквозь белые тюли украдкой крадется солнце. Денис чешет нос указательным пальцем и тихонько шмыгает.
– Спи. – Мурат просовывает руку себе под подушку. – Еще рано.
Денис беспомощно угукает и закрывает глаза. Лежит безмолвно минуту, затем убито говорит:
– Не могу. В мыслях тарабарщина какая-то.
Мурат думает о том, чем спасалась мама в такие моменты.
– На кухне есть зеленый чай. Заварить тебе?
– Нет. Я его ненавижу.
– Я тоже.
Денис цепляется зрачками в зрачки цепко, как рыболовным крючком.
– Так ты специально меня им поил? Тогда.
Мурат вспоминает, с каким раздражением в тот раз давал ему кружку, как через силу заставлял себя сидеть за одним с ним столом, и усмехается собственной дурости.
– Да, – кивает он и сразу же получает шлепок по сушке.
– Ну ты и жук!
И не поспоришь. В тот день на кухне из всех троих Милана была единственной искренней и доброжелательной. Прислушайся Мурат к ее ощущениям еще тогда, кто знает, куда бы повернула история.
У Дениса от широкой улыбки треснула губа посередине: он слизывает кровь, не высовывая языка. Его рот на фоне синяков краснеет обкусанно и воспалено. Он ловит Мурата на разглядывании, и крохотный уголек веселости в его глазах сразу же гаснет, сменяясь серой грустью.
– Одни неприятности от меня. Даже сбежать по-человечески не смог.
– Не приведи я тебя к Пегову, у тебя бы получилось. Прости меня.
Мурату страшно, Денис сейчас начнет подтрунивать, скажет что-то по типу «Ты? Извинился? Завтра точно будет ливень», но тот в ответ в удивлении покачает головой, мол, нет-нет, ты чего, не извиняйся. Мурат воображает, что если бы в какой-нибудь альтернативной реальности они танцевали вальс, то Денис смотрел бы только вниз и беспокоился, не наступил ли он на ногу. Нет? А сейчас не наступил? Точно?
– Чему ты радуешься? – спрашивает он. Мурат и не замечает, что улыбается этим дурацким мыслям. – Тому, что я никуда не делся?
– Возможно.
Смущенная улыбка округляет чужие щеки, но ненадолго. Денис на несколько мгновений смешно замирает с открытым ртом.
– Вот че-е-ерт, – разочарованно и громко. – Меня же бабуля убьет за велик. Я точно помню, что сломал спицу и погнул руль, когда…
Пауза.
Мурат знает, почему он замолчал. В ванной он собственными глазами видел, какие синяки Пыга оставил на его теле. Скорее всего, Денис стыдится их. Сколько бы он не ворочался за ночь, ни разу не давал повода думать, что ему плохо от чего-то кроме собственной фобии.
– Лапыгин тебя столкнул? – Мурат не спрашивает про саму драку.
Денис отрицательно мычит.
– В конце… мы говорили. Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, потому я начал активно языком чесать. Я не знал, что сзади обрыв. Пыга, он… сделал что-то резкое. Я испугался, отошел на пару шагов. Вот только земли там уже не было. – Он со свистом выдыхает сквозь сомкнутые губы. – Меня отрубило сразу. Очнулся, когда рвать начало.
Удивительно, но он не задается вопросом, почему так получилось, в какую сомнительную авантюру его втянули и почему Пыга на нем сорвался.
Мурат спрашивает об этом в лоб.
Денис берет его руку в свою:
– Я так устал от всего этого дерьма, так устал…
Его история начинается с того неприятного случая в туалете: он рассказывает про то, как драпанул оттуда на первой космической; как ему было стыдно, когда Мурат увидел его; про то, как среди мусорных баков заметил их – Кирилла с Лапыгиным – и сначала не поверил. Продолжилось все тем, что Кирилл назначил встречу, на которой Денис решил сыграть в агента. То, что он опростоволосился по-крупному, он понял, когда напоролся на ненависть со стороны знакомых, с которыми на днях пил из одной бутылки. Про конфликт в магазине он рассказывает вскользь, но связать его синяки с этими событиями не составляет труда.
Значит, Денис в самом деле в курсе всего. Кирилл трясется от страха не без причины, и сейчас ему ничего не мешает сдать ту диктофонную запись в полицейский участок. Но по какой-то причине это уже не вгоняет в панику так, как раньше.
– Поэтому ты решил уехать?
Кивок.
– Мне еще совсем хреново стало, когда Толик вчера начал толкать что-то про то, что жалеет, что свел нас…
– Свел? – Мурат аж приподнимается на локтях.
– Ну не свел, а как-то по-другому сказал, не помню. Я тогда расстроился очень.
– Не думал, что ты там будешь, если честно. – Мурат рассчитывал прийти к Славе и помириться с ним без лишних мыслей. Без лишних мыслей и лишних ушей.
– Аналогично.
Они решают немного помолчать.
Вокруг совсем светло. Птицы рассветно щебечут на ветках, жужжит шмель, стукаясь о стекло пушистым тельцем. Тюль тонкий, как молочная пенка, волнится еще не нагретым ветром. Денис без стеснения рассматривает лицо Мурата, играючи сплетает и разъединяет их пальцы. Есть в этом что-то успокаивающее.
– Как ты? Тебе что-то снилось?
Денис отвечает одними губами:
– Да.
От боли он сжимает рот в полоску и ложится ближе, так, что их лбы соприкоснулись. Когда он прикрывает веки, Мурат прикрывает свои.
– Расскажи. – То не голос. Нежный, как вуаль, выдох.
– Мне часто снится, как меня топят чьи-то руки. И это так взаправду… так по-настоящему. Я вчера думал, что умру.
– Ты воды из-за этого боишься?
Отрицательное мычание.
– Я даже Юрке об этом не рассказывал.
Мурат чувствует всю тяжесть ответственности, возложенную этими словами. Денис доверяет ему, «бесчувственному мудаку», несмотря ни на что.
– Когда мне было семь, дедушкина собака ощенилась. Хорошая была, никогда меня не кусала. – Он улыбается, и его вздох горячей струей обжигает Мурату губы. – Щенушки совсем еще новорожденные были, слепые и прилизанные… Я помню, как мы отдыхали на речке: родители, бабушка, дядя, я… дедушки все не было, и бабушка ворчала на него.
Тут он замолкает и в сомнении морщит подбородок.
– Зря я, наверно, начал… Сейчас уже понимаю, что это бред полный. Я был слишком впечатлительным ребенком.
– Я тоже. – Мурат двигается к нему, разъединяет их ладони, чтоб легонько притянуть к себе. – Когда мне было примерно столько же, сколько тебе, меня за ногу цапнула щука. – Денис бесшумно смеется. – Все верно, это действительно смешно. Я с того раза с опаской в речку лез. Представлял, как эти зубастые монстры прячутся в водорослях и ждут момента, чтобы – клац! – Мурат резко впивается пальцами ему в плечо в шутливой попытке напугать. Денис подскакивает с громким хохотом. – Укусить меня снова.
– Ага, – следует заговорщический ответ. – Значит, Котов Мурат до сих пор не научился плавать, потому что боится щук?
– Не совсем. Уже трудно сказать, что помешало мне научиться в подростковом возрасте. Ты можешь смеяться над этим, потому что мне самому смешно. Но я ни в коем разе не буду смеяться над тобой, если ты решишь дорассказать мне про дедушку. – Денис понимающе кивает и обнимает рукой за шею. Мурат продолжает, упираясь лицом в ткань чужой футболки: – И я не настаиваю. Не хочешь – не мучай себя.
– Спасибо. Я расскажу. Разговоры лучше поцелуев. – Мурат со смущенной усмешкой говорит: «Погоди, что?» Денис сразу перестает храбриться: – Прости-прости. – Затем откашливается и начинает: – Сегодня во сне… у меня было очень странное ощущение, будто я в курсе, кто меня топит. Знаешь, это похоже на тот случай, когда слово вертится на языке и все никак не вспоминается, хоть ты тресни… ерунда какая-то. – Денис зарывается пальцами в волосы Мурата, отвлеченно их перебирая. – Наверное, поэтому я сразу вспомнил о той собаке.
– С ней случилось что-то, да? – Мурат нутром чует, что вся эта история не имеет ничего общего с его зубастой щукой. Рассказав про нее в качестве поддерживающего примера, он уверенно посадил себя в лужу.