Надежды больше нет, и сделать что-то, чтобы переломить судьбе хребет, она не может. Альберт ушел с работы, они не встретятся завтра в ее рентгеновском кабинете, и она не сможет убедить его остаться с ней, даже если вдруг и найдет слова, которые бы его убедили отказаться от сына ради нее. Искать его? Идти к нему домой и умолять жену разрешить ему видеться с сыном? Один раз она уже умоляла соперницу, с нее хватит! Боже мой, какая злая ирония судьбы. Один ее мужчина отказался от ребенка ради женщины, другой — от женщины ради ребенка, и в обоих случаях страдающей стороной оказалась она, Жанна!
А может быть, так и надо? Может быть, это не удар, а спасение? Альберт отказался от счастья ради сына, ради своей кровиночки, значит, ему очень важно, что ребенок именно его. Он очень ценит кровное родство, а Вера ему никто, просто дочка любимой женщины. Разумеется, он хорошо бы к ней относился, но если бы Жанна родила ему ребенка, этот ребенок полностью бы завладел его вниманием, а Верочка бы стала второй сорт. А Жанна не хотела, чтобы ее любимая дочь считалась кем-то, пусть даже любимым мужем, за второй сорт.
Она сделала еще затяжку. От едкого дыма в горле запершило, непривычная к никотину голова стала кружиться, но Жанна мужественно решила докурить до конца. «Пусть делает, что хочет! — Она залихватски махнула рукой. — Тем более что я никогда его не любила. Он мне нравился, я хотела за него замуж, но мое сердце осталось там, в моих восемнадцати годах, на железной койке общежития. Там, на узких мрачных улицах Петроградской стороны, в руках у маленького коренастого юноши с веселыми глазами и смешной быстрой походкой».
Глава девятая
Наконец-то! Рабочий день закончился четыре минуты назад, и доктора, переодетые в гражданское, нетерпеливо ждали его, чтобы передать больных и разойтись по домам.
Иван одним прыжком оказался за столом:
— Давайте, мужики! Помирать никто не собирается? А с остальным как-нибудь справлюсь.
Под нос ему сунули толстую пачку историй «под наблюдение» и журнал дежурного врача.
— Все, идите. Разберусь.
Он принялся листать истории. В 17-й больнице Анциферов дежурил часто и больных знал. Сегодняшнее дежурство обещает быть спокойным. Может быть, он успеет за ночь набросать черновой вариант заключения для диссертации.
А пока самое время подкрепиться. Ваня поставил чайник и принялся с интересом изучать сверток, приготовленный утром Алисой. Так-так, котлеты, баночка салата, коржики и помидор. Очень хорошо. Только он соорудил бутерброд с котлетой, в ординаторскую влетела Оля Звягина, молодая, но способная докторша.
— Приветики, Ванечка!
— Салют! Котлету хочешь?
— Нет, спасибо. Вань, выручи, а? Подежурь за меня в воскресенье? Пожалуйста-пожалуйста! — Придав лицу скорбное выражение, Оля молитвенно сложила ручки.
— Сейчас, подожди, посмотрю свой гастрольный график. — Иван достал из портфеля блокнот, где, чтобы не перепутать, у него были записаны даты дежурств во всех трех стационарах. — Да, воскресенье свободно. Можешь на меня рассчитывать.
— А мне когда за тебя выйти?
— Никогда. Я уже женат.
Оля засмеялась:
— Отработать когда?
— Может, деньгами? — спросил он с робкой надеждой.
— Только натурой! С наличкой полный зарез! А хочешь, сегодня подежурю?
Ваня задумался. Что ж, приятно получить неожиданный выходной, когда настроился на работу. Будто он школьник и удрал с уроков.
— Давай. Я в журналах еще не расписывался. Только учти, ты за меня работаешь шестнадцать часов, а я за тебя — двадцать четыре. За восемь часов придется оказать мне множество мелких услуг.
Оля улыбнулась:
— Все продумано. Смотри, на следующей неделе я в пятницу, а ты в субботу. Придешь не к восьми, а к трем.
— Ладно. Сухпаек на столе, истории — вот. Побежал.
Пользуясь неожиданной свободой, Анциферов отправился бродить по торговому центру. Нужно было купить Алисе новогодний подарок, а у него, скачущего с работы на работу, никак не находилось для этого времени.
Он с удовольствием потолкался в парфюмерном отделе, но не смог выбрать подходящий аромат. К тому же беременным вредно пользоваться духами, а Ване хотелось найти такой подарок, который по-настоящему порадовал бы жену. Ей сейчас несладко, ей нужна забота и участие, а он не может заставить себя быть любящим мужем и отцом. Самый острый, самый волнующий период в жизни женщины она переживает одна, он не делит с ней радости ожидания ребенка. Изображать восторг он не мог, понимая, что это будет выглядеть пошло и фальшиво.
Впрочем, последнее время Алиса казалась вполне счастливой. Она то ли пообвыклась с ним, то ли таинство ожидания ребенка завладело всем ее сознанием, но жена пребывала в хорошем настроении и перестала смотреть на него так, словно каждую минуту ожидает упрека или обиды.
