Но самое главное прибыло в отдельном контейнере — маленький, чёрный как ночь фрукт, от которого даже сквозь зачарованные стенки чувствовался хаос. Чёрное яблоко из садов Чернолесья. Когда-то их было довольно много. В конце концов, род Клинковых старался всячески способствовать развитию собственных магов. Сейчас же, когда добрая половина Чернолесья стала Зоной, а остальная часть превратилась в клочки новых земель, это яблоко было настоящей находкой.
Григорий Арсеньевич передал его мне лично, во время беседы в моём кабинете. Мы обменялись приветствиями — было немного непривычно видеть Архимага здесь, в Чернореченске. Немного поговорили о новостях из столицы, о погоде и прочих мелочах, пока Демидов не перешёл к делу.
— Не буду юлить, — признался он, когда это было уже очевидно. — Я знал, что в хранилище у дочери есть подходящий для тебя предмет. Да и он, честно говоря, всем кроме хаоситов бесполезен. Но я позволил вам притереться. Остальное ты сделал сам.
Я открыл крышку контейнера и молча посмотрел на плод. Тёмная, матовая кожура. Никакого запаха, но огромное количество сжатой хаотической маны. Это было просто идеальное топливо для рывка перед Третьим крещением.
— Завораживает, не правда ли? — довольно произнёс Григорий Арсеньевич.
Он вообще был очень доволен собой. Его план сработал, и он смог не просто сблизить два рода, а заполучить будущего Архимага в родственники. Впрочем, если бы он сразу сказал, что у него есть яблоко из Чернолесья, то я бы согласился и без долгих прелюдий. Впрочем, и сказать, что мне не понравились прелюдии, я тоже не мог.
— Это всё, конечно, замечательно, — сказал я и перевёл взгляд с яблока на Демидова, — только скажите мне одно… — я достал яблоко и положил его на ладонь. — Почему оно надкусано?
Григорий Арсеньевич на миг замер. Его глаза блеснули.
— Мне было просто интересно, — не то чтобы это что-то меняло, но кто вообще умудрился откусить артефакт, не думая о последствиях?
Григорий Арсеньевич неожиданно рассмеялся, и я сам не смог сдержать улыбку. Он стёр с уголков глаз слёзы и произнёс:
— Прости, Максим. Просто об этом тебе лучше узнать у своей невесты.
Был ли надкусанный артефакт причиной нестабильности в ядре княжны? Не знаю. Я и саму нестабильность пропустил — в конце концов, в мире много аномалий, встречающихся у магов, и не все из них приносили вред. Некоторые лишь дискомфорт. Главное, что Арлетта получила то, что хотела, и очистила ядро.
Мы с князем ещё немного поговорили и пожали руки. Этого было достаточно.
Свадьба состоялась через месяц в Беловежске, в большом храме Предковеров. Церемония была торжественной, но без излишеств. Мы с Арлеттой обменялись клятвами перед родовым камнем Демидовых, а также обменялись браслетами с выгравированными родовыми рунами. Арлетта смотрелась сногсшибательно в белом платье, обтягивающем стройную фигуру. Я же был, привычно, в чёрном камзоле — на этот раз вышитом золотом.
Здесь, на свадьбе, присутствовали не только мои ближники и члены рода Демидовых, многих из которых я, кстати, знал по приёму. Здесь также были жрецы Предковеров, волхвы, а также прочие друзья Демидовых. Даже Шаховский пожаловал, хотя и не был особенно доволен моим выбором, но и претензий не предъявлял — в конце концов, свобода выбора и духа была у Предковеров в почёте.
С моей стороны были ближники Я даже видел, как Вера пустила скупую слезу и Рома приобнял её. Аскольд с Сольвейг сдержанно улыбались. Была здесь и Весна — её глаза сияли спокойной радостью. Не знаю, о чём точно договорилась с Арлеттой, но своё она получила.
После церемонии последовал пир. Надо сказать, что все пили и веселились от души, так, как будто и не были они Архимагами, Магистрами, Мастерами и Южноуральской знатью. Брак княжны был большим событием не только для Демидовых и Клинковых, но и для столицы. В городе шумела толпа, и народ веселился.
Несмотря на празднество, мы вернулись в Чернореченск довольно быстро. Особняк наполнился людьми и новыми лицами — прибыли младшие Демидовы, маги, администраторы, воины, учителя и наставники, торговцы и слуги. Род объединялся не только на бумаге. Я чувствовал, как всё вокруг меня уплотняется и наполняется жизнью.
У меня было всё необходимое: сильный род, крепкие союзы, череп Лича как источник магии, яблоко из Чернолесья для роста и чёткий план.
Я прошёл долгий путь, но впереди ждал переломный шаг. Третье крещение хаосом. Новый ранг. Старый враг.
Потому что мир не остановится.
И я тоже.
По другую сторону Уральских гор.
Тёмная ночь подходила к концу. Ветра с уральских хребтов доносили сырость и металл. Воздух в приближающемся рассвете был холоден как клинок. Но стены вокруг не отапливали ни магией, ни технологиями — таков был устав.
Рассвет. Солнце. Прохлада. Спокойное биение сердца.
