Потом произошла та самая история с Андреем Филипповым.
Никогда еще Катя не испытывала подобного унижения и стыда!.. О том, что с ней случилось, нельзя было никому рассказать, даже Ане. Конечно, подружка пожалела и утешила бы ее, но ведь с самой Аней ничего подобного не происходило… И не могло произойти – хотя бы из страха перед ее отцом.
Сумароков снова воцарился в Катиных мыслях. А что? Он богат и не связан узами Гименея. Правда, предложения сумароковских руки и сердца ждала Лада, что было очевидно для Кати, но она не принимала в расчет эту толстую корову.
Как заставить Валентина посмотреть на себя не только как на подругу дочери? Случай ей помог: Сумароков сломал ногу, Катя мгновенно приняла решение и использовала свой шанс на все сто. Но даже влюбленность Валентина пока не давала ей особых надежд в будущем, к тому же Катя боялась, что жизненный опыт взрослого мужчины поможет ему разоблачить ее уловки. Нужны были новые решительные шаги…
Выбрав подходящий момент, она разыграла сцену «безответно влюбленная наивная девочка». Успех превзошел ожидания.
Глава седьмая
Витя сидел по-турецки на кровати и рисовал в альбоме по биологии жизненный цикл малярийного плазмодия. Он аккуратно штриховал эритроциты красным карандашом, вписывал в них синие кольца паразита и тонким фломастером делал подписи к картинкам. Творить на койке было не очень удобно, но стол оккупировал Стасик Грабовский – он варил куриный суп.
– Здорово, мужики! – Четкин ворвался в комнату и с размаху плюхнулся на Витину кровать, отчего Витю подбросило на панцирной сетке и фломастер прочертил непредусмотренную закорючку.
– Четкин, что творишь-то?!
Василий заглянул в альбом:
– А, паразиты! Мокрецы и сушнецы. Москиты и корнцанги. А также слепни, глухни и немни.
– Ты картинку мне испортил.
– Давай сюда! – Он выхватил из Витиных рук альбом и мастерски превратил закорючку в еще один эритроцит.
Грабовский картинно, как заправский повар, зачерпнул ложкой суп, попробовал, причмокнул и выключил плитку.
– Господа! Спонсором сегодняшнего супа является Станислав Грабовский! Извольте к столу!
Дважды повторять приглашение не пришлось.
– Сегодня в Доме офицеров дискотека, – сообщил Четкин, отгоняя куски моркови к краю тарелки. – Там телки – офигеть! Жесткий съем! Один оттуда точно не уйдешь. – Он возвел глаза, словно вознося благодарственную молитву за то, что есть же на свете такое прекрасное заведение, как Дом офицеров.
– Я готов! – обрадовался Стасик.
– А ты, Витек?
– Я не пойду, мне биологию делать надо.
– Да ладно! Биологию ему делать надо! – Ища поддержки, Четкин повернулся к Грабовскому.
Дурачась, тот изобразил возмущение Витиным отказом.
– Воздержание здоровью вредит! – не унимался Василий.
– Вот и идите вдвоем, цепляйте полезные для здоровья гонококки, – огрызнулся Сотников.
Друзья энергично застучали по столу.
Было воскресенье, и Витя надеялся, что Аня пригласит его в гости. Накануне она обрадовалась его звонку, спрашивала об учебе, потом рассказала, что готовится к соревнованиям по биатлону. Но приглашения не последовало, хотя он тянул разговор до последнего, задавал какие-то глупые вопросы…
Проводив парней на дискотеку, Витя убрал со стола, разделся и лег. Было так грустно, что хотелось скорее уснуть. Он всю неделю мечтал об этом воскресенье! Размечтался, придурок! И увольнительную выпросил неизвестно зачем.
– Ты что, Сотник, спишь?
Витя нехотя повернулся.
– Ой! – Чтобы освободить руки и потрясти Витю за плечо, Миша положил на его подушку учебный череп, который теперь повсюду таскал с собой. – Убери на фиг.
Миша нежно погладил череп по темени и водрузил в центр стола.
– О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух! – продекламировал он и откинул крышку.
– На плитке суп, – хмуро сказал Витя. – Гроб сварил, еще горячий.
– Слушай, я так парюсь из-за зачета, что не могу даже жрать! Если завтра опять завалю, будет трындец. Я ж последний в группе остался. Вот сейчас сяду и буду учить прямо до утра.
– А дай мне позвонить с твоего мобильного, – вдруг решился Витя.
Он отошел за шкаф и долго сидел там, придумывая, что скажет Ане. Наконец набрал номер.
– Аня? Это Виктор Сотников.
– Здравствуйте!
– Аня… Скажите, я еще когда-нибудь вас увижу?
– Если хотите, сегодня можно.
– Сегодня я уже не успею. – Витя чуть не взвыл от собственной тупости! Он уже привык, что Аня постоянно делает первый шаг – спасает его, лечит, приглашает в гости… А теперь ей хочется, чтобы инициативу проявил он. А он, видите ли, гордый! Боится показаться навязчивым. Вот и потерял целый выходной, придурок! – Мне к девяти нужно вернуться.
– А я в городе. В торговом центре, кстати, недалеко от вас. Подходите, поможете мне выбрать подарки на Новый год.
– Где мы встретимся?
– Вы как доберетесь до центра, от фонтанчика позвоните мне, я подойду.
