— Они уходят в открытый океан? Значит, у гарнизона есть время подготовиться к отражению возможного штурма, — сказал комендант.
Он и командующий гвардии получили головомойку от короля и выглядели, словно выжатые обезьяньей рукой кисло-сладкие плоды нух-нух.
— Я предлагаю собрать командиров всех отрядов на моей усадьбе и уточнить план действий в случае атаки с моря или суши, — изрек командир гвардии.
— Адмирала пригласим?
— Нет уж, после того, как он настроил против нас короля, его следует опасаться.
— Город прямо-таки нашпигован вражеской агентурой, потому предлагаю соблюдать величайшую секретность, — добавил комендант.
Его собеседник задумчиво кивнул головой, но тут же встрепенулся:
— Как бы король не решил, что мы готовим переворот! Казнит так же люто и скоро, как командиров из западной армии! Думаю, надо взять с собой пару ребят из королевской канцелярии, и этих… Из башни…
Оба офицера не любили и панически боялись настоящих хозяев Объединенного Королевства — колдунов Зеленого Круга. Старая военная знать Чизпека, равно как и дворянское окружение Эфрема имели с некромантами весьма тесные контакты. Но они либо сгинули в западном походе, либо были казнены молодым тираном, либо руководили делами государства в отдаленных провинциях.
Похожая на старый больной зуб, Изумрудная Башня стояла в самом центре столицы.
Она не была ни наиболее приметным, ни самым высоким строением в городе. Но всякий знал, что отсюда тянутся истинные нити власти во все земли Лантического Побережья.
Приближаться к башне строго-настрого запрещалось. Сами колдуны предпочитали не показываться на людях, дергая за невидимые нити из своего убежища.
Официально королевство враждовало с Нечистым, но в самой захолустной рыбачьей деревушке знали, что легендарное долголетие тирана Чизпека и Объединителя Лантика Эфрема поддерживали алхимики, продавшие души дьяволу.
Поговаривали, что из подземелий башни запутанная сеть подземных ходов тянется не только под всей столицей, но простирается и дальше, за городскую черту.
Нет-нет да мелькнут в узких бойницах Изумрудной Башни ненавистные людям рожи обезьяноподобных лемутов, или появится в узких коридорах ратуши фигура в длиннополом зеленом одеянии, от которой веет замогильным холодом.
— Пожалуй, стоит пригласить башенных сидельцев, но только как?
Не успели отзвучать эти слова командира гвардии, как рядом с ними появилась неприметная женщина с неопрятным свертком в руках.
— Когда разразится буря, пришлите к воротам башни крытую повозку с надлежащей охраной, — сказала старуха бесцветным голосом. — Один из высших братьев желает присутствовать на военном совете.
— Да кто ты такая? — возмутился было комендант, но женщина резким движением бросила ему на руки сверток и удалилась.
— Что за дрянь? Не ребенок же это? — прошептал офицер, аккуратно разворачивая полуистлевшую тряпицу.
Внутри лежала маленькая сморщенная фигурка, как две капли воды напоминающая человеческого ребенка, за одним исключением: лицо младенца казалось вполне взрослым. У него была лысая башка, имеющая два гипнотических глаза и большой рот, на котором застыла саркастическая ухмылка. Непропорционально большой череп, лишенный волосяного покрова, бугрился неприятными на вид шишками.
«Младенец», извлеченный на свет, упер свой перст в коменданта, и басом изрек:
— Повинуйтесь посланнице Изумрудной Башни! Если ослушаетесь, умрете страшной смертью!
Потом лицо точно застыло, по нему побежали какие-то цветовые волны, и из неподвижного рта полился новый голос, совершенно не напоминающий человеческий:
— На совете должен присутствовать адмирал, а также глава королевской службы скороходов. Не медлите. Буря продлится недолго, и мятежники вернутся! Наденьте на шеи амулеты!
Младенец окончательно затих, а потом вдруг целиком покрылся трещинами, словно старое глиняное блюдо.
— Проклятье! — Офицеры отшатнулись от кучи тряпья, на которой ветер играл кучкой праха со сверкающими адским блеском глазами. Хлынувший ливень унес в сточную канаву грязь, и комендант дрожащей рукой взял с мокрых тряпок два голубых кристалла.
— Предложение недвусмысленное, — немного погодя заметил командир гвардии и решительно надел на шею амулет, прикрепленный к тонкой стальной цепочке.
Его примеру последовал и второй офицер.
— Я займусь повозкой и адмиралом, а ты оповести командиров и му'амана, — сказал комендант.
Небо над гаванью почернело, единственным источником света сделались частые ветвистые молнии, пронизывавшие сплошной облачный покров. Ослепительно сверкал лишь масляный светильник маяка. Начиналась нешуточная буря.
Тем временем три неприметных среди волн ялика причалили к молу. На переднем стоял маркиз, рукой убирая с глаз налипшие волосы. Перекрикивая шум ветра и дождя, он сказал сидевшему справа офицеру:
— А я был прав, заставив вас снять доспехи! Мы не сможем подойти ближе. Расшибемся! Придется прыгать прямо в воду!
Первым подал пример сам Герд. Он подплыл к самому молу, дождался, когда волна поднимет его повыше, и уцепился руками за медное кольцо, установленное для швартовки лодок. В два рывка он забрался наверх, встал на колени и протянул руку следующему.
