Прежде чем сесть во внедорожник, где его ждали Новиков с Егором, Кузнецов спросил у Плевакова: «Газетный переулок и только?» «По усмотрению, — ответил смышленый Плеваков. — Ордера нет, но есть устное разрешение. Ордер выправим в любой момент».
— Тогда едем к Сперанскому, — сказал Кузнецов…
Клиника Сперанского состояла из нескольких корпусов, причем один из них, повыше, пораскидистее, с зеркальными окнами и автоматическими стеклянными дверьми, был доступен всем желающим, а прочие, поплоше, пониже, посерее, в окружении сосен, скрывались за металлическим забором.
Сегодня было воскресенье, и поэтому стеклянные двери не распахнулись перед скромно одетым Плеваковым. Пришлось стучать кулаком. В аквариуме появился смурной седоватый дядька в черной униформе и принялся выразительно, так что и без слов понятно, артикулировать и правою рукою выразительно показывать направление убытия.
Вместо ответа Плеваков приложил к стеклу раскрытое удостоверение. Я позвоню — жестом показал дядька и исчез в глубине неосвещенного фойе. Исчез, похоже, с концами, зато за забором возникло какое-то движение, впрочем весьма вялое — промелькнула пара-тройка фигур и на этом всё. Через десять минут из фойе выплыл могучий мужчина в белом халате, за широкой спиной которого, жестикулируя, мельтешил давешний дядька. Мужчина сказал ему что-то, и дядька, поковыляв к стене, включил рубильник. Тотчас фойе осветилось.
— Вы пока сидите, — произнес Кузнецов и вылез из похожего на бронемашину внедорожника.
Между тем мужчина в халате вышел к Плевакову, добродушно осведомился:
— Чем обязаны?
— Ищем одного человека, — ответил хитрый Плеваков, заметивший, что Кузнецов покинул машину и направляется к ним. — Посоветовали обратиться к вам.
— Ко мне? — уточнил мужчина. — Кто посоветовал?
В голосе никакого раздражения, напротив — полная расположенность, желание помочь.
— Ищем Анохина, — ответил, подоспев, Кузнецов. — А посоветовал хирург Смолин.
— Сергей Сергеич? — расцвел здоровяк. — Три эс: Сергей Сергеевич Смолин. Я — Анохин.
— Я свободен? — спросил умный Плеваков, показывая, что тут он, капитан ФСБ, пешка.
— Да, конечно, — ответил Кузнецов.
Плеваков вернулся в машину.
— Юрий Николаевич Кузнецов, — сунув Анохину руку, сказал Кузнецов.
— Николай Афанасьевич Анохин, — улыбнулся мужчина, ответив мощным рукопожатием.
— Слушаю вас, Юрий Николаевич.
Оба они были не маленькие, однако Анохин был крупнее, и на его фоне Кузнецов как-то терялся. Впрочем, дело своё он знал туго.
— Не возражаете, Николай Афанасьевич, если я приглашу коллег? — спросил он и, не дожидаясь ответа, позвал: — Андрей, Егор, идите же, Николаю Афанасьевичу холодно.
Миг, и Новиков с Плетневым оказались рядом. Анохину ничего не оставалось, как проводить их в фойе.
— Хорошо у вас, — заметил Кузнецов, окидывая взглядом кадки с цветами, кожаные кресла, декоративный пруд с маленьким фонтаном в центре. — Даже не верится, что в этом оазисе клонируют Шубенкиных.
Анохин, который именно в этот момент радушно повел рукой, предлагая всем сесть, замер на секунду, вслед за чем сказал:
— Что, простите?
— Да Бог с ним, с Шубенкиным, — продолжил Кузнецов. — Нам, собственно, нужен Маркел Ромуальдович. Сгодится и Александр Викторович.
Анохин посопел и сказал несколько раздраженно:
— Я понимаю, это ваша работа — искать. Вот и ищите. Но почему именно здесь? Или вы действуете по принципу, что искать монету нужно не там, где потерял, а там, где светло? Всего хорошего, господа.
Повернулся, чтобы уйти, но Новиков, положив ему руку на плечо, придержал, хотя придержать такого быка было весьма сложно.
— Ну что? — Анохин обернулся со скучным лицом. — Я вам ответственно заявляю — нет здесь вышеуказанных граждан. Если не верите, можете обыскать, но для этого, господа, вам понадобится ордер. Клиника частная.
Легко, как пушинку, стряхнул с плеча руку Новикова.
— Что ж, будем действовать иначе, в соответствии с протоколом, — сказал Кузнецов. — Егор, зови подкрепление и давай-ка сюда «аскольда»…
Появление клона заставило Анохина поморщиться.
— Узнаёте? — спросил Кузнецов.
— Похож на одного психа, который у нас лечился, — ответил Анохин.
Присутствия духа он не потерял, более того, к нему вернулось прежнее добродушное настроение.
— На Шубенкина, — подсказал Кузнецов.
— Да, кажется так.
— Идемте, — сказал Кузнецов. — Заодно покажете, где тут у вас делают трансформацию.
— Трансформацию, любезный Юрий Николаевич, делают в цирке, — улыбнулся Анохин. — У нас же здесь лечебное учреждение…
До обеда они обошли все корпуса, заглядывая с помощью пропуска Анохина в святая святых клиники, увидели много нового, усвоили, что здесь, на Северо-Западе Москвы, самая наука, такое, чего и в мире-то нет, но ни красавчика, ни Петрова, ни Шубенкина, ни каких-то других аномалов не обнаружили. Да, были здесь приборы, аналогичные тем, что в Газетном переулке, имели место операционные с невиданным оборудованием, камеры, палаты, в которых находились больные, словом — прекрасно оснащенная клиника, не придерешься. Как говорится, полный провал, зря потраченное время, плохая игра.