На манекене, выставленном возле мехового магазина, Ваня увидел красивую норковую накидку. Она была очень хороша — строгая, будто с женского портрета XIX века. Алиса будет великолепно в ней смотреться, подумал он, ей идет стиль «дворянское гнездо». Посмотрев на ценник, он ужаснулся и пошел в отдел сумочек, но накидка неудержимо манила его. Она должна принадлежать Алисе! Ваня взял в автомате стаканчик отвратительного кофе и сел в сквере перед торговым центром. Он не может позволить себе эту безумную трату, никак не может, особенно теперь, когда каждую копейку нужно откладывать на приданое для ребенка.
Но как приятно будет, загадочно улыбаясь, достать из пакета под елочкой эти меха и набросить Алисе на плечи! Она смутится и поймет, что на самом деле дорога ему.
Его так распирало от радости, что он решил не ждать Нового года. Он просто не вытерпит целую неделю. Подарит накидку сейчас, а под елку положит какую-нибудь ерунду! Размахивая пакетом, Ваня летел домой, предвкушая ее изумление. Она будет долго крутиться перед зеркалом, а потом обнимет его, они поцелуются, как никогда раньше. Сегодня рядом с ними не будет ни Зои, ни Васильева, только они вдвоем, муж и жена, которым хочется делать друг друга счастливыми.
Квартира встретила его пустотой. Он подумал, что Алиса вышла в магазин, и, улыбаясь, разложил норку на супружеской постели. Шелковистый, почти невесомый мех мягко искрил под люстрой и упоительно пах роскошью и соблазном. Сейчас Ваня совершенно не жалел, что отдал за это чудо две зарплаты со всеми надбавками и переработками.
Время шло, а жена не возвращалась. Даже если она ушла в магазин за три минуты до него, даже если там очередь, все равно должна уже вернуться. На глобальный шопинг у нее нет денег, а просто шататься по бутикам Алиса не любит.
Где она? Мобильный жена с собой не носила, опасаясь, что излучение повредит ребенку. Оставалось только гадать. В кино? У подружки? Маловероятно. Подружку она скорее пригласила бы к себе: пока муж на работе, можно устроить шикарный девичник. Ваня позвонил родителям Алисы, но Илья Алексеевич сказал, что сегодня они ее не ждут. О плохом Ваня не думал — если бы с Алисой случилось несчастье, ему сразу сообщили бы, ведь на ее обменной карте есть номер его мобильного.
Но почему она не поделилась с ним планами на вечер?
Да потому, что отправилась к любовнику!
О таких вещах жены обычно мужьям не сообщают.
Он гнал от себя эту жуткую, отвратительную мысль, но не находил других объяснений Алисиного отсутствия. Куда еще может пойти женщина, пока муж на дежурстве?
Ночевать она, разумеется, придет домой. Удивится, что он дома, испугается, но быстро опомнится и наплетет всякого вранья, которое он никогда не сможет проверить и будет мучиться неизвестностью.
Он схватил куртку и выбежал из дома.
В административном крыле светилось только одно окно. Окно бывшего Зоиного кабинета. Сейчас там обитал генерал Васильев.
Иван вошел в крыло через приемное отделение, вяло ответил на приветствия дежурной службы и подбежал к охраннику.
— Дядя Леня, дай ключи от второго коридора.
— Зачем тебе?
— Ну дай! Я в учебной комнате диск забыл, а там важные документы.
— Завтра возьмешь.
— Мне с утра надо его на кафедру сдать. Дядя Леня, ты же меня знаешь! Я быстренько.
— А в учебную комнату ты как попадешь, умник? От нее у меня ключей нет.
— А у меня есть, — соврал он.
— Ладно, бери. Только запри потом все как следует.
Охранник протянул ему плоский ключ, к которому кусочком бинта был привязан кусок медицинской клеенки с надписью «№ 2».
Ваня отметил, что дверь в административное крыло закрыта только на один оборот, значит, внутри точно кто-то есть. Волнуясь, он тихо подошел к Зоиному кабинету. Из-под двери выбивалась тонкая полоска света.
Когда Зоя была жива, он с одного взгляда научился определять, у себя она или нет. Если Зоя сидела в кабинете, всегда оставляла дверь приоткрытой, если принимала пациента и не хотела, чтобы ей мешали, закрывала ее на защелку, и тогда дверь неплотно прилегала, и Ваня знал — нужно подождать. Если Зоя находилась в клинике, запирала кабинет на маленький английский замок, он держал крепче защелки. Тогда Ваня отправлялся искать любимую в палатах или в операционной. И только если в щели между дверью и наличником виднелись железные штыри, это значило, что Зоя уехала и сегодня в академию уже не вернется.
Сейчас кабинет был закрыт на защелку… Это исключало спасительную версию, что Васильев, уходя домой, просто забыл выключить свет.
Иван остановился в нерешительности. Мало ли какие дела могут быть у генерала в восьмом часу вечера! Может быть, ведет деловые переговоры, а может быть, и любовь крутит, но не обязательно же с Алисой! Однако стоять под дверью и ждать, пока Васильев закончит спать с его женой, он не мог.
Иван деликатно постучал. Никто не ответил.
— Виталий Александрович, откройте, я знаю, что вы здесь!
Молчание. Если бы Васильев не делал ничего предосудительного, обязательно бы отозвался. Ваня забарабанил в дверь изо всех сил: