– Чего-то я устал как-то, – Денис почувствовал, что из него словно на мгновение вынули стержень, и он стал мягким, будто тряпочным.
«Откат пошёл, – со знанием дела пояснил Глюк и сказал, – пусть твой помощник принесёт молока, если есть. Оно быстро силы восстанавливает.»
– Захарий, а молока у нас случайно нет? Или его, как и халью, спёрли? – Денис сел прямо на землю и прикрыл глаза.
– Есть, как не быть, – подхватился Захарий, – мигом принесу.
Помощник умчался в клинику, а Денис сидел и наслаждался звонким пением птиц, прохладным ветерком и тёплым солнышком.
«Скажи, а как прежний док обходился, если ты ему не помогал? Ты же, если я правильно понял господина Леманжа, всё время в шкатулке лежал?» – вдруг пришла в голову Денису мысль.
«А кто как обходился, – не стал уклоняться от разговора Глюк, – Фиблис сам магом был, пусть и слабеньким, но на несложные операции хватало, а потом дар почти исчез, так он за трудные случаи и не брался. А тот, который до Фиблиса, я даже имени его не помню, тот в травах здорово сведущ был, говорят, чуть ли не из могилы мог отварами поднять. Ну а своему создателю я уж помогал, теперь тебе стану.»
«А почему ты ни Фиблиса, ни того, который травник, не признавал?»
«Не знаю, – помолчав, ответил Глюк, – не было в них правильной силы, да и заклинания пробуждения они не знали. Ты, впрочем, тоже не знал, но как-то сумел разбудить меня. Я потом ещё попробую это проанализировать…»
– Док, вот молоко, – запыхавшийся Захарий протянул Денису большую кружку, в которой оказалось совершенно потрясающее, холодное, невероятно вкусное молоко. Денис тихо удивился тому наслаждению, с которым опустошил кружку, так как к молоку всегда был, мягко говоря, равнодушен.
Подумать, почему так произошло, он не успел, так как за спиной раздался негромкий, но полный сдержанного негодования голос.
– Какая незамутнённая наглость! Я, можно сказать, испытываю невероятные страдания, а так называемый доктор прохлаждается в тенёчке и изволит отдыхать? Правильно я понимаю ситуацию?
Денис повернулся и увидел высокого молодого человека, которого можно было бы назвать привлекательным, если бы не презрительная гримаса, делавшая его красивое лицо неприятным. Белая кожа и багровые глаза не оставляли сомнений в его природе, и Денис понял, что это тот самый заместитель Хописа, о котором так нелестно отзывался Захарий.
– А вы, любезный, собственно, чьих будете? – невозмутимо поинтересовался Денис, по-прежнему сидя на травке. – Не имею сомнительного удовольствия вас знать.
– Я?! – казалось, молодого человека сейчас хватит удар, но, в связи с некоторыми особенностями его природы, этого можно было не опасаться.
– Вы, естественно, – кивнул Денис, – всех остальных присутствующих я знаю, а вас – нет.
– Я – Тауринг! – гордо сообщил упырь, и по выражению его лица Денис понял, что этого, видимо, должно было хватить для того, чтобы все мгновенно пали ниц.
– А я – доктор Дэн, – вежливо ответил Денис, никак не реагируя на произнесённое имя, чем явно слегка озадачил молодого человека. – Что привело вас ко мне?
– Мне нужно, чтобы вы извлекли пулю из моего сердца. Она мне мешает, к тому же эта дырка выглядит крайне неэстетично, если, конечно, вам доступны подобные философские категории, – тут упырь с пренебрежением взглянул на Дениса, – и хотелось бы побыстрее, я тут и так полдня потерял. У вас даже нет места, где можно было бы переждать солнце. Отвратительно!
– Я вас услышал, – кивнул Денис, в прошлой жизни уже сталкивавшийся с подобными типами, – думаю, дорогу обратно вы прекрасно знаете. Всего вам наилучшего. Захарий, дружочек, зови квадра, а то он там, наверное, уже извёлся без своего амулета.
– Эй, что значит – обратно? Вы ещё не извлекли пулю и не зашили, – возмутился упырь, гневно сверкая глазами. Наверное, если бы Дэна не накрыла усталость после лечения лиймора, он бы испугался: выглядел злой вампир жутковато, прямо скажем. Но сейчас на Дениса навалилось какое-то безразличие, и это сверкание глазами не произвело на него ни малейшего впечатления.
– Вы, господин Тауринг, наверное, не очень понимаете расстановку сил, – улыбнулся Денис вампиру, – вы мне совершенно не нужны, хотя ссориться с заместителем господина Хописа мне не хотелось бы. Глава вашей общины произвёл на меня самое благоприятное впечатление…
Тут Денис сделал выразительную паузу, в которой так и слышалось « в отличие от вас…»
– Так я зову Олафа, – Захарий с явным удовольствием демонстративно не обращал внимания на гневно сверкающего глазами вампира, – они там с Сурри уже помирились, но амулет достать надо.
– Зови, конечно, – Денис потянулся, – а то мне ещё к инспектору Старку за смокингом, потом к мэру на приём… Времени катастрофически не хватает.