Состроив хорошую мину, Кузнецов сказал напоследок, горячо пожимая анохинскую лапищу:
— Приятно было познакомиться, Николай Афанасьевич. Забыл спросить, вы здесь кто?
— Просто хирург, — ответил Анохин.
— Ой ли?
— Ну, если вам от этого легче, то начальник сектора.
— Да, да, — сказал Кузнецов и вдруг хлопнул себя по лбу. — Помнится, Смолин говорил, что вы увлекались микрочипами. Поздравляю, ваше время пришло, скоро их вставят всем, кому ни попадя.
Анохин посмотрел на него изучающее, похлопал глазами и вздохнул:
— Это плохо, что кому ни попадя. Пометить можно и краской, как курицу, а микрочипы должны улучшать человека, усиливать его способности, защищать от всякой глупости типа инсультов или инфарктов. Вот так, мои дорогие. Надеюсь, второй раз не придете? Шума поднимать не будем?
Глава 31. О чем умолчал Фадеев
Перенесемся, однако, на родину Андрюхи Новикова в далекую и одновременно близкую Пензу, о которой мало кто знает, но которая нет-нет, да и напомнит о себе то небывало жаркой весной, то выборами губернатора — секс-символа России, то засылкой в столицу телеведущей Маши Ситтель, которая в танцах заткнула за пояс певицу Наташу Королеву, то невиданным урожаем репы. Тут всего и езды-то по чугунке — часов двенадцать-тринадцать.
На следующее утро после описанных нами событий, то есть в понедельник, Фадеев вызвал к себе Кислова, который был уже его замом по коммерческой части, то есть, считай, вторым человеком в фирме.
— Слыхал? — сказал Фадеев после того, как Кислов устроился в кресле. — Твой Кузнецов-то с Новиковым вышли на Газетный переулок и на клинику, а дальше ни тпру, ни ну, ни кукареку. Взяли клона да мальчонку, козыряют ими направо-налево, подняли на дыбы мента-министра, так тот их стараниями в лужу сел. Стыд и срам, а еще чекистами называются.
— Простите, Василий Гордеевич, какой Газетный переулок, какая клиника? — спросил Кислов.
— Не докладывают, что ли? — удивился Фадеев. — Зря, глядишь — что-нибудь вдвоем-то и подсказали бы, не последние мы с тобой люди в этом деле. Пара этажей в Газетном переулке и клиника Сперанского, Игорек, это энная доля частной собственности в Москве, принадлежащая ассоциации. Между прочим, Новиков тоже частная собственность ассоциации.
— Неувязочка, Василий Гордеевич, — возразил Кислов. — Как может быть человек частной собственностью? Крепостное право отменено в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году.
— Грамотный, — похвалил Фадеев. — В своей многомудрой голове Новиков носит микрочип, который постепенно превращает его в биоробота. А биоробот — это уже не человек, его ножичком не зарежешь и палкой по балде не убьешь. Он в обиду себя не даёт и сам себя лечит, но свободой воли, как хомо разумный, не обладает. Нету у него свободы воли, то есть свободы выбора, что прикажут, то и делает. Значит, он уже не Божье создание.
— Очень интересно, — сказал Кислов. — А что же он, будучи частной собственностью, на такую же, как он, частную собственность попёр?
— Значит, еще не время, — ответил Фадеев. — Иного можно сломать сразу, а иной кочевряжится, сопротивляется, аж глаза на лоб лезут. Но всё равно ломается, только время зря тратит. И, между прочим, здоровье. Это, Игорек, только начало, потом всех подомнем.
— Здорово, — сказал Кислов, хотя ничего здорового в этом не видел. — А Кузнецов, простите, тоже с чипом?
— Пока нет, но непременно будет, — заверил Фадеев.
— Василий Гордеевич, — сказал Кислов, чувствуя, что его просьба именно сейчас прозвучит как нельзя кстати. — Вы обещали рассказать про ассоциацию.
После его слов Фадеев скривился, принялся постукивать карандашиков по столу, бегать глазками, полез зачем-то в стол, наконец произнес невнятно:
— Не мне тебя учить, есть сведения, за разглашение которых могут и за причиндалы повесить… Хорошо, вот тебе апрельские тезисы или мысли вслух. Золотой миллиард, Игорек, — это блеф, выдуманный американцами. Жить хорошо за чужой счет хочется всем, но почему, спрашивается, этим миллиардом должны быть тупые янки? Идея с очисткой земли от лишних людей не нова, однако кому-то надо работать. Кому? Нацменам? Бестолковы и ленивы. Русским, которые всем поперек горла? Раздолбаи, всё пропьют и развалят. И так далее, включая всяких там чернозадых, мексиканцев и папуасов. Опять борьба за справедливость, поножовщина, теракты, Манделлы, Владимиры Ильичи, Фидели Кастро, и прочее, и прочее. Вроде бы тупик, но выход есть. Мировое правительство уже скумекало, что людей можно подчинить, внедрив в мозги управляющее устройство, и готовит общество к необходимости чипирования. Якобы, так легче вести демографический учет, незачем таскать с собой паспорт, а в случае, скажем, аварии считал с чипа информацию — и не нужно гадать, какая у тебя группа крови и на что аллергия. В этом смысле мы давно впереди планеты всей, потому что используем д