— Мар Шармаль?
Запрос охраны вернул банкира из прошлого в настоящее.
— Слушаю.
— Мар Фриш прибыл. Вы хотите его видеть?
— Да.
Сто четыре секунды Лука Шармаль следил, как микрокар едет к беседке от ворот. В ка́ре, одетый по-дорожному, сидел Гиль Фриш, он же объект Заноза — член одного из трех особых коллантов, принадлежавших банкиру. На сто пятой секунде Фриш шагнул в беседку.
— Здравствуйте, мар Шармаль.
— Здравствуйте, мар Фриш. Мне доложили, вы прибыли в компании?
— Со мной Спурий Децим Пробус и его туземец. Они хотели сопровождать меня на вашу виллу, но им настоятельно предложили остаться в отеле. Они недовольны.
— Я тоже недоволен. Это правда, что ваш коллант взял пассажира в самостоятельном порядке?
— Да, мар Шармаль.
— Кто был инициатором перевозки?
— Я.
— Причина?
— Центр не запрещал нам самодеятельность.
— Центр, мар Фриш, это я. А вы должны знать, что я — не сторонник прямых запретов. Я предпочитаю людей, способных предвидеть последствия заранее. Итак, причина?
— Пассажир спас мне жизнь.
— Ваши поступки диктуются эмоциями? Я удивлен.
— Удивление идет на пользу таким, как мы. Рад, что сумел оказаться вам полезным, мар Шармаль. Чем могу служить еще?
— Присаживайтесь, мар Фриш. Я хочу знать подробности.
В устах Луки Шармаля слово «подробности» означало «все». Художественный образ в обоих случаях; лекарство для гематрийского рассудка. Личный врач рекомендовал банкиру по вечерам, перед сном, читать пьесы, в особенности — комедии Луиса Пераля. Это было невыразимо скучно, но банкир читал.
Он всегда выполнял рекомендации врача.
КонтрапунктИз пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»
Федерико:
Весь мир — театр, включая Ойкумену!
Вы думали — кино? Арт-транс? Увы!
В итоге ясно, как ошиблись вы
И как я прав!
Лопес:
За правду ломят цену!
Вас отлупили, вы едва живой,
Едва не заплатили головой,
Вас лекарь и за год не исцелит…
Федерико:
Воистину театр! Но как болит…
Взгляните: это лес? Нет, мешковина.
Вот особняк? Нет, доски и картон.
А это разве люди? Половина
Из них — актеришки. Неверный тон,
Дурная мимика, кривые жесты!
А гонор?! Каждый минимум божествен,
А максимум…
Лопес:
И я?
Федерико:
Мой добрый друг!
Вы — худший из актеришек вокруг.
Вы искренни — ужасная беда!
Вам зритель не поверит никогда.
Глава седьмаяЧто знают двое, знает свинья
— Отличный виртим, коллега Гавилан.
— Благодарю, коллега Шванкунг.
— Смотрится очень реалистично. О, эта первобытная брутальность!
— Рад, что вам понравилось.
— Понравилось? Я в восторге!
— Вы тоже выглядите впечатляюще.
Коллега Шванкунг, точнее, его виртим — виртуальный имидж — представлял собой мыльный пузырь, колеблющийся в выборе формы между спелой грушей и ярмарочным уродцем. Он колыхался, вздрагивал, ежеминутно менял очертания. Кресло, в котором пузырь расположился на отдых, просвечивало сквозь коллегу Шванкунга, утопая в радужных сполохах и россыпях мерцающих огоньков. «На языке Ларгитаса слово „шванкунг“ имеет значение „флуктуация“», — шепнул Диего в ухо услужливый «толмач», предусмотрительно установленный Карни. Сам маэстро в качестве випса — виртуального псевдонима — взял, не мудрствуя лукаво, прозвище, подаренное ему юной доньей: гавилан — ястреб на эскалонском.
— Пустое! — отметая комплимент, пузырь изящно взмахнул свободным отростком. Верхняя треть коллеги Шванкунга окрасилась в густой багрянец. — Кого сейчас удивишь волновым виртимом? Подумываю сменить, но привык, знаете ли. А ваш, извините за любопытство, соответствует какому-то реальному прототипу? Или композит?
— Соответствует, — честно ответил Диего.
Карни сняла его на голокамеру, как есть, в наряде, в котором маэстро прибыл на Хиззац. Скромный колет, штаны до колен, сапоги со стоптанными каблуками. Перевязь с рапирой, шляпа с истрепанным пером. Кинжал за поясом — кинжал Диего купил здесь, на Хиззаце, оформив как сувенир, разрешенный к ношению. Рапиру, увы, носить не разрешалось. Капельку ретуши, осветлить волосы, рельефней заострить черты, сделать гуще усы. Добавить седины в бородку… «И беса в ребро!» — не удержался маэстро. «А влезет? — отшутилась Карни. — У тебя там целый рассадник…»
— О, так вы реконструктор? — обрадовался Шванкунг.
В памяти всплыл инспектор: «Мое хобби — историческая реконструкция… Две минуты? Это же сущий пустяк!..» Во рту, словно десны вдруг закровоточили, возник гадкий вкус: железо с горьким миндалем. Диего потянулся за банкой шипучки «Чанг-фреш», сделал глоток. Его виртим проделал то же самое: камера, встроенная в терминал, отслеживала движения маэстро, передавая их двойнику. «Нет», — хотел ответить Диего, но зачем-то соврал:
— Да. В определенной степени…
Так будет меньше вопросов, подумал он. Реконструктор, хобби — этим все сказано. Врать Диего не любил, но здесь все было по большому счету фальшивкой. Как выглядит коллега Шванкунг в реальности? Инвалид-колясочник? Жирная домохозяйка? Учитель в младших классах?!
— Впервые у нас?
— Да.
— У вас разнообразные хобби, коллега Гавилан. Ваш интерес к коллантам лежит в теоретической или, извините, в практической плоскости?
По уставу клуба «Странники» собеседника полагалось звать «коллегой». Клуб Диего выбрал наугад, сломавшись на списке длиной в милю. Впрочем, перед первым визитом маэстро тщательно ознакомился с правилами ведения дискуссий. «Взаимное уважение, вежливость, культура поведения. Свободный обмен информацией, ответы на интересующие вас вопросы о коллективных антисах. Среди членов клуба имеются действующие коллантарии…» Знать бы еще, кто из присутствующих здесь виртуалов — действующий коллантарий, а кто — скучающий бездельник…
— В обоих смыслах, — Диего сделал рукой неопределенный жест. — Собираюсь пробоваться в коллантарии. Но сперва хотел бы побольше узнать о коллантах.
Легенду он придумал загодя.
— Вы обратились по адресу, коллега! — верхняя часть пузыря треснула ослепительной улыбкой. — Хотя я должен предостеречь вас от излишнего оптимизма.
— Я весь внимание, коллега Шванкунг.
Вокруг начал кучковаться народ. Кресла, неся членов клуба, подплывали по воздуху и стайками опускались на пол. Места хватало всем: не иначе, виртуальное пространство было резиновым, растягиваясь по мере надобности. Упустить шанс просветить новичка? Наставить на путь истинный? Никогда! Ни за что! Поделиться с Диего ценными знаниями о коллантах жаждали волки и ящеры, десантники и секс-бомбы: волки — в шерсти, ящеры — в чешуе, десант — в броне, девки — в чем мать родила! Сбоку вертелся монстрик, похожий на желейный пудинг, вразнобой шевеля бахромой щупальцев. Инопланетянин, однозначно; не путать с инопланетником.
— …не открою вам большого секрета, коллега, — вещал меж тем Шванкунг, лучась от внимания публики. Он первым взял в плен благодарного слушателя. Сейчас пузырь намеревался выжать из случайной удачи все преимущества до последней капли, — если напомню о колоссальном отсеве среди кандидатов в коллантарии. Будьте заранее готовы к отрицательному результату, чтобы потом не расстраиваться…
И гневный хор вступил с просцениума:
— Восемьдесят, блин! Восемьдесят процентов рубят!
— Восемьдесят пять!
— Они нарочно! Отсеивают, гады! Я бы прошел…
— Девяносто!
— Девяносто три!
— Девяносто три с половиной…
— У вас по какой расе статистика?
— Коллега Гавилан! Вы к какой расе принадлежите?
— Я…
Диего вовремя прикусил язык. Не хватало только ляпнуть, как дремучий провинциал: «Эскалонцы мы…». К чему любопытным коллегам знать, откуда прилетел дон Гавилан? Варвар, с горечью подумал маэстро. Вот моя раса. С другой стороны, мар Яффе как-то обмолвился, что Террафима имеет «слабо выраженный технологический вектор развития».
— У нас вектор.
— Вектор?
— Технологический. Слабо выраженный.
— Техноложец? Тогда шансов еще меньше…
— Три процента…
— Какой там! Хорошо, если один!
— …помпилианцев дефицит!
— …вудуны чаще…
— А нас…
— Очередь на пол-Ойкумены!
— Я ж говорю, нарочно рубят! Я бы точно прошел…
Диего решил, что настал подходящий момент:
— Спасибо, что предупредили. Я понимаю, шансов мало…
— Мало? Да их, считай, нет!
— Мы тут все пробовались…
— …но если я захочу выйти в космос не коллантарием?
— На корабле? Нет проблем!
— Бери билет и лети!
— Вы меня неверно поняли, коллеги. При чем тут корабль? Я имел в виду именно коллант. Разве запрещено войти в него не коллантарием?
Воцарилась гробовая тишина. Все взгляды были прикованы к новичку с «брутальным виртимом» варварского головореза.
— А кем?! — первым не выдержал монстрик.
Голос монстрика сорвался, пустил петуха. Щупальца тряслись от волнения. Мальчишка, уверился Диего. Впрочем, какая разница? У этих людей могут найтись ответы, которых нет в информационных хранилищах…
— Пассажиром.
— Пассажиром?
— Взять билет, как верно заметил наш коллега. Заплатить коллантариям, чтобы при выходе в большое тело они прихватили меня с собой…
Первой расхохоталась девица с грудями, похожими на арбузы. Вскочив из кресла, запрокинувшись назад, она сотрясалась всем телом, не в силах справиться со смехом. Тугие, лоснящиеся груди плясали так, что Диего испугался: вдруг оторвутся? Лишь сейчас он заметил, что сосков на каждом «арбузе» больше одного.