Впрочем, тут я их полностью понимаю — такая уж работа, никто не застрахован. Потому опытные, повидавшие некоторое количество передряг в своей жизни ветераны всегда советуют новичкам не слишком привязываться к товарищам по рейдам — иначе никаких нервов не хватит, каждую смерть близко к сердцу принимать. Хотя в конце концов, в какой-то момент люди просто привыкают. Конечно, если выживают достаточно долго.
В общем, стоило нам протопать минут десять, как Вагаб с Петром уже оказались рядом. Сперва пытались разговорить меня, рассказывая какую-то байку о том, как они в прошлый раз в этих краях были. Хаос великий, в воспоминаниях парня они воспринимались значительно более убедительными персонажами! Вы пытаетесь разговорить замкнутого новичка, который вчера впервые в бою побывал — на кой-ляд вы свои дебильные похождения мне расписываете⁈
Можно было, наверное, не выделываться и сразу подхватить разговор, но сегодня у меня было настроение сделать всё как надо, не упуская мелочей. Съеденная на ночь сырая печень была на вкус чудовищно омерзительна, как и положено сырому куску плоти, но я, пусть и с трудом, обильно запивая её водой из кожаного бурдюка с неприкосновенным запасом воды, заставил себя съесть всё до кусочка. После этого потратил ещё добрый десяток минут, вешая на свою палатку сигнальное заклятие, что разбудило бы меня, вздумай кто-нибудь сюда войти. А потом быстро уснул глубоким, тяжелым сном, ускоренно переваривая клятую печень. Ещё и храпел, как медведь во время зимней спячки — но это было мне даже на руку. Трупы ведь, как известно, не храпят.
Зато утром я чувствовал себя просто великолепно. Тело звенело и пело от переполняющей его силы, резерв был заполнен маной по самые края, сознание чисто и ясно — чего ещё желать⁈
А желалось отыграть спектакль так, чтоб перед собой было не стыдно за бездарность. А потому я равнодушно поддакивал или отнекивался первые минут пять от этих клоунов, причем частенько нарочито невпопад. Наконец, до Петра дошло, что стоит сменить тактику, и он, жестом попросив друга умолкнуть, негромко заявил:
— Мы это, Макс… Сказать-то чё хотели — спасибо за то, что ты вчера сделал. Спас ты всех нас, если б не ты, все бы там и остались. За нами должок, парень. Кровный.
— Да ну ты чего, — с улыбкой отмахнулся я. — Мы ж все вместе победили, разве можно считать, кто перед кем в долгу? Забудь!
Наконец подобравшие, как им казалось, ключик ко мне два охламона тут же принялись мне безбожно льстить. Разумеется, я, поотнекивавшись для приличия, через некоторое время вошёл во вкус и уже сам охотно разливался соловьём.
Понимая, что их интересует вопрос с моей фляжкой, я специально ходил вокруг да около этой темы, и так и сяк подступая к ней — и в последний момент выворачивая разговор в иное русло. Все демоны Разлома и великий Хаос в придачу, наблюдать, как они пытаются не показывать, насколько их бесит моя восторженная болтовня о себе любимом — это было прекрасно. Даже смешно — они что, со стороны взглянуть на происходящие совсем не пытались? Ну спроси ты в лоб, куда моя фляжка делась, чего ты мнёшься, как монашка на пороге казармы! Все попытки перевести разговор в нужное им русло я попросту игнорировал, просто врубая дурака. О чем говорил с Володиными? Да забейте, ерунда какая. А вот помните, я того урода, что вас с боку обойти хотел, заклинанием прикончил⁈
И так постоянно.
Будь они поумнее, то поняли бы, что над ними издеваются, несмотря на всю мою игру. Потому что я уже сам чувствовал — переигрываю. Потому в конце концов я понял, что пора рассказывать историю про фляжку. Разговор уже час с лишком шёл, всех остальных уже моя болтовня достала, но в отличии от Петра с Вагабом они могли либо чуть приотстать, либо ускориться. Эту же парочку я от себя не отпускал, вцепившись, как клещ. Благо, пока что мы шли по относительно безопасной территории — эти места прежде принадлежали перебитой ночью стае.
Но уже минут через тридцать-сорок мы перейдем условную границу, и там будет очень опасный участок, который мы будем пересекать в один заход, сколько бы это не заняло времени. Иначе нам крышка. И оставаться здесь на ночь тоже было нельзя — в любой момент сюда могут забрести новые твари.
В общем, надо было заканчивать с трёпом. Да и на меня самого резко опустилось желание заткнуться и побыть в своих мыслях. Что поделать, я адепт Хаоса, и переменчивость настроения — часть моей натуры. Это имеет как свои плюсы, так и свои минусы…
— В общем, я чего сказать-то хотел! Мужики, вы это, себя не стыдитесь за то, что я саблей в бою лучше вас орудовал, ладно? — понизив голос до шёпота, взялся за дело я. — С остальными у меня не очень, но с вами мы, вроде как уже и друзья почитай, так что по секрету скажу: там, в бою, не я сам дрался. Не умею я так хорошо клинком владеть, я же маг! Но вот сабля — артефакт сильный, у неё будто свои мозги есть. В бою она сама хозяйскую руку ведет, сама нападает, сама защищается! Будто кто на время телом завладел твоим. А после боя сразу отпускает, как и не бывало. Такие дела…
Будь они знатью или хотя бы имей нормальное образование, сразу поняли бы, что я гоню. Ибо то, что я описал — это уже Живое Оружие или что-то того же калибра. Предметы, за которые и Архимаги бы друг в друга как собаки бы вцепились. Однако по попыткам скрыть довольные улыбки, я понял — купились. Я специально рассказал так, чтобы убедиться — это просто пара жадных неудачников со дна или что-то большее?
— Спасибо, что доверил нам свою тайну, Макс, — сказал наконец Пётр. — Ну, мы пожалуй чуть вперёд пройдем, сменим передовой дозор…
— Погоди! — перебил его Вагаб. — Слушай, Макс, а флягу ты где потерял?
А я думал, что уже не решатся.
— Да, я ж всё сказать забывал… Вчера, как после боя и Извлечения сердца с Володиными пообщался, вернулся к себе, дай думаю попью перед сном, а она оказывается пустая. А я ж помню, что с ужина, как вы её набрали, даже не трогал. Переворачиваю, а там, представляете, какая-то падаль когтем зацепила, да дно порвала! Пришлось из бурдюка пить…
— А-а-а… Ну да, ясно… Ну понятно. Я тебе чуть позже свою отдам, после привала, так что не переживай, — улыбнулся мне Вагаб.
С искренней такой, чистой радостью. Потому что если вчера он желал мне смерти чисто из деловых побуждений, то сегодня это для него уже стало личным делом. Как легко, оказывается, довести человека до ненависти — всего-то и надо, что сперва не умереть от яда, а потом пару часов перед ним похвастаться на тему того, как ты спас шкуры всем, включая и его. Делов-то…
Весь оставшийся день я шёл в одиночестве. Естественно, мне была вручена новая фляга Вагабом, и естественно, она так всё это время и висела у меня на поясе нетронутая. Вместо этого я постоянно пил из бурдюка, чем неимоверно бесил Петра и Вагаба. Впрочем, то был последний день, когда мы могли вот так, расслабленно вышагивая, о чём-то болтать, дальше уже пошли более опасные территории.
Сперва мы одним броском прошли территорию стаи ящеропсов. Только не столь мелкой, как уничтоженная нами, а особей на сто с лишним. Вожак в ней уже давно был третьего уровня, а потому в стае хватало особей и выше первого. Их территорию мы миновали, пройдя по какой-то особой тропе, и заняло это у нас семь часов. С шести вечера до одиннадцати ночи.
На следующий день случилась неприятность. Двигающиеся в головном дозоре бойцы доложили, что впереди прайд пятнистых лирг. Какого уровня они определить не взялись, но учитывая, что у нас сплошные единички и пара двоек, то какая разница? Я этих здоровенных мохнатых зверюг отлично помню, и против них у нас нет шансов. На всякий случай Серега даже сходил вперед вместе с дозорными и посмотрел с холма туда, на долину, где развалились эти твари. Как назло, местность на кучу километров в обе стороны была плоская, как стол, а прайды лирг на своей территории держатся относительно небольшими кучками. И в случае угрозы весь прайд немедленно бросался на помощь к попавшей в переплет твари. У сволочей была натуральная ментальная связь.
В общем, маршрут пришлось менять, и это было не к добру. Из разговоров окружающих и обрывков памяти самого парня, в которой последние связные воспоминания были не более чем пятидневной давности, я успел составить для себя первичную, пусть и весьма условную картину. Прежде, чем задавать вопросы, я хотел узнать всё, что можно, иными путями. И вышло следующее.
Шли мы к пограничному городу-крепости Выкречь. Ныне богатый и довольно густонаселенный, несмотря на своё приграничное расположение, в моё время он был не более чем мелкой крепостицей на северном рубеже Чернолесья, севернее Новокачинского острога, ныне разросшегося до крупного города Красноярска. А ведь раньше моему Роду приходилось бороться не только с тварями из Разлома, но и с весьма недружелюбными соседями из-за границ Российской Империи. Это раз.
Два — окрестности на четыре дня пути раз в год-полтора вычищаются от всех тварей дружинами местных Родов во главе с наместником Выкречи. Имени его я так и не узнал. Но из разговоров попутчиков и Володиных, я смог разобрать, что некогда какие-то Клинковы, действительно, правили здесь, но уже много лет, как о них ни сном ни духом.
Скорее всего, придется разбираться с тем, куда переселились Клинковы и с тем, кто правит моим княжеством на месте. Все-таки Выкречь в свое время была спорной территорией, но за время моего отсутствия все могло измениться. Большего ни про тех, кто правит сейчас княжеством, ни про аристократию не слышал, у людей были более насущные темы для обсуждения.
Последняя зачистка местности была восемь месяцев назад. И обычно к этому сроку отряды всякой мелочи, вроде нас, ещё могли без проблем проскальзывать тем маршрутом, которым мы шли сейчас. Та долина, в которой мы напоролись на прайд, всегда бывала свободна. На памяти бойцов проблемы могли быть либо перед ней, либо после, но сама она, по непонятным причинам, всегда оставалась пустой. А тут такое потрясение… Ходоки, особенно из бедноты, народ темный, необразованный и жутко суеверный, и теперь все дружно бормотали о дурном знаке.