В груди пожар, в желудке лед горою,
А между ног все чешется — кошмар! —
Как будто укусил меня комар,
А надо б укусить меня герою.
Уж я ему укусов не спущу!
Старуха:
Так чешется? И что же?
Кончита:
Трепещу!
Старуха:
Слыхала я об этаком недуге,
Когда была на передок слаба,
Рецепт тут, девка, прост: видать, судьба
Лежать больным почаще друг на друге.
Зови дружка домой, и не ропщи…
Кончита:
Так трепещу же!
Старуха:
С ним и трепещи!
Глава восьмаяСовместимость безумцев
«…планета Астлантида, открыта помпилианской экспедицией около трех лет назад… Координаты… в прошлом году Астлантида получила статус кандидата на ассоциированное членство в Галактической Лиге…»
Он дождался, пока Карни заснет. С минуту стоял над кроватью, молясь Господу о здравии и благополучии своего взбалмошного счастья. Еще чуточку обождал, глядя, как Карни еле слышно посапывает и по-детски улыбается во сне. Чем живешь ты сейчас, дитя мое? Плывешь по волнам Космоса? Пьешь звездный свет? Тонешь в блаженных грезах, навеянных роем гнуса? От этой мысли Диего содрогнулся. Тише мыши, с осторожностью лунного луча, трогающего оконную раму, он прокрался к терминалу. Процессор застрекотал в ночной тиши, как стая саранчи, и маэстро едва не подпрыгнул. Ангелы-хранители стояли на страже: юная донья не проснулась.
Выдохнув с облегчением, Диего нырнул в вирт.
Да, сказал себе маэстро. Обещал, спору нет. После «запоя» первых дней я дал клятву Карни, что планетарная сеть не отберет у меня более двух часов в сутки. Мигель, помнится, говаривал: у нас как в борделе, в смысле, честно. Но вчера мы в вирт ни ногой, а «сегодня» уже наступило. Значит, у нас имеются законные четыре часа.
Бог даст, хватит.
Изображения яйцеголовых отыскались быстро. Родные братья и сестры юродивого коллантария — смуглые, с уродливыми черепами — выглядели вполне цивилизованно. Чувствуя, что близок к разгадке, Диего в лихорадочном возбуждении пробежался по галерее. Есть! Вот вы где, татуированные дикари в юбочках из перьев! Черепа голопузых туземцев были вытянуты меньше, чем у их просвещенных собратьев.
Взгляд заметался по строчкам обзорной статьи:
«…цивилизация энергетов специфического типа… используют энергию добровольных человеческих жертвоприношений… вырезание сердца у жертвы…»
Господи помилуй! И этих людоедов собираются принять в Лигу?!
«…добровольными жертвами, как правило, являются туземцы, живущие в условиях первобытного родоплеменного строя. Согласно местным верованиям, принесшие себя в жертву обретают жизнь вечную, вливаясь в местное солнце. Считается, что т. н. „кастовые астлане“ (городская цивилизация раннего энерго-технологического типа) „уходят в солнце“ после смерти в любом случае, поэтому „кастовые“ берут на себя роль жрецов при жертвоприношениях. В действительности выделяющаяся при жертвоприношениях жизненная энергия используется „кастовыми астланами“ для обеспечения энергетических потребностей своей цивилизации…»
В действительности, подумал Диего. Такая она, действительность. Комедия «Вырежи приятелю сердце», аншлаг, публика рукоплещет…
«…Попытка перевода цивилизации астлан на технологический путь развития потерпела неудачу. Нынешняя политика Лиги в отношении Астлантиды предусматривает мягкую ассимиляцию с вектором движения в сторону добровольного отказа астлан от человеческих жертвоприношений в долгосрочной перспективе…»
В долгосрочной, дьявол ее дери, перспективе! Диего щелкнул ногтем по свитку-ярлычку, и статья свернулась в трубку, обмотавшись шелковой нитью. Кто ты, босоногий коллантарий? Кастовый? дикарь?! Судя по татуировкам, дикарь. Маэстро полагал это важным. Одно дело — потенциальная жертва; темный, обманутый догматами ложной веры язычник. И совсем другое — жрец-убийца! Диего и думать не хотелось, что он путешествовал в едином колланте с подобным типом.
Войдя в поисковую систему, маэстро шепотом произнес голосовой запрос: «Астланин, коллант». Окошек, открывшихся в «стене ответов», было на удивление мало. Заголовками в основном служили выдержки из помпилианской документации в переводе на унилингву. На большинстве значилось «Для служебного пользования» или «Секретно».
Как эти секреты попали в вирт?
Диего открыл один документ, другой, третий. «Категорически запретить… Под угрозой применения санкций Сената, вплоть до… Пробы выхода в большое тело при подключенном к потенциальному коллантарию астланине…» Какая связь между астланами и помпилианцами? Что за «подключение»? Наверное, речь шла о рабе-астланине. Юродивый дикарь на раба походил мало. Но что маэстро, по большому счету, знал об уроженцах Помпилии и их «живых батарейках»? Ничего, и даже меньше. С другой стороны, почему бы не взять в коллант свободного астланина? Что этому мешает?!
Два часа, отметил он. Половина срока выбрана. Понимая, что вряд ли уснет, Диего включил камеру, встроенную в терминал, активировал виртим — и сунулся в клуб.
