— Старшая по дому, — вздохнув, сказал Кузнецов. — Зверь баба, нигде не работает, вечно торчит дома. Всё-о видит. Никого не убило?
— Пронесло, — ответил Новиков. — Ну что? Устроим допрос с пристрастием или сразу расстреляем?
Выразительно посмотрел на «аскольда» и охранника.
— Расстрелять всегда успеется, — сказал Кузнецов. — Сначала допросим. Егор, будь другом, раскали-ка там щипцы.
— А зачем? — наивно спросил Егор.
— Ну, вдруг будут молчать или ваньку валять, — рассеянно отозвался Кузнецов. — Ты раскали, раскали.
Егор ушел на кухню, комитетчики, участвовавшие в операции, деликатно устремились за ним. Кузнецов удовлетворенно кивнул, сел рядом с Петькой и важно сказал Новикову:
— Начинайте.
Новиков, раздумывая, принялся прохаживаться по комнате, потом подскочил к «аскольду», нагнулся и рявкнул:
— Куда укатил красавчик?
От неожиданности все, включая Кузнецова, вздрогнули.
— Какой красавчик? — осведомился «аскольд», делаясь презрительным-презрительным.
— Раз, — сказал Новиков. — После третьего раза позову Егора. Повторить вопрос?
— Да кто ж его знает, — ответил «аскольд». — Ветка смыкается с метрополитеном.
— В метро есть ваш человек?
— Наши люди везде, — веско произнес «аскольд». — Не в свое дело суешь нос, начальник. Оторвут.
— Что скажешь ты? — повернулся Новиков к охраннику.
— Не знаю, — покосившись на «аскольда», ответил охранник.
Ясно, что боится, надо бы порасспрашивать одного.
— Ты знал, что системный блок может самоликвидироваться? — обратился Новиков к «аскольду».
— Озарение, — с вызовом ответил тот.
Ну да, интуиция и всё такое прочее. Можно было и самому догадаться, что просто так лакомый кусочек, то есть вожделенную информацию, будь она хоть трижды засекречена, заклятому врагу не оставят. Заклятому врагу под видом лакомого кусочка подсунут бомбу, чтоб, стало быть, ни рук, ни ног, ни проблем.
— Значит, так, — деловито сказал Новиков. — Адреса, явки, фамилии, всё, что тебе известно.
И рявкнул:
— Быстро!
— Ничего не знаю, — ответил «аскольд». — Пробирочный.
— Так всю жизнь в пробирке и жил? — с сочувствием сказал Новиков.
— Всю жизнь.
— И много вас таких, пробирочных?
— Полно.
— Так, ваньку валяет, — сказал Кузнецов, вставая и потягиваясь. — Что, Петро, валяет?
— А то, — ответил Петька. — Отпусти, начальник, а? Я больше не буду.
— Я-то отпущу, — произнес Кузнецов, — да вот эти ребята тебя в два счета отловят. Что делал у чекиста? Ничего. Как думаешь — поверят? А? Не знаешь. А я знаю — не поверят. Значит, что? Трансформация. Я вас всех отпущу, кормить еще дармоедов, но впереди трансформация, то есть дорога в никуда.
Крикнул: «Егор, со щипцами отбой», после чего продолжил, рассуждая:
— Что нам известно от Петра? От Петра нам известно, что папку Дударева он через нашего человека передал Сапрыкину. Также Петя сказал, что Петров главнее Маркела, а еще Петя хорошо знает Шубенкина. Далее, касательно пробирочного. Тебя как зовут: пробирочный или еще как? Ну, не хочешь, не говори. Итак, пробирочный сказал, что из подвала дома номер тринадцать, что в Газетном переулке, по железнодорожной ветке можно попасть на линию метрополитена, а также, что организация, членом которой он является, многочисленна и что их люди везде. Могу от себя добавить, что привлечены даже ответственные лица ФСБ, скажем Сапрыкин. Учитывая то, что член этой организации совсем недавно обстрелял здание МВД, а также жилище сотрудника ФСБ, то есть мое жилище, организация эта является преступной и, более того, террористической. Видите, какая неприятная картина складывается? Перейдем к охраннику. Охраняет он зарегистрированное как частное КБ предрпиятие, в котором тестируются и подгоняются под эталон экспериментальные образцы, клонируемые от ублюдка Аскольда Шубенкина. Также на предприятии производятся микрочипы-корректоры и настой аль-иксира, то есть философского камня, превращающие обычного Пупкина в универсального биоробота. Из этих биороботов формируется армия головорезов, полностью подчиненных приказам из центра. Сомневаюсь, что этот центр в Газетном переулке, скорее в Газетном ретранслятор, но учетная база, естественно, одинакова. Вот так, господа, и поэтому я вас, пожалуй, никуда не отпущу, даже Петьку. Не имею права.
— Посмотрим, — нахально сказал пробирочный…
За окном между тем стемнело, наконец-то наступил вечер. День сегодня был длинный-предлинный, столько всего произошло, не верилось, что утром еще он завтракал у Арабесковых. Вспомнив Катю, Новиков невольно улыбнулся и немедленно услышал:
— Радуется он, понимаешь ли. Такую кашу заварил и радуется.
Сказавший это Юрок разумеется шутил, но в словах его была доля правды: каша оказалась крутовата. Они втроем, то есть Кузнецов, Новиков и Егор, лопали на кухне бутерброды с молочной колбасой и пили чай. Комитетчики, до этого занимавшие кухню, перешли в комнату присматривать за задержанными, заодно врубили телевизор.