– Ширшов, я твой телефон забираю на пару часов! – Витя впрыгнул в брюки и молниеносно нацепил ботинки.
– Не понял?
– Мне некогда!
– Нарисуешь мне глистов в альбом за это! – прокричал Миша вслед убегающему Сотникову.
Он влетел в холл торгового центра, перевел дух и набрал Анин номер.
– А я вас вижу, – засмеялась она в трубку.
Аня стояла у фонтанчика, румяная и чуть растрепанная. Думая, что он ее еще не увидел, она вытянула руку вверх и подпрыгнула.
Анин пуховик лежал в тележке для покупок, в темных брюках и водолазке она была такая хорошенькая, такая легкая!
Подойдя, Витя вдруг наткнулся взглядом на Анину грудь, обтянутую водолазкой, и смущенно отвел глаза.
– Как хорошо, что вы пришли! – заговорила Аня, подталкивая к нему тележку. – Надо купить елочные украшения и тридцать подарков. У меня все записано, кому чего хочется, плюс сюрпризы. – Она показала Сотникову блокнот. – С куклами я сама разберусь, а вот насчет машинок и бластеров требуется ваша консультация.
– Вы покупаете подарки на отделение?
– Да! Хочу устроить там новогодний праздник. Правда, не знаю, что с едой делать, – сказала Аня озабоченно. – В ресторане не закажешь, по санэпидрежиму не пропустят, придется, наверное, фуршет. Мы с Агриппиной Максимовной все продумали. Елку, живую, конечно, поставим в холле, а стол накроем в игровой, где телевизор. Часов до двух посидим, она разрешила.
– Вы собираетесь Новый год встречать в больнице? – удивился Сотников.
– Да, – спокойно ответила Аня.
Они дошли до детского отдела и вырулили к витрине с игрушками для мальчиков.
– Как вы считаете, лучше одинаковые или разные брать? – спросила Аня, снимая с полки коробку с игрушечным автоматом.
Витя надолго задумался.
– Еще надо всякой мелочи для конкурсов купить, – говорила Аня. – Знаете, призы на нитке подвешивать, чтобы дети с закрытыми глазами срезали. Это раз. Фанты – это два. В общем, много что надо.
– Аня, а мне можно прийти на праздник? – решился он.
– Господи, конечно! Заодно изобразите Деда Мороза. А то по заказу может прийти какой-нибудь идиот, да еще пьяный. Я папу в десять лет попросила не вызывать мне больше Деда Мороза.
– Вы думаете, я гожусь для этой роли? – усомнился Сотников.
– Прекрасно годитесь! Ну давайте же, выбирайте игрушки!
Аня распоряжалась им, а Вите только того и надо было.
Толкать следом за ней тележку с покупками, смотреть, как она озабоченно крутит в руках коробки с куклами, восхищенно округляет глаза и показывает ему особо выдающихся Барби, предлагая разделить ее восторг. А потом везти тележку к машине, раскладывать пакеты в багажнике и снова возвращаться в торговый центр, поскольку Аня забыла про костюм Деда Мороза, примерять красный халат и сверкающие от стекляшек сапоги.
Она поправляла ему шапку, подвязывала бороду и затягивала кушак. Отходила на пару шагов, оценивающе прищуривалась, брала его за плечи и поворачивала. Витя млел от ее прикосновений.
«Я на всю жизнь отдал себя в ваши руки, – сказал бы он, если бы преодолел смущение. – Распоряжайтесь мной, как вам только захочется».
Сознания, что Катя скоро будет ему принадлежать, вполне хватало Сумарокову для счастья. Он, как гурман, наслаждался предвкушением этого события.
Ему хотелось по-детски ходить с ней в кино и на дискотеки или, наоборот, открывать ей радости хороших ресторанов и клубов. Но любая публичность была невозможна, поэтому внешне ничего не изменилось.
Его решение жениться на Кате, как только девочки закончат школу, было твердым. Но мысли о том, как воспримет это Аня, мучили постоянно. Ведь дочь привыкла быть для него единственным объектом любви и заботы. Иногда эти мысли будили его по ночам, поднимали с постели. Валентин спускался на кухню, варил себе кофе и вспоминал, как обнимал Катю на этом самом месте.
«Все будет хорошо, – говорил он себе. – Аня поймет, а Катю я никогда не обижу. Я заслужил свое счастье, – повторял он как заклинание, – заслужил».
А потом Аня объявила о своем желании встретить Новый год в больнице. Присутствовавшая при этом Катя расстроилась – она привыкла проводить новогоднюю ночь в коттедже Сумароковых, но вряд ли Валентин решится пригласить ее в отсутствие дочери. Или решится?
Заметив странное выражение лица подруги, Аня сказала:
– Детям разрешили только до двух посидеть. Вы с папой Новый год встретите, а потом я вернусь и все будет как всегда. Ты же не возражаешь, папа?
Еще бы он возражал! После Аниного объявления в его голове уже прокручивались варианты, куда повести Катю, чтобы быть с ней вдвоем. В ресторан? В клуб? Но вдруг кто-нибудь из знакомых увидит его с совсем юной девушкой? А так все разрешилось наилучшим образом!
Он встретит Новый год с Катей, подарит ей дорогой подарок… Потом вернется Аня, а потом наступит новогоднее утро, его самое любимое время. Они соберутся на кухне в пижамах, поедят салаты, никуда не торопясь, выпьют кофе и отправятся на прогулку втроем…