Он опасался, что ночью здесь будет пусто, и ошибся. Бессоницей страдал не только Диего Пераль. В мягкой полутьме клубной залы вели беседу ящероподобный зооморф, миниатюрная блондинка в бикини и мыльный пузырь. Заметив Шванкунга, Диего обрадовался: на ловца и зверь бежит.
— Доброй ночи, коллеги. Простите за вторжение…
— Что вы, коллега Гавилан! Милости просим…
Бархатное контральто блондинки и скрежещущий козлетон ящера слились в умопомрачительный дуэт. Настоящие голоса или компьютерная модуляция, эффект они производили — хоть сейчас на сцену.
— Я вижу, — подключился пузырь, — у вас назрел вопрос?
— Вы правы, коллега Шванкунг.
— Надеюсь, животрепещущий?
— О да! Известны ли вам некие астлане?
— Ну разумеется!
— Меня заинтересовал, — Диего тщательно подбирал слова, — облик астланина-коллантария. Почему в колланте астланин выглядит не так, как остальные? С чем это связано?
Пауза затянулась до неприличия.
— Все-таки я был прав, — задумчиво произнес Шванкунг. — Вы пишете сценарий. Отрабатываете новые сюжетные ходы. Наш клуб выбран для проверки реакции фокус-группы. Если я промахнулся, тогда вы нас просто разыгрываете.
— Астланин в колланте? — рассмеялась блондинка.
— Вы в курсе, что это запрещено? — рявкнул ящер.
— Кем? Помпилианцами?
— Разумеется.
— Но почему?!
— Коллега, не притворяйтесь! — в голосе Шванкунга пробилось раздражение. — Будто вы не знаете, что последствия вовлечения астланина в коллант непредсказуемы…
«Но я сам видел астланина в колланте!» — едва не вырвалось у Диего. Нет, так нельзя. «Мой друг рассказывал, что видел…» И так нельзя. Плохо даже для сценариста.
— Неужели никто не пытался?
— В Ойкумене хватает психов, — Шванкунг пошел пятнами. — Иногда я думаю, что психи все, без исключения. Но скажите мне, коллега Гавилан… Какова вероятность того, что на просторах Ойкумены встретятся безумец-невропаст, безумец-гематр, безумец-вехден, безумец-брамайн, безумец-вудун, парочка безумных техноложцев или варваров — и безумец-помпилианец с астланином на поводке? Какова вероятность, что они окажутся совместимы для создания колланта?
— Будь я гематром, — вздохнул маэстро, — я бы назвал вам вероятность. Как варвар, я замечу, что Господь в своей неизреченной милости способен на любое чудо.
Пузырь сморщился:
— Господь? Помилуйте, коллега Гавилан! Заявляю вам со всей ответственностью: религия в фантастическом сериале — верный путь к провалу. Целевая аудитория не поймет. Кому сейчас интересны ваши чудеса?
Унтер-центурион Крисп Сабин Вибий с утра был не в духе. Его раздражало все. Операторский бокс — склеп два на три метра; зеленая эмаль стен; запрет вешать над рабочим местом эротические голоснимки. Контрольная сфера едва заметно мерцала, а вчера не мерцала, дрянь! Криопроцессор в недрах компьютера зудел голодным комаром. Вчера не зудел, сволочь! Техника, что ли, вызвать? Нет, техника не надо. Техник — грубиян. «С компом, унтер, все зашибись! Если в ушах звенит, не пей горькую на ночь!» Напомнишь про субординацию — хам сплюнет да пузо выпятит. Не рапорт же на него строчить, в самом деле?
Только себя на посмешище выставишь.
Справедливости ради следует заметить, что пил Вибий не горькую. Пил он коктейли и похмельем наутро не страдал. Страдал молодой офицер от уязвленного самолюбия, а паче того — от постельных чаяний, пошедших прахом. Вечерком они с Нари завалились в «Версатио» и нехило там отожгли. Все шло к съемной квартире, где блистательных любовников, сорвавших друг с друга одежду еще в коридоре, поджидал сексодром «Улёт-214» с антигравами и виброподдувом. Увы, «Люмен» — «грешок на посошок» — вопреки зажигательному названию, оказался лишним и произвел на девчонку прямо обратный эффект. Оправдывая собственное имя, Наркисса едва не заснула прямо за столом. В ответ на попытки Вибия привести дуру в чувство она с трудом вспомнила, кто Вибий такой, и томно заявила, что едет спать. В мобиле Вибий нарочно включил климатизатор в режим «осенний бриз» — надеялся, что Нари по дороге оклемается. Надежды не оправдались, домой Крисп вернулся злой, как фаг, упустивший туристическую яхту.
Снилось черт знает что: он требовал, ему не давали.
А тут с утра дежурство! Сиди, в сферу пялься, мусор сортируй. Он-то, когда в училище поступал, совсем на другое рассчитывал. Имперская служба безопасности Великой Помпилии — звучит, а?! Подавая документы, Вибий метил в оперативники — как и большинство сокурсников. Увы, на специализации его определили в аналитики. Ничего, сказал себе Вибий. Отслужу год-другой, наберусь опыта, получу очередное звание — и подам рапорт о переводе в оперативники. Пусть даже аналитиком при опергруппе — тоже неплохо.