Из статьи я узнаю, что разбившийся катер был украден из оленьего заповедника в Палмдейле. Местный смотритель заявляет, что, очевидно, парни охотились на крокодилов, но их застигло ненастье и они перевернулись на большой скорости. Заряженный пистолет 22-го калибра – излюбленное оружие браконьеров – был найден в куртке молодого Фредди Молтера. Трусливый засранец!
Далее «Пост» пишет, что полиция продолжает расследование двух смертей, но не считает, что происшествие носит криминальный характер. Отсутствие на катере дыр 38-го калибра подтверждает мое полное неумение обращаться с дамским кольтом.
– Привет, незнакомец!
Это Дженет Траш. Я обнимаю ее и веду к столику в углу.
– Ты меня до смерти напугала, – шепчу я ей на ухо.
– Глупенький, – смеется она. – Просто надо иногда проверять автоответчик. – На ней ярко-зеленый топ, короткие цветастые шорты и серьги из блесны на лосося. Кожа на носу облезает, а пепельные волосы она выкрасила в рыжий.
– Хочешь узнать, что случилось?
– Да еще бы!
– Ну, все началось вроде в пятницу. В тот день, когда мы с тобой говорили про Джимми и его завещание. Короче, в тот вечер я как раз готовилась к работе – эй, можно мне круассан и булочку? И еще кофе было бы неплохо.
Я машу официантке, чтобы Дженет могла сделать заказ.
– Короче, одеваюсь я для работы…
– Стрип-камера Дженет…
– Именно. Стою я в ванной, надеваю спецназовский прикид… и тут начинается ад кромешный. Распахивается входная дверь, и я слышу голоса, мужские голоса, и эти парни начинают разносить мой дом. А я не знаю, прятаться мне или в окно сигать.
– Они знали, что ты дома?
– Не думаю, что это их волновало, Джек. Им было плевать, – отвечает она. – Итак, я сижу в туалете, чуть не об-сираюсь от страха – прости за грубое слово – и слушаю, как они крушат мои лампы. И, клянусь богом, я просто с катушек слетела. Точно тебе говорю, словно бес в меня вселился… эти чертовы лампы мне стоили недельной выручки. Поэтому я нацепила черную шапку с дырками и вломилась в комнату со своей пластиковой винтовкой за девять долларов. «Полиция! Полиция! Вы арестованы!» И эти двое, они струсили. Вылупились на мой прикид – и ка-а-ак дали деру!
– Ты их узнала? – спрашиваю я.
Официантка приносит круассаны, и Дженет умолкает, чтобы подкрепиться.
– Никогда раньше их не видела. Один был лысый и с пиратской повязкой на глазу. А второй – высокий и с веснушками.
– С длинными волосами?
– До задницы. Когда я его только увидела, подумала, что это баба. Он ломал мой компьютер, прикинь, Джек, эти уроды распотрошили мой компьютер. Понятия не имею, на кой он им сдался.
– Через минуту я тебе объясню.
– Так вот, они давай чесать, будто им яйца подпалили…
– А потом?…
Дженет снова берет тайм-аут, чтобы заняться булочкой с черникой.
– Они разворотили мою тачку. Поэтому за мной приехала подруга. И с тех пор я торчала в Лодердейле, маялась от безделья…
– Это ты звонила шерифу и просила не высылать никого к твоему дому?
Она виновато кивает:
– Я вспомнила, что у меня под матрасом трава припрятана. Я знала, что копы ее найдут, а зачем мне неприятности? Поэтому я скормила им историю «мой приятель немного покуролесил, но все в порядке, поэтому, пожалуйста, не высылайте наряд».
– Что ж, твоя затея сработала.
– Помнишь, я говорила про «Монастырь», про девчонок, которые одеваются перед камерой монашками? Это они меня приютили. Честно сказать, Джек, я боялась возвращаться домой.
– А хочешь знать, что испугало меня? Кровь на ковре, Дженет. Что там, черт возьми, случилось?
– Я наступила на разбитую лампочку, вот что. – Она задирает длинную ногу на столик, сбрасывает сандалию и демонстрирует грязную повязку на ступне. – Они побили мои прожекторы, и стекло валялось по всей комнате. Кровища фонтаном хлестала.
Официантка с кофе замерла около нашего столика, недовольно косясь на замызганные бинты.
– Швы накладывали? – вежливо интересуюсь я.
– Семь, – отвечает Дженет. – Ничего страшного.
– Большой лысый дядька – это был телохранитель Клио. А длинноволосый – ее так называемый продюсер.
Дженет громко вскрикивает:
– У этой шлюшки еще и телохранитель! – Она убирает ногу со стола. – Зачем они ко мне вломились? Что им было нужно?
– Музыка твоего брата. – Я жестом прошу у официантки счет. – Последний альбом Джимми.
– Быть не может! – Дженет гневно выпрямляется на стуле. – Да ну. Этого не может быть.
– Не беспокойся. Они уже покойники.
– Если бы.
Я подталкиваю к ней газету и тыкаю пальцем в заголовок статьи под фотографией: «Прогулка на краденом катере обернулась катастрофой». Дженет делает большие глаза.
– Давай-ка, – говорю я, – прокатимся.
Некоторые подробности этой истории вполне могут остаться в тайне. Например, Дженет не обязательно знать, что Эмму похищали или что я стрелял в Джерри и Лореаля.
