Он показал на свои руки и лицо.
– Не говоря о том сларне, который цапнул тебя за руку, – согласился Лейт. – Там, внизу, действительно было жестко. Конечно, Лин умела драться, она отлично дралась; тем не менее любой из нас, если бы ему чуть меньше повезло…
Он сделал гримасу.
– Это вполне могло быть и так, Валин. Это могли быть просто сларны.
– Могли быть, – ответил Валин ровным тоном, – но не были. После Пробы я видел множество ран, нанесенных сларнами, и я видел порезы на теле Лин. Они были не такие. Я осмотрел ее запястья как раз перед тем, как ее сожгли, – оба запястья. Может быть, это просто странное совпадение, что на теле Эми обнаружились такие же следы. Но одно мы знаем наверняка: в Дыру спускались только кадеты. Кто-то из кадетов убил Ха Лин, и я готов поставить оба моих клинка против поганой параши, что этот кто-то убил и Эми тоже.
– Пресвятой Хал, – пробормотал Лейт. – Один из наших же кадетов, мать их за ногу… Но кто?
– Не знаю, – ответил Валин. – Но это еще не все.
После того как он открыл им всю правду о смерти Ха Лин, было вполне естественно выложить и все остальное – про эдолийца на корабле, про заговор против его семьи; все без остатка. В их глазах отражалось сияние светильника, их лица пропадали среди теней и вновь проявлялись, в то время как он излагал свою историю. В нее было невозможно поверить; даже он сам, рассказывая, верил с трудом. Заканчивая, Валин почти ждал, что они поднимут его на смех. Но они не смеялись; даже Лейт не отпустил ни одной шуточки.
– Так вот почему ты хотел, чтобы я посмотрела на руины Менкеровой халупы! – воскликнула Гвенна, припечатав ладонью стол. – Ты не просто изображал из себя параноидного принца; кто-то действительно пытался тебя убить!
– Что за халупа? – спросил Талал.
Валин ни разу не видел лича на Крючке. Весьма вероятно, что тот вообще не знал о случившемся.
– Трактир, – ответила ему Анник.
– Сортир, – поправил ее Лейт. – Но я все равно его любил.
– После предупреждения эдолийца то, что случилось у Менкера, показалось мне странным, – согласился Валин. – И поэтому же я заподозрил, что Анник пыталась меня утопить во время тренировки с погружением. К тому же она завязала какой-то непонятный узел…
– Обычный двойной булинь, – отрезала снайперша. – Я тебе уже говорила.
Ее голубые глаза вперились в него холодно и вызывающе.
– Ну хорошо, давай по порядку, – сказала Гвенна, тряхнув головой. – Сперва этот бедолага на корабле говорит тебе, что кто-то из кеттрал пытается тебя убить. Потом обрушивается трактир. Потом тебе кажется, что Анник пытается тебя утопить. Потом Анник стреляет тебе в плечо боевой стрелой.
– Анник в этой истории мелькает повсюду, – заметил Лейт. – Могу поспорить, ты был в восторге, когда ее назначили в твое крыло!
– Я не пыталась его убить, – бесцветным голосом сказала снайперша.
– Я и не говорю, что пыталась, – ответил Лейт, поднимая вверх обе руки. – Но какой-то Кентов ублюдок очень постарался, чтобы это выглядело именно так.
– Юрл! – прорычал Валин. – Наверняка это Юрл. Не будем забывать о причине, по которой мы сидим здесь взаперти без единого клинка или лука на брата.
– Юрл, конечно, падаль и конченый мерзавец, – не согласился Лейт, – но эта затея кажется чересчур умной для его маленькой хорошенькой головки.
Талал нахмурился.
– Однако это он рассказал Шалиль про Анник и Эми. Может быть, он хочет на какое-то время вывести нас из игры?
– И это ему вполне удалось, – заметил Валин. – Но я все равно не вижу здесь никакого смысла. Какое отношение имеют Ха Лин и Эми ко всему остальному – к эдолийцу, ко всему этому Кентом клятому заговору?
– Менкеров трактир, – бесстрастно сказала Анник. – Вот связь.
Валин сделал длинный нетерпеливый выдох.
– Трактир обрушился в то же самое время, когда убили Эми, но большой связи я тут не вижу. Ты сама сказала: чердак, на котором мы ее нашли, находился на другой стороне бухты.
– Сколько раз ты уже был на волосок от смерти? – раздраженно спросила Гвенна.
Валин подумал.
– Менкеров трактир. Погружение. Снайперское состязание. – Он пожал плечами. – Четыре, если считать еще и Пробу.
– Ну хорошо, – начал Талал, подхватывая тему. – Вот тебе и связь: в двух из этих случаев были совершены нападения на женщин, и женщины были убиты. В первый раз это была Эми, в последний – Ха Лин.
– Беда в том, что пятьдесят процентов – это только пятьдесят процентов, – заметил Лейт.
По спине Валина пробежал озноб.
– Семьдесят пять, – мрачно сказал он.
Даже раскрыв все остальное, он собирался оставить избиение Лин в тайне. Это было глупо, иррационально. Она была мертва, ее прах развеян по ветру; рассказать о том, что случилось, не было предательством по отношению к ней; это больше не могло уязвить ее гордость. И тем не менее она стыдилась происшествия на утесах, стыдилась до слез, и он чувствовал, что, рассказав эту историю остальным, он словно каким-то образом нарушит доверие, которое было между ними, выставит ее тайны на всеобщее обозрение. Кроме того, это не казалось ему чем-то значительным – до тех пор, пока они не начали выискивать связи между событиями.
– Юрл с Балендином напали на Ха Лин во время снайперского состязания, того самого, на котором Анник меня ранила. Они заманили ее в ловушку, потом обездвижили, избили до крови, пытались ее сломать. Именно поэтому она была вся в синяках еще до Пробы, а вовсе не из-за какой-то тренировки, как она говорила. Они сказали, что это расплата за то, что она выступила против них на ринге.
Четыре пары глаз вперились в него.
– Вот ведь дерьмоеды, вонючие сучьи ублюдки! – выругалась Гвенна, сжимая и разжимая кулак, словно в нетерпении схватиться за меч.
– Где это произошло? – спросила Анник. Ее голос был спокойным и жестким.
– На Западных Утесах.
– Прямо над полигоном, где проходило состязание, – тихо заметил Талал.
– Здесь есть что-то, – сказал Валин, в смятении тряхнув головой. – Только я не знаю, что.
Он чувствовал, что правда была где-то рядом, на самом пределе досягаемости, словно знакомая мелодия, которую вот-вот услышишь.
– Но каким образом, избив Лин за милю оттуда, они могли заставить Анник стрелять боевыми стрелами? – спросил Лейт.
– Я не стреляла боевыми! – отрезала снайперша. – Стрелы были мои, но наконечники подменили.
Талал вздрогнул.
– Подменили?
– Подменили, – подтвердила Анник. – В четвертый раз я объясняю это Валину. Эти наконечники были не мои. Это были не те стрелы, которыми я стреляла.
– Может, ты просто ошиблась? – предположил Лейт.
Снайперша обдала его ледяным взглядом.
– Я не ошиблась.
– Ну хорошо, но как, во имя Хала, они могли подменить наконечники в полете?
– Я не знаю.
Лич тяжело вздохнул, потом длинно, медленно выдохнул.
– Мне кажется, я знаю. – Он окинул стол перед собой задумчивым взглядом, собираясь с мыслями. – Пресвятой Хал, я вроде бы начинаю понимать…
– Какой-то кеннинг? – спросил Валин, пытаясь уследить за ходом его мысли.
Талал хмуро кивнул.
– Это не Юрл. Это Балендин.
– Вы так и собираетесь продолжать говорить загадками? – поинтересовалась Гвенна. – Или, может быть, просветите и остальных тоже? Попробуйте договаривать фразы до конца, вдруг это поможет.
– Мой колодец – железо, – проговорил Талал, поднимая глаза и оглядывая всех по очереди. – Несколько дней назад я сказал об этом Валину, но поскольку мы одно крыло, вам тоже следует это знать. Железо и сталь.
– Железо? – переспросил Лейт, постукивая пальцем по подбородку. – Звучит не особенно вдохновляюще. Я-то думал, что колодцы – это обязательно кровь младенцев или кипяченая моча, или еще что-нибудь достаточно мерзкое.
Талал пожал плечами.
– Для лича железо – довольно посредственный колодец. С одной стороны, его никогда не бывает достаточно много. С другой – моя сила почти никогда не уходит полностью. Особенно если ты солдат: рядом всегда найдется что-нибудь. – Он глубоко вздохнул. – Но у других личей бывают и более… незаурядные колодцы.
– Вот! Я знал! – воскликнул Лейт, откидываясь на спинку стула с довольным видом. – Кровь младенцев!
– Это как Арим Гуа? Солнечный Властелин, про которого рассказывается в историях? – спросил Валин.
Талал кивнул.
– Если верить легендам, колодцем Арима Гуа был солнечный свет. Как говорят, в течение дня его мощь была устрашающей – он мог возводить города, разбивать целые армии, – но ночью он был почти беспомощен. Именно тогда его и убили.
– Но какое отношение это имеет к стрелам? Или к трактиру? – спросила Гвенна.
– Речь не всегда идет о городах и армиях, – ответил Талал. – Я годами размышлял над тем, чем может быть колодец Балендина. Я видел, как он проделывал такие вещи… страшные вещи. У меня такое никогда бы не получилось, разве что вокруг был бы океан железа. Но в другие разы… ничего не было.
Он покачал головой.
– Мог Балендин подменить наконечник стрелы? – спросил Валин. – Во время полета? На расстоянии мили?
Лич кивнул.
– Он обладает необходимым умением, и если его колодец достаточно глубок, то и силой тоже.
– Умение и сила – это не одно и то же? – озадаченно спросила Гвенна.
– Разумеется. Сила лича, как и физическая сила, – это дар или проклятие, полученные от Бедисы. Иметь глубокий колодец – все равно что иметь большое тело с развитой мускулатурой. Вспомни Гента.
– Предпочла бы не вспоминать! – фыркнула Гвенна.
– Я говорю о том, что сила Гента может быть полезной лишь до определенной степени, если он не будет тренироваться, не будет учиться использовать эту силу. Другой человек, даже меньших размеров, сможет победить его, если будет действовать более искусно. Попадаются личи с невероятной силой, которые так и не понимают, что им с этой силой делать. Они могут с тем же успехом нанести вред самим себе, как и сделать что-либо полезное.