Вот когда пригодился бы старенький, но шустрый Опель, а так пришлось ножками до «Театральной» и далее подземкой по Замоскворецкой линии до «Динамо». И все равно получилось на удивление быстро.
Код на входной двери был еще старый, в подъезд Новиков попал легко, и сразу же увидел в просторном фойе загорелого пацана в трусах и футболке с кожаной папкой в руках. Как-то не вязалась эта застиранная футболка с папкой из настоящей кожи, старинной такой, коричневой, местами потертой, с облезшим золотым замочком. Мальчишка кого-то ждал.
Легкие шаги. Ребенок.
— Откуда у тебя папка? — улыбнувшись, спросил Новиков.
Известно, что улыбка обезоруживает, скрашивает агрессивный характер вопроса, но мальчик вдруг дурновато засмеялся и бросился к черному ходу. Новиков в два прыжка достиг его, схватил за предплечье. У паренька оказались крепкие мускулы.
— Так откуда? — повторил Новиков.
— Семен Адамыч подарил, — ответил пацан хриплым голосом — ясно, что уже курит.
— Открой, — потребовал, Новиков, не отпуская мальчишку.
Пацан одновременно попробовал вырваться, куснуть Новикова в руку, ударить головой в лицо, лягнуть. От обычного дядбки этот злобствующий мальчик давно бы отделался, ибо был силен не по годам и владел хулиганскими приемами, но с Новиковым у него ничего не получилось. Тот с улыбочкой легко нейтрализовывал все нападки мальца, а в конце, чтобы вразумить, привести в чувство, загнул нешуточные салазки.
— Ой, больно, — басом заревел пацан. — Пусти, вонючка. Пусти, мент поганый.
Кто-то тяжелый поскакал вниз по лестнице с третьего, дударевского, этажа, одновременно заработал лифт.
«Вот, черт, некстати», — подумал Новиков.
Сверху по последнему лестничному пролету, взяв твердый курс на Андрея, уже мчался плохо выбритый ломоть, прилаживая на ходу шипастый кастет, который рвет в клочья мышцы и запросто ломает челюсть. Крайне неприятная штука, если, конечно, нарвешься на удар.
— держи, — крикнул Новиков и непедагогично пихнул мальчонку навстречу ломтю.
Пацан срезал ломтя, как косой, и дальше тот передвигался кувырком, пересчитывая половые плитки, пока не затих возле стены.
Лифт открылся, из него вышел двухметровый детина, который наверняка занимался борьбой сумо. Рожа как сковородка, деревенская такая рожа, в оспинках, а глаза узкие, хитрые, как у японца. Заплыли глазки-то, превратились в свинячьи.
— Оп-па, — сказал он, отодвигаясь вбок.
Вот так сюрприз. За ним, как за шкафом, прятались два жилистых, вертких типа, которые немедленно метнули в Андрея ножи.
Новиков с места, без подготовки, этаким козлом скакнул в сторону, но все же один нож чиркнул по щеке.
Пистолет и сюрикэны были в дипломате, доставать некогда. Новиков аккуратно поставил дипломат на пол и встретил первого из налетевших типов жестоким ударом в пах. Второго обезвредил, рубанув ребром ладони по горлу.
— Хэх, — сказал внезапно оказавшийся рядом верзила, опуская свой кулак размером с чайник на голову комитетчсика.
Как Новиков сумел увернуться, для него самого осталось загадкой, Кулачище вмолотил бы его голову в туловище по самые уши, а так лишь отшиб плечо. Рука повисла плетью, однако Новиков заставил себя забыть про боль, взвился в воздух и двинул детине ногой в челюсть. Двинул от всей души, чтобы сразу в отруб, иначе как с ним, с орясиной, однорукому справиться?
В челюсти хрустнуло, детина взвыл и принялся ладошкой размером с совковую лопату нянчить свою побитую мордуленцию.
Между прочим, мальчишка с кожаной папкой уже удрал. Ломоть, которого он срезал, попав под ноги, лежал смирно, не шевелясь, а двое юрких, похоже, приходили в себя.
— Встать, — приказал Новиков, вынув из дипломата пистолет. — Стреляю без предупреждения. По одному на третий этаж, первый верзила, потом ты — поменьше, потом самые мелкие — марш.
Слово «марш» он проорал, зная, как это подстегивает и отбивает всякую охоту придумывать козни.
Дипломат оттягивал ноющую руку, но это ничего, быстрее придет в норму. Дома пропарим, сказал он себе, наложим мазь, к утру будет, как новенькая.
На лестнице кодла вела себя мирно, ясно было — побаиваются. И то сказать — в одиночку отметелил четверых, да еще оказался при пушке.
Дверь в квартиру Дударева была полуоткрыта. На полу в коридоре стояли: телевизор «Самсунг», дешевенький музыкальный центр, старинные настенные часы, картины, какие-то коробки. Грабить собрались, паразиты. Книги, самое ценное для Дударева, не взяли — много не упрешь и продать не продашь.
Загнав четверку в ванную и заперев, Новиков предупредил, что при малейшем поползновении высадить дверь стреляет. Пистолет бесшумный, никто не услышит. После этого заглянул в гостиную, удостоверился, что Дударев мертв и следов насилия не имеет, и позвонил на работу Кузнецову.
— Твой мобильный, — сказал Новиков. — Я перезвоню.
Кузнецов продиктовал номер.