Но я рассказываю ей достаточно, чтобы она могла представить себе картину.
– Им нужен был мастер-диск со всей музыкой, что Джимми написал на островах. Он был спрятан на яхте, мы нашли его после убийства Джея Бернса.
– И Джей в этом замешан?
– В том, что касается пиратства, – да. Про все остальное не знаю.
– Его «лучший друг», – язвительно говорит Дженет. – Что за люди! Но зачем они его убили?
– Он струсил.
– А что это за «несчастный случай»? – Она постукивает пальцем по фотографии в газете.
– Я сказал Клио Рио, что мастер-диск у меня. Мы договорились махнуться. Парни плыли на встречу со мной на этом катере, но перевернулись.
– А на что менялись?
– Это личное. Они у меня кое-что украли.
Мы ездим по улицам в моем «мустанге», потому что многолюдное кафе – не лучшее место, чтобы говорить об убийстве.
– Поверить не могу, что они стреляли в Тито. Срань господня! – говорит Дженет.
– Они думали, что у него есть копия жесткого диска. На этой компьютерной примочке твой брат хранил все песни со своего альбома. Они считали, что у тебя есть копия. Поэтому и влезли в твой дом.
– Это просто какое-то безумие. Бред.
– Это Клио, – возражаю я.
– Но зачем ей песни Джимми? У нее уже есть один идиотский хит. – Дженет смотрит в окно, качая головой, и вполголоса прибавляет: – Дурдом.
Я спрашиваю ее, была ли она хоть раз в студии на Эксуме, когда Джимми записывал музыку.
– Твой брат играл тебе хоть одну из новых песен?
– Очень давно, – отвечает она. – Он написал ее для одной девицы – она бросила его ради парня из «Рамоунз».[138]
– А как называлась та песня?
– Черт, дай подумать. Джимми написал тогда всего пару строчек. В основном мурлыкал и бренчал на гитаре.
– А ты узнаешь ее, если услышишь?
– Не знаю. Помню, песня мне понравилась, но с тех пор уже года три прошло. А может, и больше.
Я ставлю диск с «Сердцем на мели» в магнитолу и прибавляю звук. Дженет с любопытством слушает. Через восемь аккордов велит:
– Останови машину!
Чтобы выполнить ее просьбу, я совершаю пару опасных маневров, поскольку мы едем по шоссе в среднем ряду.
– Джек, давай же! – Она стучит кулаками по приборной панели.
Мигая фарами, я протискиваюсь в дыру размером с «фиат» между двумя тачками с восемнадцатидюймовыми колесами. Я беру курс на обочину дороги. Мои выкрутасы заставляют дородного байкера и смуглолицего бизнесмена на «линкольне» выразить все, что они обо мне думают, с помощью одного-единственного пальца. Я останавливаю машину. Дженет судорожно жмет на кнопки магнитолы.
– Поставь снова! Я хочу послушать еще раз! – требует она, в ее глазах стоят слезы. – Где эта чертова кнопка?
– Успокойся. Дыши глубже.
Я включаю диск заново и беру ее руки в свои. Мы слушаем песню ее брата еще раз. Дженет возмущается:
– Но ведь так называется альбом Клио – «Сердце на мели»? Что же это такое?
– Джимми эту песню тебе играл?
– Да, Джек. Эту самую. У нее еще не было названия, но я помню, как он хотел ее назвать.
– Как?
– «Ах ты, стерва, Кейт».
Обзавидуйся, Гершвин.
– Так звали ту девицу, что его бросила, – говорит Дженет. Она показывает пальцем на динамик: – «Сердце на мели, мое сердце на мели»? Когда Джимми мне ее играл, там было «Ах ты, стерва, Кейт. Ты паршивая свинья».
– Пожалуй, новый вариант мне нравится больше.
– Ладно тебе придираться, Джек. Он же еще не закончил.
И то верно. Песня Пола Маккартни под названием «Яичница» в итоге стала «Вчера»[139] – самой известной композицией в истории музыки. Хотя стихотворный размер у строчек «ахты, стерва, Кейт» и «сердце на мели» совпадает, я сомневаюсь, что происхождение композиций Джимми обречено на включение в поп-фольклор. В любом случае музыка закончилась, и Дженет снова собирается расплакаться.
– Такая красивая песня получилась, – говорит она.
– Помнишь, ты все удивлялась, зачем это Клио понадобилось убивать твоего брата? Вот это и есть причина. Ей нужен был новый хит, и она решила заполучить эту песню.
– А Джимми не соглашался ее отдать.
– Приз в студию. – Я вывожу «мустанг» обратно на дорогу. – Однако вот в чем засада: я не могу ничего доказать.
Помимо Клио, все, кому известна правда, мертвы: и Джей Бернс, и два придурка, которые были на катере. Тито жив, но от него мало толку. Он даже не присутствовал на записи песен в студии.
– Выходит, тебе не с чем идти к копам? – мрачно переспрашивает Дженет.
– Боюсь, что так.
– И ты ничего не можешь написать в своей газете?
Да, это еще одна горькая правда.
Мы едем обратно в кафе. Дженет спрятала покрасневшие глаза за темными очками. Музыку она давно выключила. Я спрашиваю, что она обо всем этом думает.
– Я никак не возьму в толк, как Клио это провернула?
– Наверное, мы уже никогда не узнаем.