«Да ты и сам не лыком шит», — подумал Новиков и спросил:
— Экранирующая сеточка подойдет? Вмонтированная в парик.
— То, что надо, — ответил Смолин, приклеивая сверху бактерицидный пластырь. — Это много лучше кастрюли. Ну вот, молодой человек, пришли вы сюда орлом, а уходите ощипанной курицей. Не отчаивайтесь, волосы не зубы — отрастут, а с этим микрочипом сто лет проживете. Судя по тому, что он пророс в определенные центры, у вас могут проявиться неожиданные способности, с чем вас и поздравляю. К примеру, вы сможете видеть ночью и запросто выучить пять языков. Вам чепчик дать?
Вопрос был задан весьма неожиданно. Молол себе молол какую-то бодренькую чушь, отвлекая пациента от мрачных мыслей, а потом вдруг бабах про чепчик. Тонзурку с пластырем, может, никто и не заметит, а вот эту глупость увидят сразу. В замшевой куртке и голубом чепчике — спрашивается, откуда? Да всё оттуда, где через одного все Наполеоны и Гитлеры.
— Дайте, если вам от этого будет легче, — сказал Новиков.
Вместе вышли в кабинет, где весь в мурашках сидел притихший, вжавшийся в топчанчик Егор. «Больно было?» — спросил он глазами.
«Ах ты, зеленый мой братец», — подумал Новиков и бодро сказал:
— Отбой, коллега. Будем экранироваться кастрюлями.
Егор тут же повеселел, стал деловито прощаться, тряс Смолину руку, похлопывал по плечу, а тот поглядывал на невозмутимого Новикова и растерянно улыбался. Не ожидал от парня такой фамильярности.
— Да и то, — произнес Егор весьма некстати. — Рвались заполучить этот чип, а потом вдруг отдай. Несправедливо. Знали бы вы, доктор, что умеют делать люди, у которых в голове этот чип. Жалко отказываться.
— Вы, юноша, напомнили мне одного человека, который бредил этими чипами, — сказал Смолин. — Все уши прожужжал. Неплохой хирург, но вот с таким сдвигом.
— Фамилию не помните? — спросил Новиков.
Спросил машинально, по привычке, не рассчитывая на удачу. Ну, назовет какого-нибудь Иванова, и что с того? Перешагнул себе и пошел дальше, язык-то не отсох.
— Не помню, лет уж пятнадцать прошло, — ответил Смолин. — Голова не помойное ведро, чтобы всех помнить, — но вдруг хлопнул себя по лбу и сказал: — Анохин.
— А что за клиника Сперанского тут поблизости? — переглянувшись с Егором, полюбопытствовал Новиков.
— Во-первых, нет никакого Сперанского, а есть троечник Пескарев, сменивший фамилию, — с пренебрежением отозвался Смолин. — А во-вторых, с шарлатанами я дела не имею. Вы скажете мне: Джуна лечила Брежнева. И что из этого вышло? Организм несчастного износился до последней степени. Нет уж, мои милые, желают кремлевские деятели лечиться у шарлатанов — это их проблемы, а к медицине вся эта галиматья с пси-полем и мануальное рукоблудие не имеют никакого отношения.
— Адресочка не дадите? — сказал Новиков. — Дело в том, что ваш Анохин работает в клинике Пескарева.
— Дам, — ответил обескураженный Смолин. — Это рядом…
С Пехотной они вернулись в Старомонетный переулок, где Кузнецов чем мог заделывал дыру в стене, из которой дуло, и огорошили его известием, что ничего не получилось, в ответ на что он рассказал про визит Сапрыкина.
Давно уже у Новикова сложилось впечатление, что они в одиночку сражаются против большого злого мира, правят которым неведомые гиганты, а в церберах у них люди в больших должностях либо в крутых погонах. Угадать кто есть кто невозможно, скажем тот же Сапрыкин может быть задействован разово каким-нибудь должностным лицом, в остальное время он — ревностный защитник государственных интересов. Понять его можно: попробуй откажи, в момент вылетишь на пенсию, кроме того — разве может быть лишним гонорар в 20 тысяч долларов? Сатана прекрасно использует в качестве рычагов им же выдуманные деньги.
— Николаич, одолжи на время джип и пару человечков, — сказал Новиков. — А также лазер. Надо съездить в Газетный переулок. Запомни вот этот адрес, — показал Кузнецову листок с адресом клиники. — Это клиника Сперанского, следующий объект.
— И слушать не хочу, — ответил Кузнецов, отступая в сторону и любуясь результатами своего труда.
Дыру он закрыл куском ДВП, который прикрепил к стене лейкопластырем, дополнительно подпер тумбочкой, тумбочку для тяжести набил книгами, а сверху для красоты набросил истоптанный половик.
— Не дует, — сказал он, поводя вдоль половика ладонью. — Запросто можно перезимовать, а по весне…
— Николаич, я не шучу, — напомнил о себе Новиков. — Дурака-то не валяй.
— Да думаю я, думаю, — сказал Кузнецов. — В принципе, это выход, Сапрыкин вернется с обыском и никакого лазера не найдет. Постарайтесь вывести из строя суперкомпьютер красавчика, а еще лучше забрать системный блок, и вы с Егором уже не под колпаком. Но вчетвером там делать нечего, умоют, поэтому с тобой поедет Плеваков, который для операции арендует бригаду омоновцев, у него такие права есть. Учти, парень, ты здорово рискуешь, красавчик отслеживает каждый твой шаг и обязательно что-нибудь предпримет. Поэтому я весь в сомнениях.
— Спасибо, чувак, — Новиков хлопнул его по плечу. — Мы, кстати, Егора ни о чем не спросили. Может, он не хочет?