Находящийся неподалеку маяк вырастал из приземистого круглого бастиона, словно ножка перевернутого гриба. Наверху мигнул и погас огонь — солдаты гарнизона не желали служить путеводной звездой для кораблей мятежников. Маленький гарнизон бастиона укрылся от непогоды внутри, когда суда Гимпа потянулись в открытый океан.
С первого и второго ялика люди успешно выгрузились на мол и тут же растянулись на камнях, лязгая зубами от холода. Но к тому времени волны разгулялись не на шутку, и Герд отчаянно замахал руками, сигналя третьему ялу отход.
Одинокое суденышко устремилось в открытое море догонять эскадру. Удалившись на приличное расстояние, там зажгли на носу сигнал бедствия. Два брошенных судна, которые никто не смог пришвартовать, сделались игрушкой волн. Через некоторое время их разбило о мол.
— Теперь у меня четыре десятка промокших бойцов без доспехов и луков, — невесело сказал себе маркиз, пробираясь к бастиону. — Маловато, да и время поджимает. Если мы не окажемся внутри в самое ближайшее время, волны смоют нас в бухту.
Он бросил короткий взгляд в сторону столицы. Зарево пожара исчезло — то ли люди Файра справились с огнем, то ли пламя залило дождем.
— Великолепно! Нас раздавят еще до того, как флот сможет вернуться!
Герд почесал в затылке и решил, что никого из гарнизона маяка упускать нельзя. Если в городе узнают о десанте, маленький отряд гвардейцев обречен.
Он рывком преодолел остаток расстояния до черных стен бастиона, распластался вдоль камней, по которым струились потоки воды, и двинулся прямо к бойнице.
Узкая смотровая щель оказалась слишком мала для того, чтобы в нее влезть, но Герд подтянулся и заглянул внутрь.
Как он и ожидал, ничего особенного увидеть не удалось, лишь теряющуюся во тьме дальнюю стену да кованую люстру с множеством необычайно тусклых свечей под потолком.
— Вот поди разбери, сколько человек внутри и как туда попасть!
Спрыгнув вниз, маркиз прокрался вдоль здания и нащупал со стороны, обращенной к столице, открывавшиеся наружу ворота. Они были сработаны из толстых досок, окованных медными полосами.
— При желании разнести топорами можно… были бы топоры, — пробормотал маркиз. У его бойцов имелись лишь кинжалы и мечи, да абордажные крючья на крепких веревках.
Еще раз обойдя бастион, Герд убедился, что обнаруженный им вход — один-единственный, а кроме него имеется лишь длинная череда необычайно узких бойниц.
— Пожалуй, придется взбираться на бастион, — сказал он себе, затем пригнулся и двинулся к своим. Волны уже начали перехлестывать через оконечность мола.
Отряд прокрался к стенам безмолвного укрепления. После трех-четырех попыток удалось забросить наверх несколько кошек, и начался подъем.
Сорок гвардейцев оказались на бревенчатой крыше как раз вовремя. Морские волны уже вовсю хозяйничали на молу.
— По крайней мере, фактор неожиданности у нас есть, — невесело пошутил маркиз.
Его бойцы разулись и теперь тихо сидели небольшими группами, грея друг друга телами.
Задрав голову, Герд некоторое время рассматривал маяк. Широкая внизу и сужающаяся к верху башня была сооружена из дикого камня, на его поверхности вполне хватало места для пары рук и пары ног. Конусообразная дощатая крыша стояла на толстых железных прутьях, утопленных в круглый венчик, которым оканчивалась башня.
— Словно столичная модница в шляпке, — процедил сквозь зубы Герд.
Чтобы отряд обнаружили, достаточно одного солдата, что поднимется на сигнальную площадку и бросит вниз один-единственный взгляд. Да и находиться на крыше продолжительное время опасно: рано или поздно кто-нибудь начнет чихать, или громыхнет о доски ножнами, или стрясется еще что-нибудь.
Герд знаком подозвал двух своих офицеров, коренных жителей Д'Алви, ветеранов старой гвардии Даниэля. Пошептавшись с ними, он первым начал подъем.
Маркиз оставил меч внизу, в зубы взяв кинжал.
Во Флориде, когда еще только планировался поход на север, ожидались многочисленные морские сражения.
Ни Гимп, ни Артив не думали, что флот Файра без единой баталии пропустит изгнанников в самое сердце Объединенного Королевства. Поэтому даже сухопутные войска готовили к абордажным боям. Премудрости корабельных сражений сейчас должны были помочь гвардии взять маяк!
Скользя пальцами по мокрым камням, маркиз, словно гигантская ящерица, карабкался вверх. Когда до конца пути осталось пару рывков, на фоне черных небес появилось бородатое лицо стражника в нахлобученной на самые глаза кожаной каске. Герд не успел предпринять ничего, но ползущий следом офицер прошептал сквозь зубы: «Прижмись к стене!», и метнул нож.
Тяжелый клинок точно вошел между взъерошенной бородой и воротом рубахи. Голова поникла без единого звука, по лицу Герда хлестнула слетевшая каска, а следом полилась теплая кровь.