Он был здесь впервые — не в зале, не в палате, не под каменными сводами, а в Святилище Первого Сияния. Эти стены стояли не один век, и вместо части здания была пустота и линия горизонта — изогнутый проём, вырезанный прямо в скале, открывал прямой путь к восходящему солнцу. Это не просто храм, не просто святилище — а настоящий алтарь. Здесь, в месте паломничества и силы, обычно молились.
Но не сегодня. Сегодня здесь решали.
Здесь собрались иерархи со всех рубежей и представители многих храмов — впервые за долгие годы. Накидки с золотым шитьём мерцали в первых солнечных лучах. Посохи из обожженного ясеня и берёзы напоминали старые времена. Символы веры сияли над головами.
Здесь были старики с полуприкрытыми глазами — провидцы, исповедники, молчуны и боевые инквизиторы. Некоторые прибыли за тысячу вёрст — из холодных северных княжеств, из тёплых земель на юге, и конечно, из столицы. Не столько по приказу, сколько по зову.
Пока Совет собирался, он стоял в тени рядом с колонной, молча наблюдая, как часто делал раньше.
Он вдохнул свежий прохладный воздух. В животе заурчало, а тело немного ломило от долгой дороги. Голод. Холод. Лёгкая усталость. Как же приятно было ощущать всю палитру жизни. Ему очень нравилось жить.
Свою первую речь он ещё не произнёс — в конце концов, пока его не вызывали.
Как это часто бывает, его заслуги оценили лишь после его смерти. Но, как оказалось, смерть — это не конец, а всего лишь новое начало.
Но вместе с усталостью и лёгким голодом ощущалось и кое-что другое. В груди, где билось новое сердце, колыхалось странное чувство — как будто запах с гнильцой витал в воздухе. Слабый, но въедливый, как падаль, забытая под досками. Он знал этот запах лучше, чем многие здесь. В конце концов, это он объединил разрозненные рода. Это он бросил вызов главному врагу. Это он победил — пусть и ценой собственной жизни.
И это он, прямо сейчас, после долгого забвения и двух с небольшим лет восстановления сил, снова чувствовал запах старого врага.
— Мы начинаем, — голос Верховного жреца пронёсся по святилищу.
Солнце показалось из-за горизонта и осветило всех присутствующих. Пламя загорелось на чашах алтаря.
Ближе всего к алтарю сидел Верховный жрец Флавий — старый, но всё ещё крепкий волшебник. Рядом с ним был архипастырь Лаврентий, хранитель реликвий и артефактор — именно он в своё время смог разработать Кодекс и многое другое оружия против врагов Церкви. Смертоносное и уникальное. Ещё был глава инквизиции Реман, известный своей жестокостью, и несколько местных викариев.
— Южноуральское княжество вызывает всё больше вопросов, — заговорил Флавий. — Границы крепнут, рода крепнут и сливаются. Артефакты текут потоком, но не к нам, а к новой силе.
Флавий посмотрел вбок:
— И по слухам, в Чернореченске появился сильный маг.
— Не просто сильный, — уточнил Лаврентий, перелистывая пергаменты. — Быстрый. Без школы, без наставника, с одними победами за спиной. Он уже мог подняться до ранга Магистра, если слухи правдивы. Без родословной. Без документов. От его руки пал не только один из наших родов, но и Инквизитор.
— Верно, — раздался глухой голос Ремана. — Но угрозу представляет не один волшебник, а княжество целиком.
— Пока мы способны победить двух Архимагов, — вновь взял слово Флавий. — Но если вознесётся третий, то сила сравняется.
Флавий лукавил. Трёх Апрхимагов победить будет сложно. Очень.
Но совет продолжился, и звучали новые мнения и голоса. Кто-то предлагал ждать и смотреть, кто-то — нападать. Но никто не чувствовал настоящую угрозу. Они лишь догадывались.
Но он… Он знал почти наверняка — это был хаосит. И не простой, а недобиток. Тот самый. С тем же именем. Как насмешка. Плевок в лицо церкви. Плевок в его лицо.
— Тогда возможно это всего лишь…
— Довольно! — хриплый голос прервал одного из младших викариев.
В конце концов, главные игроки закончили говорить, и теперь слово взял тот, кто до этого молчал.
Он медленно вышел из тени. Плащ — не золотой и не белый, а тёмный и потёртый. Поверх — простая цепь с огненным кругом, старым символом одного из забытых княжеств.
В зале повисла тишина. Он сделал шаг вперёд, и первые лучи солнца легли на его лицо.
Теперь было видно, кто предстал перед величественным собранием. Половина кожи на лице была затянута шрамами. Лоб выжжен, как от раскалённого металла. Артефактные глаза светились тусклым огнём. Под рясой были скрыты куски панциря, вшитого в тело магией, которая едва ли была по силам кому-то, кроме нескольких Архимагов. Но и под панцирем были рёбра из зачарованного металла и артефактные вставки.
Он был возрождён не ритуалом — ресурсами, годами и десятилетиями, настоящими церковными сокровищами. В него было вложено столько, сколько хватило бы, чтобы вырастить нового Архимага и нескольких Магистров.
Раздались несмелые шёпотки:
— Борис Соснов…
— Победитель хаоса.
— Святой.
Да, это все его имена, его прозвища, его заслуги. Он был силён в прошлой жизни, но в новой стал лучом света. Лидером, за которым шли. Пусть на восстановление сил и понадобилось несколько лет.