– Неужели он и тебе на меня жаловался?
– Да нет, это мне передали. А вчера он вдруг предложил мне перейти к нему на отделение. Совесть, что ли, замучила?
– Ты согласилась? – спросил Георгий, холодея. Мало того что жена и любовница трудятся в одном стационаре, а если еще в одном отделении…
– Отказалась, конечно. Неужели я пойду работать к человеку, который моего мужа поносит?! Сказала, что у него операции большие, а я с диабетом не могу по шесть часов выстаивать. Вообще странно, что я ему понадобилась, у него своих врачей хватает… Ты сам-то будешь с ним дальше дело иметь?
– А куда я денусь?
– Ну мало ли кто распространенными опухолями занимается! Да в любую поликлинику сходи, договорись…
– Не так все просто. Во-первых, у нас много неопубликованного материала, если мы разойдемся, он пропадет. Потом у Спирина связи, выходы на фармкомитет…
– А ты уверен, что он воспользуется этими выходами? Может, ему выгоднее держать тебя в роли подпольного волшебника, владеющего чудо-средством?
– Не думаю. После того, что ты рассказала, он свинья, конечно, но не воплощенное же зло! – Георгий сыто откинулся на стуле и вытащил сигарету. Давненько они с женой не разговаривали так откровенно и так долго.
Марина поднялась мыть посуду.
– Эх, зачем судьба свела вместе двух таких честных идиотов, как мы с тобой! – в сердцах бросила она.
Глава третья
Миновав полосу темного леса, Марина спустилась к болоту и села на поваленный ствол, наслаждаясь теплым осенним солнцем. День выдался мягким, светлым, хрустально-голубое небо было покрыто сетью мелких облачков, будто там, наверху, лопнула огромная подушка и из нее высыпался пух. Болотная трава уже пожухла, стала ржаво-желтой, но некоторые кочки были красны от клюквы, и Марина предвкушала, как сейчас будет прыгать от одной кочки к другой и собирать, собирать! Болото маленькое, ей хватит двух часов, чтобы его обойти, а потом она отправится на электричку – через лес, где красные кроны сменяют золотые, а под ногами пружинит изумрудно-зеленый мох.
Она очень любила гулять по лесу. А ведь эти прогулки приносили еще ягоды и грибы, существенное подспорье в хозяйстве.
Процесс собирательства вытеснял из ее головы все мысли, кроме простейших. Гриб! Кочка с клюквой! Еще гриб! Опята! Ничего нет! Куда повернуть? Но сегодня опустошение мозга не удавалось. Она рассеянно проходила мимо урожайных кочек, потом спохватывалась, начинала собирать, но обычно ловкие пальцы вдруг замирали…
После операции прошло уже больше недели, но смерть несчастной женщины не давала Марине покоя. Она винила себя, проклинала Спирина, но больше всего убивалась по собственной судьбе.
Ведь и Маринино существование может в любой момент грубо нарушиться смертельной болезнью. И так она уже носит в себе бомбу замедленного действия. Диабет пока помалкивает, но от него можно ждать всего, что угодно. Да вот хоть сейчас у нее от физической нагрузки упадет сахар – и ау!
Георгий, человек с высшим медицинским образованием, знает о таких случаях с диабетиками, но отпускает ее одну! Изображает заботу: не забудь мобильник и конфетки, но что от них толку, если она свалится замертво посреди болота? Кто сунет ей в рот леденец и позвонит по сотовому? У больного человека сахар может упасть так резко, что он не почувствует никаких тревожных симптомов и не успеет принять меры…
В унисон ее мыслям небо вдруг затянуло серой тучей, и пейзаж сразу стал мрачным, пугающим. Разноцветные кроны разом поблекли, а засохшие стволы, торчащие из болота, превратились в угрюмые серые призраки. Закаркала ворона, и Марине стало совсем не по себе. Почему-то подумалось, что так же тоскливо выглядит преддверие ада…
«Интересная у меня психика! – усмехнулась она. – Больна я, конечно, на всю голову, причем фобии органично сочетаются с депрессиями. Казалось бы, если не чувствуешь вкуса к жизни, если она уже много лет видится в серых красках, что же бояться смерти? А ведь если посмотреть со стороны, у меня нет причин убиваться: нормальный муж, замечательный сын, интересная работа. Диабет – это не рак, с ним живет один процент населения Земли, да и форма у меня самая легкая. Но почему-то я считаю свою жизнь невыноси мой и безрадостной и не жду от нее ничего хорошего. Просыпаюсь по ночам с сердцебиением и дикой тоской – то от мысли о безнадежности своего земного существования, то от мысли, что мне угрожают страшные болезни, которые могут это самое существование прервать.
Нелогично! – сказала она себе. – Если тебе так плохо живется, ты должна приветствовать болячки-избавители, а если боишься смерти, значит, твоя жизнь вполне ничего. Вспомни-ка – ты ведь и в двадцать лет не особо радовалась… А есть люди, готовые радоваться каждому дню!»
Незаметно для себя она наполнила корзину, притороченную к поясу, пришлось пересыпать клюкву в рюкзак.
В юности было так много интересного, но она пропустила все, а теперь не вернешь. Это как чай покупать оптом – думаешь, его еще много, а потом – бац! – последний пакетик.