— Я, что ли, заварил? — парировал Новиков. — Но ты грамотно выступал, всё разложил по полочкам. Запомнил, что говорил-то?
— Компьютер, — Кузнецов постучал себя пальцем по лбу — всё, мол, уже занесено. — Сейчас вот перекушу и сяду составлять рапорт. Нет, вру, составлять будет Егор, а мы с тобой, Петрович, диктовать и поправлять. Не царское это дело — набирать текст.
Запиликал телефон, Кузнецов, дожевывая бутерброд, выслушал чью-то пламенную речь, сказал «Даже не верится» и положил трубку. Помолчал, переваривая услышанное, хмыкнул и произнес:
— А Плеваков-то выбил.
Глава 30. Хорошо у вас
Плеваков выбил разрешение на открытие следствия, и это была победа. Хитрый Плеваков через Уханова вышел на стриженого ёжиком Главу МВД, и тот в ярости от гибели пятерых омоновцев срочно позвонил Директору ФСБ. В самом деле, доколе террористы в центре Москвы будут обстреливать Следственный Комитет и уничтожать милицейскую элиту? Нет, ну это надо проверить, отнекиваясь от немедленной операции, ответил Директор. Поручу Сапрыкину, он у нас человек ответственный, пусть с понедельника начинает проверку, в понедельник же и поручу, а в выходные зачем пороть горячку? Я, мол, понимаю, что погибли пять омоновцев, но дело в том, что тут замешан пензенский чекист Новиков, который объявлен нами в розыск, мне, мол, Сапрыкин доложил. Но Глава продолжал настаивать на расследовании, и Директор сдался. Согласился даже, чтобы расследование возглавил не Сапрыкин, а Кузнецов, хотя кандидатура эта почему-то была ему поперек горла. Напоследок Глава дожал его со сроками: не в понедельник, а завтра же, то есть в воскресенье, по горячим следам.
В Газетный переулок уже высланы экипажи — сменить находящихся на страже омоновцев. В распоряжении у Кузнецова будет столько людей, сколько понадобится, Глава МВД во всём шел навстречу. Завтра в девять будет подан Форд и в подкрепление Соболь с бойцами.
Обо все этом Плеваков поведал Кузнецову, а тот обнародовал Новикову и Егору, после чего полез в холодильник за бутылкой — победу полагалось обмыть…
Комитетчики были отпущены до утра, связанные по рукам и ногам «аскольд» и охранник заперты в ванной, Петька опять прикован к батарее, но так, что мог лежать на диване, Кузнецов и Новиков в спальной разместились на двуспальной кровати, а Егор рядышком на раскладушке.
Ночью из ванной донеслись истошные крики, первым среагировал Новиков. Опрокинув раскладушку с Егором, метнулся в коридор, врубил свет, распахнул дверь ванной и едва увернулся от обрушившегося на голову оцинкованного ведра. Ведром орудовал освободившийся от веревки «аскольд», а связанный охранник, раззявив черный рот и выпучив глаза, весь синий, лежал на полу. Несчастный был задушен.
Второй попытки Новиков ждать не стал, врезал «аскольду» кулаком под дых, отчего тот задохнулся, выронил ведро и согнулся пополам. Хоть и клон Шубенкина, а в рукопашной не чета папашке, слабак. Но от веревки, нельзя не признать, освободился мастерски, прямо как иллюзионист Гудини. Для верности Новиков рубанул Гудини по шее и перевалил в ванную.
Когда подоспели заспанные Кузнецов и Егор, он связывал «аскольда» особым спецназовским способом, с петлей на шее — при попытке освободиться пленный душил самого себя.
Егор держался за бок, тяжелый Кузнецов впотьмах наступил на него и еще удивился — что это тот разлегся на полу, жарко, что ли?
Ночевать с покойником было неприятно, Кузнецов вызвал скорую и наряд милиции.
На диване отчего-то разволновался и принялся ругаться матом Петька, оказалось, что ему приспичило. Увидев в коридоре у дверей закрытого половиком охранника, Петька побелел, жалобно проблеял «Мама», и тогда Кузнецов отечески сказал ему, бедолаге: «То же ждет и тебя, мой мальчик. Они не чванятся». «Убегу в Америку», — стуча зубами, пообещал Петька. «Иди попысай, — сказал Кузнецов, потрепав его вихры. — Они тебя и в Америке найдут. Самый верный способ — поступить в Суворовское училище, могу похлопотать». «Пошел ты со своим училищем», — огрызнулся Петька и заперся в туалете.
С милицией, которая приехала раньше скорой, произошел конфуз, поскольку кузнецовское удостоверение, как мы помним, осталось в Газетном переулке. Сами понимаете — удушение с явными отпечатками пальцев на шее, куда уж дальше, придется проехать в отделение. К счастью, у Кузнецова нашлась почетная грамота с подписью Директора ФСБ, где черным по белому были указаны его фамилия и звание, что в сочетании с паспортом возымело действие. Труп на карете «Скорой помощи» был увезен в ближайший морг…
В девять утра одновременно прибыли Форд, Соболь и ГАЗ-24 с Плеваковым, привезшим вчерашних комитетчиков. День сегодня был холодный и солнечный, с замерзшими лужами, которые уже начали подтаивать.
Изнывшегося мальчонку Петьку и всю ночь замышлявшего злобные планы, но свежего, как огурчик, «аскольда» посадили в Форд, приставив ражего, скорого на расправу сержанта Дрынова с пальцами толстыми, что тебе сардельки.