са», но и его интонацию. Получалось настолько похоже, что Панкрат, прослезившись, сказал: «Не могу больше, братишка. Верю, верю». И, сгорбившись, ушел. Естественно, это событие было щедро обмыто с одним, однако, условием: с завтрашнего дня на работе не пить.
Вечером Кузнецов уведомил его о том, что Егор находится в СИЗО, а назавтра ближе к обеду на своем БМВ прикатил на кладбище. Был он в гражданском, этакий крепкий качок, кабан, никто и не подумал, что это офицер ФСБ.
Подойдя к Новикову, сказал, что нужно переговорить и вернулся в машину. Вскоре Новиков присоединился к нему, БМВ тут же тронулся и помчался по Макеева к Шмитовскому проезду. Проехав чуть больше шестисот метров, Кузнецов свернул направо во двор, заглушил мотор и сказал:
— За Егора похлопотал некто Башкиров. Расскажи поподробнее, что с вами сделали на улице Марии Ульяновой. Клянусь, никто об этом не узнает.
— Ничего не сделали, — ответил Новиков.
— Не темни, Андрюха, — сказал Кузнецов. — Я еще в понедельник, когда Саня с Егором вернулись с Ульяновой, заметил, что они не в себе. Как зомби. Затем, вечером, это странное убийство в «Граблях». Теперь этот несчастный случай с Гуцало, прямо наваждение ка…
— Постой, постой, — перебил его Новиков. — Ты же вчера говорил про убийство. Была дуэль.
— В том-то и дело, что не было. Ошибался, — ответил Кузнецов. — Сегодня приходил некто Башкиров Макар Алексеевич и всё опроверг. Сапрыкин распорядился отпустить Егора, но вот что интересно. Когда я спросил у дежурного, кто подписал пропуск на Башкирова, тот ответил, что не видел, как Башкиров входил в здание. Между прочим, не заметить его трудно, это такой двухметровый гренадер, красавец, в черном пальто и котелке. А живет именно в том доме на Ульяновой, где тебя определили в Армию.
— Черное пальто и котелок, — пробормотал Новиков. — Как у Фадеева… Нет, в понедельник гренадера не было, это точно. Были Жабьев, Шубенкин и старый перец Корнеич. Так при чем здесь Башкиров, что за опровержение?
Посопев, Кузнецов четко и внятно произнес:
— Гуцало с Плетневым нашли Лукича в подъезде номер четыре в известном тебе доме на улице Марии Ульяновой. В этой же квартире на седьмом этаже кроме Лукича распивали спиртные напитки Башкиров и Мефодич. Мефодич полез на ребят с кулаками, и Егор острастки ради положил на стол пистолет, сняв с предохранителя. После разговора, который закончился мирно, ребята вышли из-за стола, Егор взял пистолет, и тут вдребезину пьяный Лукич спотыкается, кубарем летит ему под ноги, в результате случайный выстрел убивает Гуцало. Прямо в лоб.
— Всё гладко на бумаге, да забыли про овраги, — задумчиво сказал Новиков. — Представь себе это нагромождение глупостей наяву, проведи хотя бы следственный эксперимент. Нужно быть виртуозом, чтобы сшибить человека с ног так, чтобы тот попал из пистолета другому человеку в лоб. И нужно быть еще большим виртуозом, чтобы, падая, попасть кому-то не в ногу, не в пузо, а именно в лоб. Как говорит злой редактор Науменко: не верю. И однако же по теории вероятности именно глупости энд нелепости случаются чаще всего. А потому, как говорит мой друг и почетный бомж Никита: верю.
Помолчав, он продолжил:
— Стало быть, Башкиров — сосед Лукича, а Жабьев с Шубенкиным бывают в соседнем подъезде.
— В понедельник же Егор нарисовал какую-то схему, — вспомнил Кузнецов. — Я грешным делом подумал, что это схема сообщений между подъездами, но схема исчезла. А очень похоже, когда, знаешь ли, из квартиры в квартиру можно прошить весь дом. Или, скажем, не выходя на улицу, пройти из четвертого в соседний подъезд.
— Почему ты подумал именно про этот дом? — спросил Новиков.
— Они составляли отчет о проделанной операции, — ответил Кузнецов. — Гуцало, помнится, сидел за компьютером, а перед Егором лежала исчерченная бумага. Беру я её, стало быть, в руки и немедленно понимаю — она, схема. Будто кто-то подсказал. А исчезла потому, что Егор рисовал специальными чернилами. Между прочим, Егор утверждает, что в дом они не заходили.
Выдержав длинную паузу, Новиков произнес:
— Не хотел я тебе этого говорить, да видно придется.
И рассказал обо всем, что произошло в понедельник в квартире старого перца Кузьмича.
Выслушав его, Кузнецов сказал:
— Стало быть Гуцало с Плетневым чудили потому, что в чердаки им вмонтировали микрочипы. То есть, действовали по чьему-то приказу. Так?
— Похоже, — согласился Новиков.
— Но ты-то не чудишь.
— Пока да. А раньше, при прежнем чипе, бывало.
— Не знаю, кто они такие — Жабьев, Башкиров, Шубенкин, Лукич, — но всё это одна компания, — сказал Кузнецов. — Тут же Фадеев, Кирхгофф. Фадеева бы не мешало потрясти, у него, поди, кроме Москвы и Пензы имущества и за рубежом хватает. Но всё это люди не главные, наверняка есть какой-то босс, который может оказаться очень важной шишкой. А может, вовсе и не шишкой, в мировом правительстве, скажем, сидят люди, которых мы и знать-то не знаем. Но они назначают президентов и говорят им, что делать. Попробуй ослушайся.
— Ну, это, Юрий Николаевич, фантазии метафизиков, — улыбнулся Новиков. — Нет никакого мирового правительства, Глеб Павловский докажет это за пару минут.
— А господин Башкиров за одну минуту докажет, что нет никакого Глеба Павловского, — парировал Кузнецов. — И так оно и будет. Кроме шуток, Андрюха, кончай эту канитель с нищенством. Я понимаю, что доходно, понимаю, что светит халявная квартира в столице, но дожми, милок, это дело. Не ради Лопатина или Уханова, ради себя. Я же чувствую, у тебя есть какая-то сверхидея. Дожми, пока Жабьев не сделал из тебя второго Шубенкина. Егора, по-моему, они уже прибирают к рукам.
— Угу, — сказал Новиков, у которого никакой сверхидеи не было.
Глава 16. Не дрова везете
Вечером неожиданно позвонил Ираклий.
— Куда пропал, дорогой? — спросил он. — Как делишки?
— Ираклий, ты ауру видишь? — огорошил его Новиков.
— Сам нет, но существуют приборы, которые позволяют это делать, — ответил Ираклий. — А что?
— Я вижу. Также вижу эфирных двойников.
— Эфирный двойник покидает физическое тело в случае смерти, — сказал Ираклий. — Бываешь на свежем кладбище?
Проигнорировав вопрос, Новиков с гордостью продолжил:
— Сегодня обнаружил в себе новую способность: в одном случае из трех могу определить, кому принадлежит вещь. Кладешь на вещь пальцы, и перед глазами всплывает физиономия владельца. Или не всплывает.
— Поздравляю, — сказал Ираклий. — В тебе, Андрей, бездна талантов. Если не хочешь выступать в цирке, пойдем ко мне. Будешь прилично зарабатывать.
— Жаль, что один придурок выбросил вещдоки по делу Лопатина, — уныло произнес Новиков. — Вообще-то они из квартиры Дударева, но Дудареву явно не принадлежали. Может, они и к Лопатину-то никакого отношения не имеют, но всё равно жаль. Изящные вещицы, женские. Кубик и колечко с бриллиантом.
— Что? — переспросил Ираклий изменившимся голосом.
— Черный кубик с золотыми лунками и золотое колечко с бриллиантом, — ответил Новиков. — Как сейчас вижу.
— Короче, завтра в семь вечера к нам, — прежним своим веселым голосом сказал Ираклий. — Мы по вам соскучились, особенно Катя.
— Не по вам, а по вас, — поправил Новиков, отметив неожиданную реакцию Ираклия на кубик и кольцо.
— Как вас будет угодно, — сказал Ираклий.
— Не вас, а вам, — сказал Новиков.
Способность эта — определять владельца предмета — обнаружилась весьма неожиданно. Новиков взял на кухне нож, чтобы почистить яблоко, а перед глазами появилась ехидная харя хозяина квартиры — семидесятилетнего Нила Карпыча. Поначалу Новиков не придал этому значения, мало ли что в голову лезет, но вафельное полотенце в ванной вызвало к жизни лошадиное личико хозяйки — Маргариты Назаровны. Они, кстати, сегодня днем здесь побывали, нож был наточен, а полотенце только что из стирки. Да и под матрацем, чувствуется, шустрили, искали накопления постояльца. А замок не заменишь, тут же рев, по какому, мол, праву. Разочек поменял, так сразу обиды вплоть до выгона. Выгнать-то, конечно, не выгнали бы, где еще найдешь такого, чтобы помалкивал, когда хозяева каждый месяц внаглую увеличивают плату на триста целковых, то есть через десять месяцев получалось уже не четыреста, а пятьсот баксов, а еще через десять, если такими же темпами, шестьсот.
Разумеется, двум этим фактам материалист Новиков не придал никакого значения, мало ли какие рожи начинают мелькать перед глазами, но когда он взял в руки пластиковую свинюшку из квартиры Тараса, и в памяти немедленно возник Тарас, как-то призадумался, а потом начал экспериментировать. По всем статьям выходило, что с помощью микрочипа (а чего же еще другого?) он приобрел новую замечательную способность, которая чекисту страшно необходима. Правда, как показала статистика, срабатывала лишь треть попыток, так что первые три случая были продемонстрированы, чтобы показать — ты теперь это можешь, но и это было здорово. Потом, глядишь, разовьется до ста процентов.
Вот тут, а был уже десятый час, позвонил Ираклий, и Новиков, как мы помним, начал бахвалиться перед ним своими новыми талантами. Потом, положив трубку, он поругал себя, ведь никто за язык не тянул, однако поругал не сильно, поскольку хвастал-то не перед каким-то золотарем, а перед парапсихологом.
Итак, способности его значительно приумножились, и он мог теперь представить, до каких высот дошел Аскольд Шубенкин, у которого чип работал не один месяц. Немудрено, что ухитрился с пятого этажа исчезнуть незамеченным. Джеки Чан без всяких чипов на одной ловкости по стенам бегает, а этот шпендрик Аскольд в полтора раза меньше весит и в юркости китайцу фору даст.
В тот роковой для Германа Оскаровича день по одним ему видимым признакам Шубенкин безошибочно определил намерения Штольца, быстренько разделался с ним и его окружением, после чего исчез, умудрившись при этом подставить Новикова, который, как ему опять же было известно, должен явиться следом.