— Я не хочу? — возмутился Егор. — Всю жизнь на Пежо копил. Да я им за Пежо…
— Тогда вперед с песнями, — сказал Новиков…
Егор сел за руль внедорожника, Плеваков и один из комитетчиков втиснулись рядом, задние места заняли Новиков, а также пара донельзя серьезных чекистов. Ребята не понимали еще, на что шли, но ничего, ничего, главное — заранее не напугать. Лазер Новиков поместил под сиденье, и он, сволочь, всю дорогу бил по пяткам. Легкий, вот и прыгал, хорошо — не сработал.
Плеваков, как и договаривались, вызвал подкрепление, и на Моховой к ним присоединилась пара минивэнов Соболь с тонированными стеклами, так что и не поймешь: кто там, что там…
Глава 28. Операция
Всего омоновцев было двадцать человек, все в камуфляже, в сферах и почему-то на одну физиономию. Пятеро из них встали по периметру дома, остальные последовали за комитетчиками. Плеваков остался в машине на случай непредвиденного вмешательства милиции.
Бабулька-консьержка перепугалась вооруженных людей и вместо того, чтобы открыть дверь, стала хвататься за сердце, того и гляди хлопнется в обморок. На счастье, из лифта вышел какой-то рослый парень, впустил.
— На каком этаже Маркел Ромуальдович? — спросил у него Новиков, но так как парень не знал такого, уточнил: — Где фирма? Занимает два этажа.
— А-а, — косясь на лазер, ответил парень. — Тринадцатый и четырнадцатый. Давно пора, от них одни пакости. То затопят, то вонища.
Махнул рукой и вышел.
— Начнем с тринадцатого, — сказал Новиков. — Лифт маленький, поднимаемся по четыре человека, дверь на этаже мы оставим открытой. Оружие наизготовку, действовать немедленно, стрелять по обстоятельствам, лучше положить мордой вниз, нам нужны свидетели, а не трупы.
Комитетчики уехали наверх первыми. Что-то не видно было суеты, и это настораживало, не мог красавчик не знать, что меченые едут к ним. Меченые — в смысле с чипами, то есть учтенные до потрохов, пронумерованные, прошнурованные, внесенные в банк данных суперкомпьютера, а потому легко определяемые на экране монитора, где бы ни находились. Для этого всего-то и нужен персональный спутник, этакая мелочь, пустячок, любезно предоставленный в аренду каким-нибудь военным ведомством,
Лифт остановился, Новиков вышел первым, принялся осматривать двери. Вот одна из них приотворилась, в образовавшейся щели мелькнула узкая харя «аскольда», после чего, слабо щелкнув хорошо смазанным замком, дверь закрылась. Что это — небрежность или ловушка? Дверь стальная, открывается наружу, пинком не осилишь. Новиков поднял лазер и нажал гашетку. Зеленое пламя выело в двери брешь и оторвало правую кисть притаившегося за косяком «аскольда». Дико, пронзительно завизжав, тот кинулся вглубь длинного скудно освещенного коридора.
Лифт привез четверых омоновцев. Новиков приказал им заблокировать лестничную площадку этажом выше, и первым вошел в брешь.
На сей раз никто не выглядывал в коридор, хотя люди сидели по кабинетам. Новиков заглянул в один-другой, сидят, понимаешь, хлопают глазами, делают вид, что не узнали. «Аскольдов» среди них нет, охрана тоже куда-то задевалась, хотя вот вышел из своей комнаты заспанный, средних лет приземистый коренастый тип в голубой рубашке и при кобуре, сказал недовольно:
— Дверь-то зачем? Чай, звонок есть.
Ишь ты: «чай», «рай», понабрали грамотеев.
— Сдать оружие, — процедил Новиков, и когда грамотей отдал ему газовый пистолет, сказал: — Проведи к красавчику.
— Нет его, — ответил охранник, не двигаясь с места.
Между тем в коридоре появилась новая порция омоновцев.
— Хорошо, — сказал Новиков. — Где раненый образец?
Охранник зыркнул на него и произнес:
— Не могу понять: вы не ОМОН?
— ФСБ, — ответил Новиков. — Так где?
— На четырнадцатом.
— Осматриваем этот этаж, потом поднимаемся, — сказал Новиков.
Этаж был чист, одни лишь сотрудники в желто-зеленых комбинезонах либо в халатах, либо просто в штатском, по виду обычные люди, каких много на московских улицах, заурядные клерки, лаборанты, инженеры, то есть не шибкие богатеи. В комнате охраны тихо, как мыши, сидели пятеро охранников, думали, поди, что пронесет. А какие в прошлый раз были орлы: с шокерами, с горбатыми автоматами, которые, кстати, стоят вдоль стены в гнездах. Не рискнули, куда там с разрядниками да усыпляющими пулями против боевых автоматов. Полон коридор омоновцев, по паркету размажут. Их заперли в комнате, чтобы не мешались под ногами, потом охранник, отдавший Новикову пистолет, по винтовой лестнице провел силовиков на четырнадцатый этаж.
Едва они вошли в коридор, свет погас, по полу затопали быстрые легкие ноги, в кромешной тьме слабо вскрикнул один омоновец, потом другой. «Аскольды» работали споро и умело, Новиков, привыкая к темноте, уже различал мелькающие в сумраке силуэты. Грянула очередь — наугад и мимо. Отобрав у ближайшего омоновца автомат, Новиков начал бить прицельно по силуэтам, которые в редеющем сумраке всё более набирали яркости и контраста. Зажатый между колен лазер мешал двигаться, но Андрей не выпускал его.