– Подождите, – заметно сбавил обороты упырь, – я, возможно, не совсем точно выразился…Но разве доктор не обязан оказывать помощь всем обратившимся? Лес, между прочим, ему за это платит, и платит немало…
– Обязан, – не стал спорить Денис, – вот я только что срастил кости лиймору Кармаху, вчера челюсть медведю вправил, сейчас вот старшине квадров помогу… И вас не обойду вниманием… Потом, позже, когда-нибудь, но непременно…
– Но разве это не нарушение правил? – возмутился упырь.
– А разве нарушение границ частной собственности и самовольное проникновение в жилище – это в соответствии с правилами? – Денис холодно посмотрел на растерявшего половину спеси упыря. – Вы в моё отсутствие вошли в клинику, прошли в подвал, то есть позволили себе без меня войти в мой дом. Затем, вместо того, чтобы принести свои извинения, вы попытались оскорбить меня во время исполнения служебных обязанностей. И вы ждёте, что я это так оставлю? Серьёзно?
– И что, мне теперь с этой отвратительной пулей так и ходить? Я ведь даже раздеться в приличном обществе не могу из-за какой-то мерзкой дыры в груди! – продолжал возмущаться упырь, никак не отреагировав на слова Дэна.
– А вы не раздевайтесь в приличном обществе, – посоветовал ему Денис, – мне всегда казалось, что одежду снимают исключительно в обществе неприличном.
– А это вот вообще не ваше дело! – воскликнул Тауринг и даже, кажется, слегка порозовел от волнения.
– Так я же и не претендую, – Дэн пожал плечами, – у меня и без вас с вашими интимными тайнами, как я уже сказал, хлопот – немерено!
Захарий сдавленно фыркнул, но постарался сохранить серьёзное выражение лица, а у Тауринга на скулах заалели пятна от едва сдерживаемого гнева. Но тут в разговор вмешался выбравшийся на поляну квадр Олаф, по-прежнему сжимающий в лапе эльфира, но уже как-то более аккуратно.
– Док, да вытащите вы ему эту пулю, а то ведь не отстанет, так и будет нудить, – квадр без особого пиетета посмотрел на упыря, – а мы подождём. Сурри пообещал мне, что я смогу выбрать что-нибудь, что мне понравится, из того, что он припрятал. Это хорошо, так что мы не торопимся…
– Вот она – истинная интеллигентность! – нравоучительным тоном сказал Денис, глядя на сердитого вампира. – Уступить свою очередь и даже не попросить за это ничего… Ну что же, в таком случае прошу в операционную. Точнее, в «зашивочную»…
Тауринг, прошипев что-то явно не очень лестное, направился в сторону клиники, а Денис шёпотом уточнил у Захария, с восторгом смотревшего на него:
– Слушай, у нас же там всё есть? Скальпель, иглодержатель, щипцы?
– Не переживайте, док, всё на месте, – так же негромко ответил Захарий, – хотя вот по мне, так пусть и ходил бы с пулей, так ему и надо.
Не успел Денис подумать о том, откуда, собственно, вообще эта пуля взялась, как они уже пришли в клинику. Открыв дверь с табличкой «Зашивочная», Захарий пропустил в неё по-прежнему недовольного упыря, потом Дэна и только после этого вошёл сам.
Вид привычного белого стола, застеклённых шкафов и кушетки подействовал на Дениса, как лошадиная доза успокоительного. Он практически на автомате открыл шкаф, достал все необходимые инструменты, разложил в нужном порядке на столе и огляделся в поисках перчаток и шапочки. Привычка убирать волосы и защищать руки была вбита в него ещё в университете и превратилась в безусловный рефлекс.
– Что ищете, док? – подошёл Захарий, протягивая Денису белый фартук, больше напоминающий поварской, нежели медицинский.
– Перчатки и шапочку, – объяснил Дэн и наткнулся на непонимающий взгляд помощника, – шапочка – чтобы волосы в рану не попали случайно, а перчатки – чтобы никакую инфекцию и не занести, и не получить.
– Да что ему станется-то от вашего волоса? Он же и так уже не очень живой, и это я очень мягко выразился, – Захарий по-прежнему неприязненно посмотрел на вампира.
– Правила есть правила, – строго сказал Дэн, – займись потом, ладно? А сейчас тогда хальи дай немного: руки протру. А вы чего стоите, любезнейший, как памятник самому себе? Раздевайтесь – у нас тут вполне себе приличное общество, но мы переживём вид вашей обнажённой натуры, даже слегка повреждённой.
Упырь сверкнул багровыми глазами, но, как ни странно, промолчал и, расстегнув камзол, бросил его на кушетку. Туда же отправилась белая рубашка, и присутствующие получили возможность лицезреть почти идеальный мужской торс, безупречность которого слегка портила дырка от пули, вошедшей, судя по расположению раны, прямо в сердце.
– Что же это вы так неаккуратно, – рассматривая рану, покачал головой Денис, – я, конечно, понимаю, что ваше сердце кровь уже не качает, но оно наверняка дорого вам как память. Так что вы уж поосторожнее с раритетами, господин Тауринг. Ложитесь, будем вас ремонтировать…
Вампир ещё немного посверкал глазами, но, убедившись, что на Дэна это не действует от слова «совсем», лёг на стол. Денис отрегулировал свет и внезапно, только сейчас, сообразил, что преспокойненько собирается вытаскивать пулю из сердца того, кто с ним только что разговаривал.
«Да расслабься ты, это же упырь, – попытался успокоить его Глюк, – считай что труп, только ходит и разговаривает…»