— Запиши адрес и код, — сказал Новиков, перезвонив ему на мобильный телефон. — Записал? Пиши дальше: Дударев Семен Адамович. Убийство с целью ограбления. Видимых следов насилия нет. Я запер в ванной четверых, но там не дверь, один смех. На щеколдочке. Присылай людей, а теперь мои соображения. Сдается мне, что Дударев был мертв до того, как эти громилы вошли в квартиру. Ну, давай, жду. Смотри, чтобы менты не опередили.
Глава 18. Четверг. На подумать срок неделя
В полдень, в самое пекло, когда Солнце прочно и надолго утвердилось в зените, в кабинет Кислова вошел средних лет плотный лысоватый небритый мужчина в простенькой безрукавочке и вытертых джинсах. Кислов сразу и не узнал его, тихого, заранее извиняющегося, к тому же в черных очках.
Сказал стандартное:
— Присаживайтесь. Слушаю вас.
И когда тот, хитро улыбнувшись, сел на стул, узнал.
— Василий Гордеевич, — прикидываясь приятно удивленным, сказал Кислов. — Чему обязан?
— Брось ломаться, Игорек, — попросту ответил Фадеев. — Ну, как маскировочка?
— Классно. Так в чем дело?
— Слушай, Игорек, отвянь от Лопатина, — сказал Фадеев тихим размеренным голосом. — Ну, что вы, ей Богу, как дураки? Помер же человек.
— Не понимаю, о чем вы, — Кислов встал. — Извините, мне нужно к начальнику.
— Сядь, — сказал Фадеев.
— Прошу вас выйти, — Кислов подошел к двери, распахнул её.
На него из темноты коридора выдвинулись два троглодита с автоматами наизготовку.
Вздохнув, Кислов закрыл дверь, сел.
— Только не подумай, что мы опасаемся, что Андрюха что-то раскопает, — сказал Фадеев. — Плевать. Да и не раскопает он, потому что ничего нету. Просто неприятно, когда тебе дышат в копчик.
— Никто вам в копчик не дышит, — возразил Кислов.
— А на моей даче кто побывал? — резонно спросил Фадеев. — Билл Клинтон? Нет, ребятки, там Новиков побывал прежде, чем смыться в Москву. Где гарантия, что завтра туда не залезет Игорек Кислов? Или еще какой-нибудь умник? Нет уж, братва, засветились, так помалкивайте.
— Это еще доказать надо, — процедил Кислов.
— Доказать? — переспросил Фадеев в обычной своей манере, то есть нагло, нахраписто. Наконец-то снял маску. — Ты в каком веке живешь, парень? У нас сейчас, сам знаешь, всё куплено-перекуплено. Зачем доказывать-то?
— Не пойму, что вы от меня хотите? — сказал Кислов.
— Отзывай Новикова, пока он дел не наделал, — ответил Фадеев. — Я лично гарантирую его безопасность и восстановление на работе.
— Новоселов только и ждет, когда Андрей вернется, — вяло сказал Кислов. — Ладно, попробую что-нибудь сделать, хотя и не знаю, где он.
Надо же каким-то образом избавиться от этого нахрапистого типа. Угодить, наобещать, лишь бы отвалил.
— А что тут гадать-то? — Фадеев вынул из кармана мобильник, потыкал толстым пальцем в маленькие кнопки, подмигнул Кислову и после некоторой паузы сказал в трубку: — Где наш мальчик Андрюша? Нужен адрес.
Жестом показал, что ему нужны бумага и карандаш.
Написал под диктовку абонента: «Верх. Масловка, д.11, кв… В этой же квартире труп Дударева Семена Адамовича».
Хитро посмотрел на Кислова, спросил, закрыв рукой трубку:
— Дальше писать?
— Не надо, — сказал Кислов. Про то, что Дударев, фигурировавший в сводке Новикова, уже труп, он не знал, однако и без этого информации было достаточно. Но, черт возьми, как? Вот это колпак так колпак. Надо срочно вытаскивать Андрюху, он там как волосок на лысине.
— Одного не пойму, — произнес Кислов. — Вы же крутые. Вам же человека убрать — раз плюнуть. Что вы со мной цацкаетесь, с Андреем? Шлепните, да и всё.
— Обижаешь, начальник, — сказал Фадеев. — Думаешь, если при деньгах, то совсем уже пеньки? Ан нет, соображаем что почём. Зачем же убирать человека, если он может пригодиться? Нам, крутым, умные ребята нужны, особенно те, что профи.
Это было весьма неожиданно. Круглов, наблюдающий за тем, как в открытое окно с волной горячего воздуха влетела пушинка и собралась припарковаться аккурат на фадеевской маковке, даже вздрогнул.
Спросил этак недоверчиво:
— Предлагаете работу, что ли?
— А чо такого?
— И сколько в месяц?
— Зависит от продуктивности, — ответил Фадеев. — Иное задание тянет и на двадцать тыщ баксов.
— А ежели нет задания, хоть ты тресни, сколько будет в месяц?
— Минимум пара тыщ.
— Отчисления в Пенсионный Фонд предусмотрены? — деловито спросил Кислов.
— Ты до пенсии еще доживи, — сказал Фадеев. — Шучу, шучу, предусмотрены.
Встал, чувствуя себя уже хозяином положения, потянулся, сладко зевнул и вдруг судорожно закашлялся — давешняя пушинка втянулась ему в пасть. Перхал он всё мучительнее и мучительнее, до слез из глаз, побагровел, бедняга, от натуги.
Кислов принялся охаживать его кулаком по спине, троглодиты от гулкого стука всунулись в дверь, чувствуется — перепугались за босса.
Но вот один из ударов достиг цели, Фадеев наконец-то смог вздохнуть. Вытер ладонью глаза, сказал сипло: