— Позер, — беззлобно выдохнула Весна, покачав головой.
Мы вскоре вышли на торговую улочку, усеянную различными ремесленниками и торговцами. Здесь, кроме лавок и магазинов, были палатки, прилавки и даже просто-напросто телеги, гружёные разными товарами. Здесь было много различных всякостей: сувениры, экипировка, простенькие артефакты, бакалея и многое другое.
Весна остановилась у одной из палаток, где продавали ткань и вышитые платки. Она перебирала тонкими пальцами различные ткани. Торгаш за прилавком тут же заметил её интерес и принялся расхваливать свой товар.
— Все платки сшиты в единичном варианте. Других таких вы нигде не найдёте.
— Правда? — спокойно спросил я. — А мне кажется, что вот этот я на соседней улице в магазинчике видел.
Я ткнул пальцем в случайный платок. Торгаш хитро прищурился, но удали не растерял.
— Что вы, молодой господин! Это явно подделка — жалкая копия! Здесь же…
Он обвёл свои товары рукой с гордым видом, будто продавал не ткань и платки, а золотые яйца.
— … неповторимый оригинал!
— Ты где такие умные слова выучил? — спросила его Ира, с удовольствием наблюдая за нашим разговором.
— Так с постоянными клиентами своими общаюсь. Вот они меня и учат. От человека к человеку, так сказать.
Он на мгновение замолчал, оценивающе поглядывая на меня, а затем вдруг кивнул и спокойно спросил:
— Есть несколько зачарованных платков с магическими узорами. Не желаете посмотреть?
Весна перестала перебирать платки и взглянула на меня.
— Давай, — махнул рукой я.
Торгаш ловко достал небольшую коробку, снял крышку и достал несколько платков.
— Вот этот голубой как раз подойдёт к предстоящему Дню Памяти. Он для защиты от злых духов.
— От злых духов мы сами защитимся, — возразила Весна.
Торгаш пожал плечами и быстро переключился на следующий платок бордового цвета с жёлтым узором.
— Вот этот платок даёт дополнительную силу и улучшает выносливость. Особенно рекомендую молодым мужчинам.
Торгаш хитро подмигнул мне.
— Что ж ты сам такой не носишь? — усмехнулся я.
— Тц. Ну тогда… — Торгаш достал чёрный платок с серебристой вышивкой. — Есть вот этот. Он, конечно, попроще — без узоров и без изысков.
Я заметил, как глаза Весны блеснули, хотя, возможно, это было отражение вечерних лучей солнца. Я посмотрел на платок и лишь покачал головой. Если от предыдущих двух действительно исходили слабые и едва заметные магические волны, то здесь всё было пусто — абсолютно ни о какой магии или зачарованности речи не шло.
— Ну и какие у платка свойства?
— Какие свойства? — протянул торгаш. — От зависти он, вот.
— От зависти?
— Ага, всё верно, — продолжил говорить торгаш. — Вот я его в руках держу и уже вам ничуточки не завидую.
Весна задержала взгляд на платке с серебристой вышивкой. Я знал, что она тоже не чувствовала в нём никакой магии.
— Хочешь себе такой? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Давай свой волшебный платок, — выдохнул я.
На что торгаш тут же затараторил благодарности и заверения, что его товары высшего качества.
Я заплатил.
Весна взяла платок в руки, провела по нему подушечками пальцев, словно проверяя ткань на мягкость, а затем сделала шаг навстречу мне и обвязала платок мне на шею. Её глаза озорно блестели искорками — так бывало, когда она затевала какую-нибудь шалость.
— Я не боюсь зависти, — сказал я, когда Весна закончила и сделала полшага назад.
— Просто тебе идёт, — ответила она.
Весна смотрела на девчонок, и они тут же приняли её сторону:
— Да!
— Есть в этом что-то…
Ткань платка была мягкой, так что я в общем-то и не возражал.
Мы двинулись дальше по торговым рядам. Сольвейг умудрилась найти кузницу, где принялась обсуждать сплавы и клинки.
— Мне как раз нужны наконечники для стрел. — сказала Ира.
В итоге она присоединилась к Сольвейг.
Я же, пока они были заняты, спросил у Весны, кивнув в сторону Сольвейг:
— Вы вроде не ладили?
Весна немного помолчала, а затем пожала плечами.
— Многое произошло. Думаю, что успели друг к другу привыкнуть.
Глубже копать я не стал. В конце концов, это их личное дело. Главное, что притёрлись и больше никаких холодных взглядов, ужимок и недомолвок.
Мы с Весной немного поговорили. Поток людей в кузницу и из неё не прекращался, а Сольвейг с Ирой никак не появлялись.
— Что-то они долго, — сказал я. — Пойду-ка посмотрю.
Я зашёл в кузницу и нашёл Иру, торгующуюся с невысоким, крепко сложенным кузнецом.
— Рубль за три наконечника — это настоящая обдираловка!
Ира была разгорячена спором и не обращала внимания на происходящее вокруг. Надо сказать, что выглядела она очень хорошо — раскрасневшаяся, с немного растрёпанными волосами.
— Я и так делаю скидку, — возразил кузнец.
И их торги возобновились по спирали. В итоге через несколько минут одних и тех же аргументов я вмешался:
— Заворачивай всё, что она выбрала.
Ира резко повернулась ко мне и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но, заметив меня, замерла. Её глаза прояснились, и она согласно мотнула головой, отчего серебристые волосы рассыпались по её лбу.
— Хорошо.
— О как, — прошептал кузнец.
Он повернулся ко мне и уважительно кивнул.
Когда дело касалось вооружения, а особенно луков, стрел и всего с ними связанного, Ира превращалась из холодной спокойной девушки в настоящую бестию. Впрочем, знал я ещё один случай, когда это происходило… Но это уже совершенно другая история.
В итоге из лавки все вышли довольными: Ира — со стрелами, Сольвейг — с отличным представлением, а я — с уважением кузнеца и с полегчавшим кошельком.
— Спасибо, — поблагодарила меня Ира.
Мы продолжили прогулку по улицам Беловежска. Торговые ряды сменились жилым кварталом. Мы шли вдоль каменной ограды, за которой слышались голоса, детский смех и журчание воды. Сольвейг приблизилась ко мне и потянула меня за рукав.
— Зайдём в парк?
— Конечно.
После жары кузни я был не против укрыться в тени деревьев.
Это не был парк в полном понимании этого слова — скорее, большой сквер или даже городской сад. Мы свернули, миновали небольшую деревянную арку с вывеской и оказались в тени высоких деревьев. Пахло свежестью и пыльцой. Вдоль дорожек на скамейках сидели семьи, старики, читавшие газеты. На зелёной лужайке дети играли в догонялки.
Мы прошли вглубь парка и оказались у небольшого озерца, скрытого за стеной деревьев, где и расположились.
— Тихо здесь, — заметила Ира, садясь на скамейку и снимая перчатки. — Как будто не столица, а совсем другой мир.
Я же сел на траву в паре метров от воды, с удовольствием прищурился и ловил тёплые весенние лучи. Весна и Сольвейг сели рядом. Мы немного помолчали, наслаждаясь природой. Каждый думал о чём-то своём.
Вот только Сольвейг неожиданно пробурчала:
— Жарко.
Весна тут же бросила на неё свой коронный заговорщический взгляд.
— Озеро рядом. Можно умыться и ноги намочить.
Повисла короткая пауза, за время которой девчонки успели обменяться полдюжиной взглядов. Вокруг не было никого — ни детей, ни случайных прохожих. Лишь тишина да редкий шелест листвы.
Сольвейг без слов поднялась на ноги, сбросила сапоги и засеменила к воде. Она подошла к неподвижной прозрачной глади воды и окунула пальцы ног, пробуя температуру.
Довольная результатом, она медленно шагнула в воду, приподняв лёгкое платье выше колен. Она нагнулась, зачерпывая ладонью прозрачную воду, отчего платье тут же натянулось, обрисовав округлые бёдра и узкую талию.
— С ума сошла, — выдохнула Ира.
Вот только она уже сняла кожаную куртку, сбросила обувь и закатывала штанины выше щиколоток.
Весна сняла полусапоги и присоединилась к Сольвейг, только в воду она не заходила. Села на самый край берега, подняла подол робы и опустила ноги в воду по щиколотку. По её бледной коже побежали мурашки.
— Поберегись! — раздался бойкий голос Иры.
Она смело и без раздумий влетела в озеро, подняв вокруг себя столб брызг и окатив Весну и Сольвейг с ног до головы. Лёгкое платье Сольвейг тут же намокло, став полупрозрачным. Оно обтягивало каждый изгиб стройной подтянутой фигуры.
— Ира… — негромко произнесла Весна.
Впрочем, на её лице не было ни раздражения, ни разочарования. Даже несмотря на то, что чёрные волосы намокли и растрепались, а капли воды стекали по её тонкой шее, исчезая под воротником.
Весна приподняла подол, обнажив бледные бёдра. Пальцы вцепились в мокрую ткань, выкручивая её, и капли побежали вниз к гладким икрам. Она провела ладонью по бедру, смахивая влагу, но только размазала её, отчего бледная кожа заблестела в лучах солнца.
Ира лишь смеялась — заливисто и искренне. Она сама отделалась легко: слегка намокшая рубаха прилипла к плоскому животу с чётким очертанием пресса. Да капли воды скатывались по обнажённым ключицам, исчезая в вырезе рубахи.
— Сами виноваты! Нечего ворон считать!
Она откинула голову назад, явно наслаждаясь своим поступком.
У меня от разыгравшейся сцены перехватило дыхание. Я почувствовал, как по телу медленно распространяется волна тепла — и вовсе не от солнца.
— Хаос… — произнёс я чуть охрипшим голосом.
Вот только ни Весна, ни Сольвейг не были готовы признать своё поражение.
— Ну держись! — выпалила Весна
Она поднялась на ноги и окатила Иру порцией брызг с ног до головы.
Сольвейг присоединилась — швырнула охапку воды в сторону сразу двух девушек. Раздался смех, крики и весёлый визг.
Сцена была почти нереальной — будто не было ни Зоны, ни Родов, ни сражений. Только солнце, смех и вода. Девушки заливали друг друга водой с таким усердием, что вскоре все трое промокли до нитки. Они вроде бы пришли отдохнуть и расслабиться, но рисковали такими темпами превратиться в утопленниц.
Я скинул с себя куртку и ботинки. Как командир, я нёс за них ответственность — за жизнь, здоровье и безопасность. Именно поэтому, и только поэтому, я лихо влетел в воду к трём смеющимся мокрым красоткам.