Жизнь прожита, и ничего хорошего уже не случится. Единственный источник счастья – успехи сына. Но сколько можно на них паразитировать? У Славика своя судьба, он хорошо учится и занимается спортом не для того, чтобы сделать мамочке приятное.
Правда, пройдет немного времени, и он родит ей внуков, она будет их воспитывать и снова сможет пережить рассвет человеческой жизни…
Блин, да о чем она думает? Ее ровесницы рассекают в мини-юбках и с открытыми пупками, многие замуж только собираются, а она о внуках мечтает! Ненормально это! Сходить, что ли, к психотерапевту? Сколько стоит вернуть вкус к жизни? Нет, пожалуй, такого баловства их семейный бюджет не выдержит.
«Да и зачем тебе психотерапия? Сходи на отделение к Спирину, посмотри там на пациентов и пойми, что тебе грех жаловаться! Вот, например, эта несчастная женщина, которую вы зарезали, у нее были основания роптать на судьбу, а ты-то!»
Но увы, понимать не значит чувствовать… Может, все же пора таблетки пить?
Георгий заглянул в комнату сына:
– А ты что на тренировку не идешь?
Это был вопрос не любящего отца, но изворотливого конспиратора: в субботу Марина обычно дежурила, Славик же к четырем отправлялся в спортшколу, а после ехал ночевать к бабушке. После ухода сына Георгий выжидал полчаса, чтобы не столкнуться с ним на остановке, и летел к Лене. Вечером он звонил теще, узнавал, добрался ли сын, – опять-таки не из беспокойства, а чтобы избежать провала: вдруг Славик вернулся домой и обнаружил его отсутствие? А еще он от Лены обязательно звонил жене на работу.
– Я ногу потянул, – ответил сын с дивана.
– А! Не повезло, – посочувствовал отец, хотя с большим удовольствием чертыхнулся бы: ночь любви оказалась под угрозой срыва. – Что читаешь?
– «Два капитана». – Славик обожал книги про героев-летчиков и сам собирался в авиацию.
Георгий присел на край дивана. Он не был внимательным отцом и мало интересовался жизнью подрастающего поколения, но, поскольку работал среди женщин средних лет, знал, что современные дети сутками просиживают за компьютерными играми, отвлекаясь только ради секса после таблетки экстези на дискотеке в ночном клубе.
Славик же в понимании Георгия был совершенно нормальным парнем с нормальными жизненными ориентирами и нравственными ценностями. И в этом заслуга исключительно жены.
– Почему мама не сказала мне, что ты ногу повредил?
– Да ерунда. Ходить-то я могу, тренироваться нельзя только.
– Тебе скучно, наверное? Может, позовешь друзей?
– Так все на тренировке.
«Рвану сейчас к Лене, а часов в десять вернусь, – решил Георгий. – Скажу, что мне надо на работу. Славик только рад будет остаться один».
Но, выйдя на улицу, Георгий почувствовал угрызения совести: он идет к любовнице, бросив больного сына. Пусть Славик и не нуждается в уходе, но он привык к активной жизни, сидеть дома одному субботним вечером ему наверняка скучно. Хотя общество отца вряд ли сильно его развлечет…
Лену хотелось видеть невыносимо. Но Георгий слишком ценил короткое счастье встреч с ней, чтобы позволить себе омрачить его беспокойством за сына и чувством вины.
Он зашел в неприметный дворик и сел на скамейку. Полная молодая женщина, гулявшая с ребенком, посмотрела на него заинтересованно. А что? Брюнет с проседью, ноги длинные, живот плоский… Интересный мужчина, черт побери! До встречи с Леной Георгий никогда не размышлял о своей внешности, но теперь ему хотелось нравиться дамам. Вежливо улыбнувшись, он достал мобильник.
– Лена?
– Где же ты? Я уже начала волноваться!
– Я не смогу сегодня прийти, у меня заболел сын.
– О господи! Что-нибудь серьезное? – Радостно-нетерпеливый тон Лены сменился озабоченным, и Георгию вдруг почудилась в этом игра, хотя Лена наверняка искренне переживала за Славика.
– Нет, легкая травма.
– Ну тогда приходи, хоть на пару часиков.
Георгий вздохнул:
– Лен, нет. Что он один будет дома сидеть?
– Да он только порадуется, поверь моему опыту!
– Ты не понимаешь. Меня совесть замучает.
Лена хмыкнула:
– Да? А может, просто тебе неохота ко мне тащиться? Думаешь: зачем, если трахнуться не успеем?
– Лена! Я не могу бросить ребенка, как ты не понимаешь!
– Это упрек? Конечно, у меня детей нет, где мне понять.
– Лен, прости… Я тебя люблю, ты же знаешь. И безумно хочу видеть. Я думаю только о тебе, и если бы мог, не расставался с тобой ни на минуту.
Он поймал себя на том, что выражается как герой слащавого сериала. Да и соседка по скамейке, похоже, прислушивается…
– Короче, увидимся при первой же возможности. Хочешь, завтра?
– Завтра воскресенье.
– Скажу, что мне на работу надо, и мы с тобой гулять пойдем.
– Ладно, посмотрим.
– Ты не сердишься?
– Расслабьтесь, Георгий Иванович, – засмеялась она, – долг есть долг.
– Как же я люблю тебя…